Сегодня у художников есть профессиональные организации, которые позволяют им реализовать свои творческие возможности. Прежде всего, это - традиционный Союз Художников Азербайджана, умудряющийся по сей день собирать под свою обитель художников разных возрастов и поколений. 

Реконструирована Академия Художеств, как кузница подмастерий, чьи дипломы признаются за пределами Азербайджана. Музей современного искусства, в котором собрана история живописи Азербайджана вкупе с экспонатами современного искусства. По моим наблюдениям, на протяжении пяти лет в Баку раз в год происходит открытие новых галерей… Если бы такие условия и результаты, а главное, профессиональный менеджмент были бы в нашем отечественном кино, то я уж точно не был киноведом-публицистом, а легко бы снимал кино!

Совсем непросто вот так сесть и начать исследовать событие, которое вряд ли может уложиться в одну взятую выставку, коих за год в Баку может и за сотню перевалить. Но то, что сотворил «Клуб объединенных художников» при содействии Союза художников Азербайджана в декабре 2011-го в «Центре современного искусства», безусловно, претендует на поиск фундаментального культурологического пласта в визуальном искусстве Азербайджана. На аудио-визуальном проекте «Оружие массового поражения» я - всего лишь зритель, и мои строки - плод того, что уж очень ярко доминирует тут кино, как седьмое искусство, безусловно, самого массового из всех иных видов. На этом историческом проекте собрался именитый состав участников, которые в едином пространстве позиционировали себя как контркультура. По настрою весьма изящно сыграли на тему «искусство массового сопротивления», где присутствовали такие элементы, как миф, идеология, китч. В этом соавторстве художников есть тема цитат, лежащих в основе любого постмодернистского изыска. Формирование актуального - современного искусства (contemporary art) в мировом масштабе приходится на период, когда у нас образовался культурологический вакуум, условно именуемый как “Post без модерна”. Все движения этого «клуба» мне представляются, как попытка наверстать творческие процессы, которые в мировом масштабе происходили где-то в конце прошлого века.

В композиционной видео-инсталляции Гусейна Хагверди и Рамига Мехти «Недопонимание», прослеживается аскетизм в градации цвета и света. На стенах висят изображения конструкций неопределенной конфигурации, составленные из серо-металлических, обугленных кусков твердой формы, напоминающие осколки мины и железобетона. Посередине две черные ленты, словно танковые полосы или понтонная переправа, тянущаяся к черно-белому полотну экрана. На нем демонстрируются смонтированные кадры военной хроники (театра боевых действий) первой и второй мировых войн, а также зловещие кадры глубочайшей общечеловеческой трагедии карабахского конфликта – Ходжалы... Весь ролик по метражу длится 6 минут и периодически мелькают кадры игровых фильмов из мирового кино, в которых запечатлены драматические внутрисемейные конфликтные ситуации между матерью-сыном-отцом-дочерью… И в этом контексте инсталляции авторы видео-арта сумели в единой монтажной связке уложить все постановочные кадры в одну документальную кино-видео-хронику. Этим авторы выдают мессаж о том, что первопричиной больших и малых войн ещё со времен библейских героев Эдемского сада является извечное недопонимание конфликтующими сторонами сложившихся ситуаций... А сад приобрел черно-былые оттенки наверняка ещё со времен сотворения первого фотокадра XIX века, когда в Европе происходили процессы зарождения ницшеанства (неразрешимой взаимной нетерпимости родителей и детей). Неуловимым 25-м кадром я увидел тему кинорежиссера Майкла Хайнеке «Белая лента». При доминанте черного и белого, за кадром остаётся скрытый красный цвет крови, ибо в самой крови доминирует такой химический элемент таблицы Менделеева как Fe(железо), что и отчасти изображено по всей черно-белой визуальной композиции, где проходит цвет металлика. В аудио-треке использовано знаменитое Adagio для струнных Самюеля Барбера с искусно вплетенным звучанием барабана, имитирующим взрыв снаряда, акцентирующим монтажные стыки между документальным и художественным кино.

P.S. В процессе набора кадров в линейном монтаже участвовал «подмастерьем» энтузиаст Гамид Амин-заде, известный под ником Синефаг в бакинском кругу синефилов и киноманов поколения 20-летних. Уверен, что в недалеком будущем он заявит о себе как кинокритик.

Постановочная инсталляция Бахрама Халилова из проекта «Правда об играх или игры в правду» из серии «Людские игры» наименование работ «Х/О-война», напоминает детские игры в крестики-нолики и морской бой, так как расклад идет на одной плоской политической карте с множеством квадратиков. У взрослых такие игры перерастают в целые квадро-системы, и мир их не кажется круглым, а напротив, монополизированным и взятым в рамки. По версии античных жрецов и догматиков космогонической мифологии, мир на планете 3емля некогда казался плоским и квадратным. У Халилова границы квадратов обведены звеньями одной цепи, внутри которой расположены милитари-игрушки, штампующиеся уже несколько веков и следующие моде гонки вооружений. Идущая из подсознания тяга к безграничной власти может дойти до гипертрофированного масштаба и привести взрослого человека к комплексу вечной игры за право быть непобедимым. В маленьком черном павильоне, в потёмках, находится тот самый подвесной квадрат, формирующий подсознание переходного возраста - словно мозг с жестким диском, внутри которого лампочка отсвечивает вырезанные трафареты в форме единиц военной боевой техники.

