post-title

Противостояние титанов: "народники" и "классики" (окончание)

Samir MİRZƏYEV
4 мая 2009 г. 2:41 13 dəq. oxuma müddəti

По сути дела свадьбы и есть козырная карта народника перед классиком. Свадьбы всегда были, есть и будут. Там в основном и зарабатывают на жизнь народники, что и позволяет им себя считать «надёжным плечом» или «каменной стеной» для прекрасного пола. Хилым интеллигентикам-классикам дорога на свадьбу заказана, исключение составляют некоторые пианисты, мутировавшие в синтезаторщиков, но уже многие народники тоже научились играть на клавишных простые аккорды в ритме “üç badam bir qoz”, и вытеснили «перебежчиков» от своей кормушки.


Аспект шестой - система образования и воспитания. Чтобы стать музыкантом - классик получает музыкальную «инъекцию» (урок) два раза в неделю на протяжении 15-и лет. У народников дело обстоит иначе: одна «инъекция» у них классическая, другая – этнически-региональная (мугамная). И если у классиков - методы порицающе-уговаривающие, то у народников - устрашающие, то есть если ученик не испугается, из него народника не выйдет. «Силовые методы воспитания - самые эффективные»- считают они, о чём свидетельствуют многие рассказы очевидцев. 

[Свидетельства очевидцев: 
Как однажды признался Кязым-тромбонист (Кязым Мирзоев, лауреат республиканского конкурса - первая премия), он имел «народничье» прошлое. Родители отдали в кяманчисты (…а с виду и не скажешь вроде бы…). Учитель попался бесноватый. С каждой неверной нотой он вскакивал, выл, бегал по классу и бил кулаками по стене. Кязым так испугался, что сбежал от него и стал тромбонистом, и с тех пор живёт счастливо. Прошлое не вспоминает. 

Или обратимся к мемуарам Юрия Сергеевича (Юрий Саюткин, пианист, лауреат национального конкурса - первая премия): «моими «первыми университетами» стали аккомпаниаторские классы у народников в музыкальной школе. Прежде чем меня взять преподавателем, директорша решила устроить «проверку боем», и послала меня «на передовую». Это было своего рода КМБ (Курс Молодого Бойца). Испытание огнём, водой и медными трубами, извиняюсь, народными инструментами, продлилось 8 месяцев, после мои нервы не выдержали и я вылетел оттуда, как пробка от шампанского. Фикрет Манафов, ученикам коего я аккомпанировал, был человеком среднего роста с недоверчивым выражением лица, жена была пианисткою, родители учеников почему-то на каждом уроке ему «подносили дары» в виде пачки “VICEROY” (сигареты), типа как Сфинксу барана. Я поначалу не понимал что это за обряд (тем более, что с моим приходом пачек стало две, одна для меня), но вскоре догадался: это нужно было, чтоб «Сфинкс» смилостивился, и не впал в бешенство. Не то он начинал лупить ученика по лицу, и потом не возможно было отделить кровь от соплей. А так, учитель курил, орал, и иногда лениво пинал ногой, если ученик ненароком падал].

Это - первый урок в неделю, так называемый «нотный». К другому - «мугамному» уроку, где народники приобщаются к этническим премудростям, пианисты не допускаются и какие педагогические секреты используются во время этих занятий - для нас тайна за семью печатями.
Условия воспитания нам могут показаться спартанскими, а в Европе могло и вовсе попахивать судом, но как говориться, пока жалоб не поступало, ибо в таких условиях и «закаляется сталь». Часто директора музыкальных учреждений закаляться вместе «со сталью» посылают новобранцев-аккомпаниаторов, как мы читаем в воспоминаниях Ю. Саюткина (см. выше). У него «проверка боем» продлилась 8 месяцев. Но известны случаи, когда такие «проверки» бывают бессрочны, вроде ссылки декабристов в Сибирь. Недавно, на международном конкурсе музыкантов “Hopes, Talents, Masters” (сентябрь 2008, Добрич, Болгария), я случайно разговорился с мамой одной из конкурсанток из Белоруссии. Так вот, она, узнав, что я из Баку, рассказала о печальной судьбе одного из наших соотечественников в тех далёких краях. 

