Политтриллер из Германии: ФСБ, террор и четвертая власть
Новый художественный фильм Денниса Ганзеля (Dennis Gansel) выходи…
Я поймал себя на мысли, что в теле любимой женщины бьются два сердца. Два любимых сердца. Женское и, возможно, мужское... Захотелось почувствовать себя беременным на мгновение. Чтобы ощутить другое сердце в себе. Ощутить Невозможное...
Посвящается моей маме, Соне, и моему сыну, Элияру Шамси
«Бывают и годы короче мгновенья, но есть и мгновенья длиннее веков!» (И.Северянин)
«Может ли быть Сердце без Души?!!» (Кейм Сон)
Говорят, вначале было Слово. Но в истории, которую я хочу рассказать, вначале была… Точка! Не буква, не запятая, не тире, не дефис, не восклицательный знак, и даже не вопросительный… Точка, маленькая, едва заметная точка. Точка, которая была одновременно и восклицательным знаком, и вопросительным! Именно с нее я хотел бы начать этот рассказ, хотя моя история о Слове.
Итак, вначале была Точка! Малюсенькая, крошечная, едва заметная, пульсирующая точка... Но какая сила, красота и мощь были в ней! Она билась на экране УЗИ в одной из частных женских клиник Буэнос-Айреса. Солнечное и жаркое декабрьское утро 2007 года. Первое декабрьское лето в моей жизни. До нового года оставалось три дня. Молодая женщина в белом халате с радостью сообщила мне и жене на ломаном английском с сильным испанским акцентом, что у нас будет ребенок. Наш второй малыш. Эта точка была сердцем моего будущего сына! Сердце с размером риса! Затаив дыхание, я смотрел с восторгом на экран монитора и пытался представить, как эта пятинедельная точка, ритмично бьющаяся в чреве любимой женщины, превратится в человечка через восемь месяцев. Захотелось остановить мгновение, задержать его, растянуть его, заморозить его. Захотелось пригвоздить его, как редкую, никогда ранее не виденную экзотическую бабочку, под стеклянную раму, чтоб навсегда получить возможность любоваться его красотой. Захотелось развести его, как палитру красок, на холсте своей памяти, чтобы оно, данное Мгновение, сохранилось навеки. Вспомнились строки любимого Северянина: «бывают и годы короче мгновенья, но есть и мгновенья длиннее веков!». Я напряг свое внимание и попытался запомнить этот Миг, запечатлеть его в своей памяти как можно ярче, как можно сильнее. Вонзить его кинжалом своего воображения в бездну своего подсознания по самую рукоятку, чтобы след острия не исчезал никогда. Мне захотелось запомнить эту Минуту на всю оставшуюся жизнь, никогда Его не забывать. Чтобы никакие будни, никакой ежедневный поток информации и впечатлений, никакие путешествия, никакие возможные будущие разногласия и обиды между мною и сыном не смогли бы стереть с моей памяти красоту и волшебство биения этого Мига. «Но все-таки биенье мига прекраснее веков забвенья!», снова прошептал мне поэт. В ту секунду я подумал, как жаль, что в человеческом теле нет кнопки «Save» и «Delete», которую мы могли бы нажать в зависимости от обстоятельств. Как много страшных мгновений, полных боли и утраты, мы хотели бы стереть раз и навсегда с нашей памяти, но, увы, не в силах. В ту секунду мне захотелось нажать кнопку «Save» где-то там за ухом или под мышкой или на пупке, чтобы эта картина с волшебной Точкой в центре черного экрана светилась в моем воображении до конца моих дней. Почему-то вспомнилась картина Малевича «Черный квадрат». Потом я вспомнил астрономический видеоролик, увиденный недавно на сайте youtube. Там много роликов о сравнительных размерах различных небесных тел. Но мне особенно запомнился ролик, где есть одна трогательная фотография безумной красоты, снятой с космического телескопа «Хаббл». Там на черном фоне вдали блестит лишь одна крошечная точка: это – планета Земля. Под впечатлением от этого воспоминания, мне показалось, что я, не отрывая взгляда от экрана медицинского аппарата, медленно взлетаю ввысь. И чем выше я поднимался, тем этот «черный квадрат» Малевича превращался все яснее в часть космоса из того самого ролика. В часть космоса, на который я смотрел с окна иллюминатора воображаемой межгалактической ракеты. Бьющаяся маленькая точка на экране, Земля, удалялась все дальше и дальше по мере полета «ракеты» в моем воображении.
