Русский офицер тюркского происхождения и азербайджанский писатель Мирза-Фатали Ахундов наблюдает за противостоянием трех империй на Кавказе.

Ахундов ниспровергал интерпретации религий

«Когда я писал этот роман, а я начал его писать в конце 1970-х, – говорит Гусейнов, – было чувство, что придет время, когда эту фигуру вскоре будут «склонять», как в хорошем, так и в негативном смысле. Это время пришло. Парадоксальная ситуация: с одной стороны, это величайший деятель культуры, можно даже сказать, что родоначальник азербайджанского реалистического народного языка (потому что его пьесы написаны на народном азербайджанском языке), с другой стороны – философ. Он многие годы работал в канцелярии наместника Кавказа, дослужился до чина полковника и ратовал за союз с Россией, понимая, что благо Азербайджана – в союзе с Россией, а не с Ираном.

Это его «пророчество» и сегодня действует – мы сегодня видим, как благодаря этому, через революции, через Февраль, через Октябрь, через 1991 год, Азербайджан обрел независимость. В мире около 6000 этносов, и даже есть даже более многочисленные, чем азербайджанцы. Но Азербайджан имеет свое государство, и это благодаря тому, что когда-то он был включен в сферу Российской империи. Тут есть много и положительного, и отрицательного, мы все понимаем, и Ахундов это понимал.

Сегодня к Ахундову отношение неоднозначное. В советские годы эта фигура подавалась как прогрессивная, во всем положительная, а я его нарисовал, как трагическую фигуру, потому что в его жизни и деятельности были моменты, связанные с его эпохой. Он иногда делал не то, что хотел. Иногда то, что он делал, было не в пользу Азербайджана. Он был атеистом, а в XIX веке быть атеистом… Я тоже долгие годы считал себя атеистом, я даже потрясался его атеизму, потому что Салман Рушди, которого за это преследовали – мальчишка по сравнению с Ахундовым, потому что он ниспровергал… Но он ниспровергал не религии, он ниспровергал, как я сегодня понимаю, интерпретации религий. Потому что между интерпретацией религии и собственно религией – огромная разница. Многие беды ислама проистекают из-за ложной интерпретации Корана. Коран – величайшая книга, но если его ложно интерпретировать, то получается совсем другая книга. В советские годы подчеркивали, что он против ислама, но на самом деле он был атеистом, под влиянием французских утопистов-энциклопедистов. За что его еще ругают? За то, что он предлагал реформу арабского алфавита. Но тут его тоже немножко примитивно судят. Как и в советские годы все делили на «черное» и «белое», так и сегодня, только еще в худших формах, чем в советское время».

Он находится в постоянном поиске правды

Говоря о творчестве Гусейнова, представитель Всемирного азербайджанского конгресса Манаф Агаев, подчеркнул, что «центральное место в писательской, научно-исследовательской и журналистской деятельности академика Чингиза Гусейнова всегда занимали и продолжают занимать вопросы, которые занимают людей, находящихся в постоянном поиске правды. Он щедро делится своими оригинальными идеями с читателями, приглашая их к совместному решению сложных проблем бытия. Его книги привлекают не только своей глубиной и правдивостью, но и прекрасной литературной формой, что сокращает путь писателя к сердцам читателей. Великолепен язык его произведений. В этом легко убедиться, читая газету «Азербайджанский Конгресс», на страницах которой регулярно публикуются статьи, критические заметки и эссе, принадлежащие его перу.

Динамичный писатель в творческом плане

Комментируя актуальность исследования Гусейнова, доктор филологии Института мировой литературы Казбек Султанов, сказал: «Есть фигуры в мировой литературе, у нас на Кавказе, которые всегда актуальны, они всегда с нами и, более того, впереди нас. Ахундов из этого ряда мощных фигур. Это, конечно, очень важное для азербайджанцев имя, но фигура эта, безусловно, общекавказского масштаба. Я порылся по каким-то работам в архиве, так вот в Дагестане на кумыкском языке очень много откликов про Ахундова как драматурга и общественного деятеля, я уж не говорю о его службе в наместничестве.