[Рассказ белорусской старушки: 
«Да, милок, даа… Был такой один - Целяков из Баку. Помню я, как же, как же. Хороший был пианист, приехал в Минск, да не поладил с руководством. Вот они его и посадили милаго, в класс к бандуристам (бандура - национальный инструмент некоторых славянских народов). Долго он там сидел, годами. Потом пропал милай. Не выдержал видимо, хлопчик. Э-ээ! Что делается-то…]

Как мне рассказали после, Александр Целяков был лауреатом международного конкурса пианистов им.Чайковского, одного из самого престижного в мире. «Посадить» его аккомпаниатором к бандуристам, схоже с тем, как устроить на работу погонщиком мулов космонавта. Видимо, не только у нас в стране аккомпаниаторство у народников считается «заключением в темницу» или ссылкой.
Другие музыкальные предметы (сольфеджио, музлитература, история музыки…) народники обычно игнорируют, и если даже посещают их, то получают низкие оценки. Вся эта дребедень им не интересна. Правда, бывают и исключения. Как мне рассказывал Теймур Шамсиев (пианист, лауреат Закавказского конкурса - первая премия), на уроках музлитературы, которые вёл композитор А.А., вся группа народников получала исключительно высокие оценки и все знали жизнь Бетховена (Людвиг ван, немецкий композитор, классицизм) назубок. Когда спросили у А.А., чем же ему удалось так заинтересовать народников, что они знают не только симфонии, но и периоды жизни столь чуждого им персонажа, то полученный ответ заставил задуматься: оказывается, учитель, рассказывая своим подопечным о том или ином творении композитора, подробно описывал, в каких позициях Бетховен сношался со своей возлюбленной во время сочинения этого опуса. Иными словами, прошу прощения - как совокупляйся херр Людвиг «нетрадиционным способом» с фрейлейн Джульеттой Гвиччарди, или графиней Терезой Брунсвик, когда писал свою знаменитые опусы. Геройства великого немца так воодушевляли народников, что они выучивали наизусть даже темы фортепианных сонат.

[Воспоминания автора о старике-немце. 
Этот незаслуженно забытый этюд преподавательского мастерства я неожиданно вспомнил во время посещения дом-музея великого Бетховена в Бонне (Bonngasse 20, D-53111, Bonn, Deutschland). На третьем этаже музея наряду с рукописями, со слуховыми преспособлениями композитора,на стене висели старинные семейные портреты каких-то дам. Старик-немец, работник музея настойчиво рекомендовал нам обратить внимание на черты лица одного из детей, изображённых на портрете. Лицо этого ребёнка обнаруживало поразительное сходство с портретом Бетховена, висящего рядом, тогда как другие дети были похожи на своих родителей. Картина оказалась семейным портретом графини Терезы Брунсвик, возлюбленной Бетховена. «Как знать, как знать» - покачивал головой старик-немец, многозначительно глядя на нас. «Не было бы Бетховена, не висели бы они здесь, были бы забыты» - подытожил он после. Но я одного не пойму, почему он среди такой кучи посетителей, японцев, европейцев выбрал именно нас, чтобы рассказать всё это? Правда, о нетрадиционных методах сношения он ничего не сказал, но смутные сомнения грызут меня до сих пор. Неужто он увидел в нас воспитанников композитора А.А.? (см. выше)]