Так как я не мог прикоснуться к Точке, не мог ее потрогать, ощутить на тактильном уровне, не мог прочувствовать его биение в соприкосновении с кончиками моих пальцев, меня внезапно охватило желание прикоснуться к какой-либо физической части, вещественному куску, доказательству этого Мгновения, унести его с собой. Как бы оторвать отрывок из этого Мгновения, чтобы записать на нем свидетельство данного чуда. Оторвать страницу, одну из самых красивых и важных, из книги моей жизни, и сохранить в дорогой семейной раме. Я подумал, интересно, хронологически какая эта минута в моей жизни со дня моего рождения. Одна из многих и многих миллионов, пережитых до того момента. Но особенная минута! Минута, полная таинства, восхищения и преклонения! Возникло сильное желание помолиться. В эту секунду я очень остро почувствовал энергетическую связь с Всевышним. Мне показалось, что Он отложил все свои важные дела, и на мгновение сконцентрировался лишь на мне и моей Точке. Открыв передо мной врата своего Волшебства и Величия, он решил показать мне всю Хрупкость Жизни и Мощь своей Любви!
Этим куском, кстати, этим отрывком данного Мгновения чуть позже оказался больничный документ на испанском языке, подтверждающий беременность, к которому был прикреплен снимок УЗИ, свидетельствующий, что Точка мне не приснилась. Я его бережно храню. Тогда еще никто не знал, какого пола эта Точка. После дочки я подумал о мальчике. Для полной гармонии. Неужели это Точка станет однажды мужчиной?! Неужели будет любить и ненавидеть, будет желать, целовать, скучать, грустить?! Я представил себя самого такой точкой. Я подумал о маме, которая ушла в феврале того же года. Я подумал о маме, чей день рождения был вчера, 27-го, за день до посещения этой клиники. Первый день рождения за последние тридцать девять лет, который не был проведен вместе. Грусть течет по жилам Жизни…
Я закрыл на мгновение глаза. Стало тихо. Я не слышал ни голоса медсестры, ни звука аппарата, ни шума улицы. Мое воображение унесло меня вдаль... И вглубь... Стало темно. Я ничего не видел.
Было темно. Я попытался приоткрыть глаза, но не получилось. Я плохо понимал, что происходит вокруг. Я протянул руку и прикоснулся к какой-то стене. Откуда-то издали до меня доходил женский смех под прекрасное пение мугама. Под ногами журчала вода, как ручеек в горах ранней весной. Слабый поток света пробивался сквозь непонятную стену. Хотя было тесно и влажно, мне было приятно. Я повернулся и зевнул. Мне показалось, что кто-то меня зовет, но я был не уверен. Кажется, кто-то со мной нежно разговаривал, но я не понимал слов. Слова казались пением соловья. Шли первые дни декабря 68-го года… Мои последние дни в материнской утробе… Я готовился к выходу в свет…
Я открыл глаза. Я подумал о маме. И о маме моей мамы. Я подумал о Соне и Кейме. И о Черкез, о маме Кеймы, моей прабабушке, которую я никогда не знал, так как она скончалась за 32 года до моего рождения. Смотря без устали на Точку, я подумал о линии. О той Линии, которая связывала эту буэнос-айресовскую Точку с Новханы. В моем воображении вначале всплыла географическая карта мира. На ней она, эта Линия, проходила через весь Атлантический океан, наподобие маршрута трансатлантического воздушного лайнера, связывая столицу Аргентины, где билась в данную секунду моя Точка, с маленьким родным апшеронским селом. Пройдя свой горизонтальный путь через весь океан, и дойдя до Новханы, где на старом кладбище покоился прах Кеймы, Соны и Черкез и всех других родных женщин предыдущих поколений, без которых сегодня не было бы ни Точки, ни меня, Линия начала медленно, пробиваясь сквозь память детства, уходить вертикально вниз, вглубь веков, вглубь столетий, вглубь родной земли, к духам моих предков по материнской линии… Географическая карта заменилась на генеалогическую… Я почувствовал зов всех женщин моего рода... Я увидел свет...