Если вернуться к книге об Ахундове – это значит вернуться к ее автору. Я просто не могу пройти мимо этого. Если выделить самую сущность многолетней чтения и переосмысления текстов Чингиза Гасановича, я могу сказать, что есть писатели, однажды найденные для нации. Что-то удачно открытое, делающее имя, делающее заметным, но потом, как бы не менялся жанр, темы, названия, герои, остается узнаваемость. Как остывавшая лава – вначале она идет, но потом застывает, хотя книги продолжают выходить. А есть писатели, постоянно расширяющие свой горизонт. Даже не говоря о национальной привязанности его творчества (конечно, он азербайджанский писатель), Чингиз Гасанович сегодня самый динамичный писатель в творческом плане.

Его знают повсюду

Марат Каландаров, президент международной ассоциации писателей и публицистов (Латвия) вручил Гусейнову грамоту Евросоюза и рассказал: «Издания, которые мы выпускаем и в Риге, и в Париже, распространяются в 40 странах мира. Их покупают в магазинах, их читают, и много писем идет к нам от читателей, начиная от Новой Зеландии и кончая Канадой. Наша редакция получила много писем, в которых читатели из самых разных стран задавали нам такой вопрос: «Скажите, пожалуйста, вы можете через свои издания рассказать об этой азербайджано-армянская трагедии и ответить на вопрос, кто же виновен в этом?».

В Европе я хороших писателей не нашел, потому что читатели требовали следующее: должен на этот вопрос ответить не общественный деятель и не журналист, который работает на определенную редакцию, а должен ответить нейтральный писатель. В Европе я таких писателей не нашел. Я приехал в Москву и попросил своего друга назвать фамилию писателя, который сможет что-то написать для нашего журнала на эту тему. Так мы оказались в гостеприимном доме Чингиза Гасановича. Мы целый вечер провели в разговорах на разные темы. И в конце я сказал: «Мне нужен материал по вашей, азербайджанской точке зрения на эту тему. Попытайтесь что-нибудь написать!» Я думал, что он будет писать очень долго, потому что это страшная тема, но потом наша редакция получила материал. Когда я прочитал этот материал (а я являюсь как раз главным редактором газеты «Писатель и мир»), сразу написал «в набор», запускаем в работу. Вышел наш журнал, и мы получили отклики со всего мира.

Когда я хочу поностальгировать, я читаю Чингиза Гусейнова

Музыковед, доктор искусствоведения Рауф Фархадов заявил, что поставил бы эпиграфом ко всему творчеству Гусейнова слова немецкого писателя Новалиса: «Надобно гордиться болью. Боль есть память о нашем высшем предназначении на земле». По мнению Фархадова, «в романах Чингиза Гусейнова прежде смысла, прежде содержания, прежде структур и форм, прежде даже литературного времени и пространства, – это пронзительное ощущение боли.

И я вспоминаю, с какой болью я читал «Фатали», когда он вышел первый раз. Если говорить с чисто музыковедческих позиций, то, когда я хочу поностальгировать, я читаю Чингиза Гусейнова как мугам. Эта вариантная структура, которая постоянно подвергается импровизационному развитию. Чингиза Гасановича можно читать и с точки зрения той науки, которой я занимаюсь. Занимаюсь я авангардной радикальной музыкой, и вот с этой точки зрения структурирования Чингиза Гасановича можно читать поверх смысла, поверх содержания и даже поверх текста, любуясь и постоянно храня в себе вот эту работу со словом – это удивительно. Так в мугаме работают со звуком. И вот это ощущение, с одной стороны, абсолютной мугамной импровизационности, непредсказуемости и вариантности текстов Чингиза Гусейнова, в которых, при всех их многослойных, полярных, многоярусных конструкциях, проигрывается все время один и тот же мугамный вариант.

“Вестник Кавказа”