Но оставим в стороне сомнения и будем рукоплескать нашему Мастеру Преподавания Народникам, чей метод, как мы убедились, взят на вооружение немецкими работниками культуры.
Аспект седьмой - идеалы народника и приоритеты. Мечта любого народника - попасть в телевидение и засветиться там хоть на миг. Ибо цена, которую он «зарубит» на свадьбах прямо пропорционально зависит от того, сколько раз люди видели его на ТВ. Народник на голубом  экране - это успешный народник, он едет на своей машине и носит дорогой мешковатый костюм. По сути дела свадьбы и есть козырная карта народника перед классиком. Свадьбы всегда были, есть и будут. Там в основном и зарабатывают на жизнь народники, что и позволяет им себя считать «надёжным плечом» или «каменной стеной» для прекрасного пола. Хилым интеллигентикам-классикам дорога на свадьбу заказана, исключение составляют некоторые пианисты, мутировавшие в синтезаторщиков, но уже многие народники тоже научились играть на клавишных простые аккорды в ритме “üç badam bir qoz”, и вытеснили «перебежчиков» от своей кормушки. Дохлякам-классикам ничего другого не осталось, как играть в оркестрах и преподавать в музшколах. И ещё при этом бессовестно ждать зарплаты от Господа Бога и Президента! Хотя много раз получали ответ устами народников: «Не нужно мешать обеим Инстанциям работать! И сколько раз можно вам зарплату повышать?! Вам всё мало! Надо выходить из кризисной ситуации самому. Вы же мужчины. Идите на базар, торгуйте хоть бельём. Дело полезное, нужное. А главное-оплачиваемое.»
И ведь,если призадуматься, в этом что-то есть. Если эта армия бездельников пойдёт на базар продавать колготки и автозапчасти, от этого и людям польза, и народному хозяйству и самим дохлякам. Станут людьми, будут одеваться как мужчины, сделают себе свадьбу, позовут народников, дадут им деньги… Ан - нет! Им Рахманинова подавай!
Иногда доходят слухи, что всё-таки какой-то классик добрался до филармонии (или куда-то ещё), арендовал салон, напечатал афиши и пригласительные, оплатил услуги оркестрантов, сыграл бесплатный (!) концерт, а после – ещё и «обмыл» это событие.
Народник такие действия не понимает. Типа, «как, я буду выходить на сцену, волноваться, да ещё при этом деньги платить? Ещё и играть какую-то белиберду, которую народ не любит? Что значит «побывать на сцене?!» Ну, побудешь, дальше что? Вниз спустишься ведь? Деньги нужны будут? Чего? Не хлебом единым жив? Правильно! Костюм нужен, бензин нужен, квартира…Что духовная? Да, духи тоже нужны французские, жене. А то русские песни играешь тут, Родину продаёшь. Как не песни? То-то смотрю, длинные. Произведения? Чьи, говоришь? Мендельсон? И тебе не стыдно? Йеке кишисен, дома отец небось думает, что сына вырастил. Позор! Пошёл отсюда!»
Такой «монолог принца Гамлета» можно было услышать часто, когда в фойе консерватории классики входили в полемику с народниками. А когда не входили (что случалось чаще всего), «принц Гамлет» толкал свою речь «черепу бедного Йорика». «Черепом Йорика» иногда бывал проректор по хоз. части Таир-мюаллим, а чаще вахтёр консерватории, который вечно ходил в шапке-ушанке. И кое-какие «принцы» иногда испускали такие перлы лаконично-философского характера, что значения их мы понимали спустя многие годы. Один из таких шедевров арт-футуристического направления однажды «выдал» Фахраддин-нахчыванец, тарист, потерпев поражение в споре от классика: «…застряли между тактовыми чёрточками!» - заорал он вслед уходящему оппоненту. Я этот коан[1] расшифровываю так: в силу того, что в азербайджанском мугаме доминирует речитативно-импровизационное начало, а в классике всё строго расписано по тактам, Фахраддин нахчыванский предвидел скорый кризис классических форм. И предсказывал начало широкого использования приёма “senza mizure” в авангардной музыке конца XX столетия. Действительно, как я убедился после, во многих произведениях современных композиторов (Ф. Караев, Дж. Крамб, Г. Уствольская, Дж. Кларк) присутствуют куски, а то и части «бестактной» музыки, о чём и пытался просвятить нас нахчыванский мыслитель.
Видимо, классикам многое ещё следует перенять от «старших братьев» своих.
Восьмой аспект – народник на международной арене.
На стыке 70-80-х гг. азербайджанский музыкант за рубежом был явлением редким, но наблюдаемым. Изредка наши пианисты, вокалисты и др. появлялись на капиталистических подмостках и во всеуслышание говорили «своё твёрдое «нет!» империализму». Вспомним хотя бы пианиста Рауфа Касимова (подпольная кличка «Мамуля»), завоевавшего лауреатство в Испании (3-я премия, Барселона). Хотя и неугомонные злые языки поговаривали о том, что в 90-х годах его видели в роли продавца в вино-водочном магазине в Москве. Но не в этом дело, а в том, что в те годы народники «о своём твёрдом» («нет») заявляли империализму целыми оркестрами. Несмотря, что азербайджанская народная музыка больше всего популярна в странах «региона шесть восьмых» (ритмическая фигура, в простонародии названная “üç badam bir qoz”), таких как Таджикистан, Узбекистан, Афганистан, Иран и др., народники «били кулаком по столу» и на западе. Вспомним хотя бы знаменитый оркестр Зейнаб Ханларовой, о музыкантах которого слагались легенды: дескать, «гошанагарист» (народный ударный инструмент) во время исполнения подкидывает палочки, ловит и выстукивает ритм дальше, как Ринго Стар из «Битлз». Или вставание кларнетиста во время своих каденций - всё это производило на публику сильное впечатление. В своё время популярность оркестра Зейнаб-ханум на время даже затмило сияние группы “Modern Talking”. 