Я открыл глаза. Я все еще стоял в комнате женской консультации аргентинской столицы. На кушетке лежала моя жена. Любимая женщина. На экране стучала Точка. На экране билось сердце. Не было ни рук, ни ног, ни головы. Не было ни глаз, ни ушей, ни языка. Не было ничего, кроме сердца. Одно лишь сердце. Сердечко! Любимое сердце. Родное сердце. Сердце, которое будет безумно любить многое и многих. А душа? Была ли уже душа в этой Точке? Не было ни рук, ни ног, ни головы! Не было ни глаз, ни ушей, ни языка! А душа, думаю, была! Нет, я уверен, что она была! Может ли быть Сердце без Души?!!
Я поймал себя на мысли, что в теле любимой женщины бьются два сердца. Два любимых сердца. Женское и, возможно, мужское... Захотелось почувствовать себя беременным на мгновение. Чтобы ощутить другое сердце в себе. Ощутить Невозможное...
Итак, вначале была Точка. А потом было Слово. Вернемся к теме моего рассказа. Я хотел поговорить о Слове. О Языке. Говорят, в среднем каждый образованный человек владеет несколькими тысячами слов. Для некоторых и несколько десятков тысяч будет недостаточно. А для других и пара сотен утомительно много. Героиня из «Двенадцати стульев» великолепно обходилась и тридцатью. А семью? Можно ли обойтись семью словами?! «Конечно же, нет!», - скажите вы. И ошибетесь. Я тоже так считал до недавнего времени. И глубоко ошибался. Мой полуторогодовалый сынишка, та самая аргентинская Точка, великолепно обходился семью словами. Сегодня, когда я пишу эти строки (ему уже два годика и три месяца), его словарный запас обогатился на пару десятков слов и продолжает расти чуть ли не каждый день. Наблюдать за развитием речи малыша – истинное наслаждение и уйма пищи для размышлений. Для меня это поистине умопомрачительный процесс.
Но весной весь словарный запас Элияра Шамси состоял лишь из семи слов: папа (папу), мама (маму), буа, аму, бо, кака и коко. Весь этот, на первый взгляд, скудный запас слов мог передать и выразить все богатство его чувств, эмоций, впечатлений и желаний, в зависимости не только от обстоятельств места и времени, но и от жестикуляций, мимики, телодвижений, уровня и угла выпячивания нижней губы, взгляда, интонации и высоты голоса, и многих других физико-психологических данных и качеств малыша с кудрями, хитрыми глазками и ямочкой на подбородке, – чудной метаморфозы от той латиноамериканской Точки.
«Папа» и «мама» – очень многозначимые слова и отражают всю гамму эмоциональности ребенка. В исполнении Элияра Шамси они могли выражать любовь («Как я тебя/вас сильно люблю!»), радость от встречи («Ну наконец-то, где тебя/вас носило?!»), радость от вещи («Дайте мне машинку!»), благодарность («Спасибо за вкусный виноград!»), привлечение внимание («Посмотри, какие у меня джинсы клеевые!»), тоску («Ну когда же мама придет с работы?!»), одиночество («Мне скучно без вас!»), возмущение («Как вы смеете прятать шоколад от меня?! Как вам не стыдно!»), защиту («Сестричка меня ущипнула!»), требование справедливости и наказания («Сестричка отняла у меня игрушку!» ), боль, как душевную («Не уходите! Мне без вас плохо!»), так и физическую («Я поскользнулся у порога и упал!»).