Фото-проектом приняла участие наша соотечественница Рена Эфенди, являющаяся, безусловно, брендовой фигурой в мировой фотографии. Представлены всего два черно-белых кадра, сквозь которые невидимкой проходит тонкая красная нить…

В одном - отрубленная голова борова-мутанта гигантских размеров и окровавленные пятна на снегу Чернобыля, в другом кадре - груда противогазов, словно леденеющие осколки людских судеб, искалеченных в необъявленных (и неизвестных) войнах конфликтующих сторон. Надев противогаз, живое существо может извлекать звуки сродни хрюшкам-гуманоидам.

Видео-арт Эльмира Мирзоева

«Безымянный идеал» символизирует эпоху тоталитарных правлений ХХ века. В демонстрирующихся кадрах - хроника документального, художественного и анимационного кинематографа. Экран поделен на 9 окон: мелькают монументальные кадры из «Триумфа воли» Лени Рифеншталь, демонстрирующие съезд национал-социалистов середины 30-х; соло-вокал Любови Орловой из фильма «Цирк» режиссера Александрова, кордебалет арийской дивы Марики Рёкк из фильма «Девушка моей мечты» режиссера Георга Якоби, воплотившего эпоху «тоталитарного романтизма» для третьего рейха; северокорейская пропагандистская анимация о доблестной армии пионеров товарища Ким Ир Сена; фрагмент фильма «Кубанские казаки» Ивана Пырьева, символизирующий квинтэссенцию ленинского «важнейшего из всех искусств» в построении законченной картины советского строя, сотворившего рай на одном измерении пространства; крупный план вождя иранской исламской революции Хомейни, на фоне обновленного гимна ИРИ на тему «Свобода» и т.д. Тоталитаризм эпохи ХХ века, отражаясь обратной стороной монеты в этой инсталляции, превращается в авторитарный гламур-глянец и кич-дискурс. Культуролог Эльмир Мирзоев не раз на своих лекциях проводил параллель между тоталитаризмом и авторитаризмом, идентифицируя идеологические утопии разных режимов с постановками об иллюзорной райской жизни на киноэкране. Все это нашло воплощение в одном видео-арте на девяти уровнях изображения, где в каждом окне задается свой музыкальный акцент. В этой аудио-визуальной гамме вырисовывается некая гармония в неком (казалось бы, на первый взгляд) хаосе. Весь метраж 3 минуты, но только после третьего просмотра вся драматургия начинает выстраиваться благодаря музыкальным акцентам, так как из всех участников только Эльмир Мирзоев по профессии композитор-музыковед, и в отличие от всех участников проекта имеет условное отношение к изображению.

Сама модель, да и конструкция, предложенная Мирзоевым, берет начало еще с 70-х прошлого века, когда в мировое арт-пространство ворвался польский изобретатель и видео-инженер Рыбчинский. У него по всем девяти экранам-мониторам показано движение автобуса, как в интерьере, так и в экстерьере… Все банально и просто: автобус едет по маршруту от пункта А до пункта Б, как своеобразное прибытие поезда на бульвар капуцинов, а Рыбчинский - Люмьер техно-видео-арта. Если подойти математически к видео-арту Эльмира, просмотрев этот ролик в youtube , то количество сюжетов может сложиться в голове у зрителя аж из 999 вариантов. А сам автор данного кино-видео-арта обозначил свою позицию словно вердикт эпохе: «Тоталитарные идеологии в своем стремлении к абсолютно-сакральным идеалам по своей сути китчевы и фактически все они сводятся к национальной идентификации». За попыткой разрушить устоявшиеся мифы, Эльмир Мирзоев пытается противопоставлять сакральному пафосу императив личности отдельно взятого исследователя…

P.P.S. B подтверждение исследования Эльмира Мирзоева рядом висит стенсил Сабины Шихлинской из портретного триумвирата тех, чьи имена и лики стали символом, иконой культмассового террора, возведенного в китч: Че Гевара, Каддафи и Бен Ладен. Эти аудио-визуальные произведения в интерьере галереи оказались в андеграунде, а точнее, в подвале галереи…