«Буа» и «аму» являются относительно менее духовной частью детского лексикона, но чистыми продуктами собственного творчества. «Буа» в основном обозначает воду и жажду. Но в зависимости от ситуации и вышеперечисленных данных малыша «буа» может обозначать «Я хочу пить! Дайте мне воду!», «В бутылке закончилась вода, налейте еще, пожалуйста», «Я не хочу купаться!», «А мне можно попробовать вина?», «Осторожно, в ванной на полу мокро!», «Нужно помыть руки», «У меня носки мокрые», «Какое красивое море!», «Пойдем к фонтану!», «Ой, идет дождик!», «Почему идет дождик? Откуда он падает?»…
В отличие от «буа» другая дегустативно-лексическая единица словаря «аму» имеет более узкое поле интерпретаций. «Аму» передает все положительные и негативные моменты жизни, связанные с пищей: «Я голодный!», «Дайте мне есть!», «Вы накормите меня, в конце концов, или мне самому приготовить себе еду?!», «Папа, почисти, пожалуйста, гранат!», «А куда делись конфеты из этой коробки? Я отлично помню, что они были здесь!», «Нарежешь апельсин?», «Ты куда? Идешь в магазин? Купишь мне банан?», «Пойдем, накормим собак! Альфе можно это дать?», «Открой холодильник, пожалуйста!», «Ну, сколько можно есть эту кашу! Меня от нее тошнит!», «Я требую, чтобы вы дали мне шоколада!», «Ну, пап, почему ты не купил конфеты?! Ну как ты мог?!!! А мороженое купил?».
«Кака» обозначает все негативное в жизни, как с эстетической, так и этической точек зрения. В зависимости от обстоятельств и места использования данного жаргона «кака» может обозначать «Пардон, я, кажется, обкакался! Кто мне будет попку мыть?», «Я хочу на горшок!», «Этот мультик злой. Я его не хочу смотреть!», «Пошел вон! Я с тобой не дружу!», «Ну, сколько можно говорить одно и то же: я ЭТО есть не буду! Уберите его прочь с моих глаз!», «Как вы это можете есть?!», «Эта обувь мне жмет. Мне неудобно в них ходить», «Я поскользнулся именно из-за этого стула! Во всем виноват он, а не я!», «Я тебя не люблю! Не даешь мне поесть шоколада!», «Фу, какая гадость! И надо же! Как отвратительно пахнет!», «Выбросить это в мусорное ведро?», «Ты меня совсем не понимаешь!».
Но самое любимое, дорогое и многогранное слово в словарном запасе моего сына это «коко». Этим «словом» начинается почти каждое утро. Хотя в прямом и первом своем значении «коко» обозначает как «петушка», так и «курочку», в более широком и переносном значении, оно обозначает многие аспекты жизни флоры и фауны. Это слово передает все философские наблюдения и абстрактное мышление малыша.
В расписании каждодневной деятельности мальчика «коко» занимает важное место. Оно породило домашний ритуал и превратилось в семейную традицию. По форме ритуал достаточно прост, но по содержанию сложен и глубок. По форме он состоит из утреннего променада отца и сына с первого этажа нашего дома на второй. Это наш мужской ритуал. Наши сокровенные мгновения, наши интимные минуты.
Каждое утро по пробуждению, в зависимости, с какой ноги он встал, когда чуть раньше, когда чуть позже, Элияр Шамси, остановившись на пороге лестницы (он прекрасно знает, что ему одному подниматься по ней запрещено), с нетерпением зовет «Папа!» или «Папу!» (более ласковая версия). Когда я спускаюсь на его зов, он, вытянув губки в трубочку, произносит волшебное слово «Коко!» и показывает указательным пальцем наверх. Я беру его на руки, нежно целую и обнимаю. Он радостно улыбается и смеется, и мы, не торопясь, поднимаемся на второй этаж. Пройдя все «опасные» перипетии лестничного подъема, мы торжественно входим в спальню и с восторженным возгласом подходим к нашему «алтарью», то есть, к Подоконнику, с которого открывается вид на заброшенный соседний садик, где находится… курятник соседки, в котором прожигает свои дни вся ее сельскохозяйственная живность. Все «жители» курятника – звонкоголосый петух Коко и его большой гарем – являются, с одной стороны, источником забот и экономического процветания соседки, а с другой, пищей для разнообразных размышлений, наблюдений и эмоционального всплеска Элияра Шамси. Наблюдая, как домашние птицы отдыхают, питаются, прогуливаются, кудахтая, по саду, малыш бурно и восторженно комментирует каждое действие на «сцене». Несмотря на тождество филологического контекста и лексического однообразия, выражающемся в фонетической единице «коко», комментарии сильно отличаются друг от друга по своей эмоциональной окраске и глубине. Эти разносторонние отличия достигаются, конечно же, уровнем, игрой и выразительностью мимики, жестикуляций, выражением глаз, интонацией и тоном голоса. Время от времени, во время приема пищи, к «коко» могут быть добавлены две другие лексические единицы: «аму» и «буа».