Сабина Шихлинская в своём главном стенсиле из серии «Без комментариев» создала и зеркально отразила глас среднестатистического представителя западной цивилизации. Глядя на её черно-белое полотно на доминантно-сером фоне стенда, непроизвольно улавливаешь настроение, которое трансформирует сознание цивилизованных масс бесчисленным количеством постановок в медиа-коммуникациях. Приблизительно таким образом формируются навязчивые ассоциации в демонизации арабо-мусульманского мира Азии и Африки. На первый взгляд, это имитация нью-йоркской культуры поп-арта Уорхол-Баския, создается впечатление некоего китч-граффити, имитирующего формы спрей-арта. Но, присматриваясь в заголовки, заполняющие все верхнее пространство композиции в квадрате, непроизвольно воспринимаешь стенд как агит-пропаганду «Из раны нанесенной деспоту, льётся море чужой крови» (Станислав Ежи Лец). Исходя из этого мессажа Сабины, все как-то неутешительно, прямо как вердикт Меркеле-Саркози о закате эры мультикультурализма. 3акат здесь изображен, как пятно крови в нижнем правом углу композиции (ЛЬЁТСЯ МОРЕ ЧУЖОЙ КРОВИ), где истязают человекообразного два центуриона с дубинками.

По левую сторону стенсила (ИЗ РАНЫ НЕУДАЧНО НАНЕСЁННОЙ ДЕСПОТУ) - черный постамент, с накренившимся под углом памятником низвергнутому идолу рядом с силуэтом ориентального храма или дворца. До конца неисследованные цветочно-горшечные «революции» (чехо-словацки бархатный характер отсутствует по определению) наводят страх на человека западной цивилизации. В бонус ко всему изображенному, рядом отколовшийся маленький фрагмент стенсила, так что данная композиция в моём восприятии делается триптихом CTRL+ALT+DELETE и как бы наводит на код запуска. Фразы, вырванные из контекста паутины Интернета, которые были на вооружении Пентагона, разработанные ещё в 70-е годы, сегодня служат репрезентацией игровых сетевых войн, разросшихся и процветающих ныне в сети.

Работа Шихлинской с гранатами присутствует на всех этапах её творчества («с гранатами» здесь можно читать двояко), и в данном случае мы видим отражение кровавого PR, превращающегося в багряно-пурпурную кожуру граната со съёмной чекой боевой гранаты.

Книга - вечный носитель и хранитель информации! Книжная композиция «Зеленая зона» Сары Хилл-Джонс предстаёт грудой бюрократических документов, распавшихся на составные части, а затем перетянутых веревкой от одной стены к другой. Непроизвольно в моём сознании высвечивается визуальная цитата из культового британского фильма режиссера Терри Гильяма «Бразилия» по роману Джорджа Оруэлла «1984», где герой попадает под сильный шквал несущихся газет, больших афиш, канцелярских бумаг, листов, и, растворившись в этом бюрократическом кратере, канет в небытии… Да, видимо, я не в состоянии разгрести абстракцию разноцветной градации китча и найти в нем оружие массового поражения по-искусствоведчески … Я просто как зритель нашел ещё одну кино-цитату для настроения Сары, с которым она вписалась в данный проект, как и её знаково-брендовая инсталляция «Точка зрения», в котором живописная картинка с портретом примата в зеркальном отражении приобретает Дарвиновский концепт в контексте проекта «массового поражения».

Самой загадочной и реально невидимкой осталась наша соплеменница турчанка Йешим Агаоглы. На многих фото-биенале она выставлялась с культовой фотографией «Руки вверх!», где девочка хладнокровно направляет боевую милитари-игрушку на родных ей людей. Йешим так и не долетела до нас, но своими экспонатами в виде печатной машинки и авторских скомканных, отпечатанных листов все-таки попыталась донести своё «Оружие массового поражения». Ёе закадровый голос доносился из телеприемника, где она зачитывала свои авторские поэтические монологи о нечто-вечном («Что хорошего в войне?») на фоне Босфора. Автор выбирает позицию перформанса в форме игнора и уходит на волну медитации, оставляя шарм индеферентности для зрителя. Сдаётся, что организаторами проекта драматургически был продуман этот финальный аккорд для релаксации зрителей-посетителей после тяжеловесных АРТелерийских обстрелов предыдущих авторов. Но её перформанс все же значим в общем контексте этого АРТ-сопротивления на уровне романтизма 60-70-х, где катализатором парижской революции стала французская синематека Анри Ланглуа, у стен которой можно было прочесть нетленное каталонское N0 PASARAN!

P.P.P.S. Вот уже более 100 лет как Дарвин вывел теорию о происхождении человека от примата и Сара в своей зеркальной инсталляции напоминаeт об этом в контексте «Оружия» не простого, а массового, бьющего на поражение … виртуальный ответ последовал от Рены Эфенди в виде розовой головы борова… Тут я решил подытожить текстовой инсоляцией, подходящий больше для статуса на facebook: если Hоmо sapiens произошел от обезьяны, то почему для временной трансплантации органов человека их заменяют свиными, а не приматами! Хотя, это всего лишь эксперимент! Для более тщательного теоретического анализа можно окунуться в научно-фантастический роман Бернарда Вербера «Отцы наших отцов», ставший своеобразным «Оружием массового поражения» как для науки, так и для (клерикальных догм) религиозных канонов. 

Ульви Мехти

Kultura.Az