Но важно отметить, что «коко» давно уже вышел за пределы передачи мысли об описании жизнедеятельности соседских кур и их вожака. В детском мировоззрении малыша «коко», обогатившись, приняло новые филологические значения, высоты и нюансы. Оно стало выразителем всех чувств малыша по отношению к флоре и фауне, к Природе, к Жизни, в целом. «Коко» всегда позитивно, оно никогда не может быть употреблено в негативном контексте. В эмоциональном плане, в зависимости от обстоятельств, «коко» может выражать восторг, удивление, наблюдение, потрясение, умиление, жалость, желание, интерес, страсть, непонимание, ожидание и другие чувства. В разных ситуациях предложения «Коко.», «Коко…», «Коко?», «Коко!» и «Коко?!» можно переводить по-разному.
В зависимости от тона, интонации, выражения глаз, мимики, жестикуляций и многих других нюансов, а также в сочетании с другими шестью единицами словарного запаса малыша «коко» может быть интерпретировано следующим образом: «Папа, какая сегодня хорошая погода!», «Как ты сказал, называется эта штука там на небе? Скажи еще раз, пожалуйста, я забыл. Ах да, солнце! С-о-л-н-ц-е. Но все равно я не могу это произнести!», «Ты меня любишь?», «Что это растет там, на дереве?», «Папа, ты не знаешь, а когда я начну говорить?», «Знаешь, мне очень грустно, когда тебя нет рядом! И зачем ты уходишь на работу?», «Почему все курочки спрятались?», «Что?! Они спят?! Как?! Ни фига себе! А почему они спят в это время?», «Пап, они тоже кашу едят?», «Ой, смотри, они все там собрались, видишь?», «Это кто там плачет внизу? Опять Селин-Бану?!! Я ее не тянул за косички», «А потом прокатаемся на машинке?», «А почему мне нельзя шоколада?», «Возьми меня на ручки и обними», «Ну где же Айтен?», «Ты извини, я знаю, я иногда себя плохо веду», «Ой, смотри, кошка гуляет по забору», «Мы завтра на дачу поедем? Я хочу к бабушке!», «А помнишь, ты катал меня на качелях на даче?!», «А если я брошу эту игрушку вниз, как ты думаешь, она разобьется?», «А курам конфеты можно давать?», «Хочу тебя поцеловать!», «А почему когда темно, я ничего не вижу», «Ты опять уходишь?», «Мама когда вернется?», «Джека в школе?», «Нет, я не хочу на горшок!», «Давай просто постоим здесь и помолчим!», «Где Беля, не знаешь? Я хочу к ней», «И куда ты улетаешь на этот раз? Опять в Париж? И что ты там потерял? Не забудь принести мне маечку», «Тбилиси? Это где? Далеко отсюда?», «Куда бы ни уходил, быстро возвращайся. Помни, что я тебя жду!», «А потом мне «Шрека» включишь?», «Погоди, я сам. Я это умею делать сам!», «Что-то стало прохладно. Накинь мне на плечи мой красный халатик», «Дай откусить яблока», «Смотри, моя ножка проходит через щель», «Ахмед вечером придет? А Камал?», «А почему когда идет дождик, у меня рука становится мокрой», «А я стану таким же большим, как и ты?», «Что-то я сегодня устал, неважно себя чувствую!», «Ты мне потом книжку почитаешь? Про доктора Айболита», «Кажется, у тебя звонит телефон», «Что это за цветок такой? Никогда не видел!», «Какого цвета мои штанишки?», «Да знаю я, что это называется дерево. Видел много раз и в книжке, и в жизни. Ты меня спроси о чем-то посложнее», «А как птица летает?», «Самолет, это тоже птица?», «Ты же знаешь, я все понимаю, просто не могу говорить, как вы», ««Я хочу, чтоб ты знал, что я вас всех безумно-безумно люблю!!!», «Пойдем вниз, я хочу к маме! К маме!!!»... Я подумал о маме...
Баку, ночь 22 октября 2010
Кейм Сон
Kultura.Az