[Воспоминание автора: 
В далёкие 80-е года, когда “Modern Talking” со всех углов выливал на нас слащавые, как айвовый сироп гармонии, ваш покорный слуга, то есть я, однажды зелёным прыщавым юнцом ошивался в кабинете под манящим названием «Звукозапись». И ждал долгожданную кассету с записью Heavy Metall Rock’а. В это время в комнату вошли три узбека в халатах и в тюбетейках. Пока я гадал, чью сторону примут уважаемые, сторону «Металлистов» или “Modern Talking”, уважаемые вежливо спросили, имеется ли в продаже записи Зейнаб Ханларовой? У ушлого персонажа с вечной сигаретой в зубах, «держащего звукозапись», от такого вопроса сигарета потухла во рту. Все знали, что записи З. Ханларовой давно существуют в пластинках, продаваемых везде за казенные 1 рубль 45 копеек, и поэтому персонаж осторожно уведомился у узбеков, какую же именно запись они хотят. «С тарами» - ответили уважаемые, давая знать, что им любая запись хороша.  

Записи в те времена стоили очень дорого, и чтобы кто-то делал специальную запись материала, который уже существует в грампластинках, было нечто из ряда вон выходящее.]                          

Интерес запада и востока к нашей народной музыке, как мне кажется неоспорим. Это стало несомненным сразу же после распада Союза. Народники тотчас же стали играть на свадьбах в Иране, в Турции, а некоторые группы смогли даже просочиться в Европу.
Помню, в начале 90-х годов по ТВ прошла передача про «феноменальный» успех мугамного певца Алима Гасымова во Франции, вместе с каким-то, типа, известным джазовым (!) исполнителем. Дескать, джазмен услышал про мастерство нашего певца и пригласил его разделить с ним концерт. По ходу передачи были показаны скудные видео материалы с концерта, снятые непрофессиональной камерой от руки. По этим съёмкам стало ясно, что это за «известный» джазмен и зачем ему нужен был наш народник. Концерт проходил, где-то в скверике, в присутствии нескольких десятков людей, стоя попивающих пиво. Когда А.Г. начинал свои соло «в верхах», любители пива просто переглядывались друг с другом и откровенно посмеивались. В это время «известный джазмен» просто бренчал на своей гитаре и самозабвенно стонал не в такт и не в тон. Ясно было, что ни о каком «джазе», ни о какой «известности» и речи быть не может, просто музыкант среднего пошиба использует нашего народника как экзотического попугая, дабы привлечь в свой скверик побольше людей. Было жаль, что наш музыкант и наше ТВ взахлёб описывали это происшествие как успех. Впрочем, в те года и таких происшествий было раз-два и обчёлся. Наши классики и этим похвастаться не могли. Мало кто знает, что для выхода на зарубежную классическую сцену, нужна огромная медиативная и финансовая поддержка, причём «на местах». А так как о нашей диаспоре не только говорить, даже и шутить не приходится, классики в то время ограничивались только выездами на мастерклассы, и то для того, чтобы посмотреть, как люди живут (а по признанию прекрасного пола и для того, чтобы выйти, может быть, удачно замуж).
Надо признать, что уровень западной цивилизации на наших народников действовал, не так убийственно-разрушающе как на классиков, ибо они или не понимали что это такое, или смутно осознавали, что они «не от мира сего». Тогда как классик, впервые увидевший запад, получивший устойчивый шок, или долго приходил в себя, или вообще «не приходил в сознание» и пытался любыми способами «уйти в мир иной» (то есть за рубеж). За что и получал презрение от народников.  

[Воспоминание автора: 
Не могу забыть частную видеозапись прогулки по парку в Германии наших музыкантов, выехавших на мастеркласс струнных квартетов в начале 90-х, где Тима-виолончелист валялся на лужайке и орал счастливо в объектив: «Здесь трава зелёная, здесь небо синее! Я здесь хочу жить! Здесь хочу умереть!!» (будто бы в Азербайджане небо и трава другого цвета!?)]

Много воды с тех пор «утекло за рубеж» вместе с Тимочками–виолончелистами, но диаспора наша от этого шире и глубже не стала. Ибо в силу своих личностных и профессиональных качеств персонажи типа Тимы–виолончелиста ведущим и даже составным элементом диаспоры стать не могут, потому по прошествии многих лет и наступления XXI века наша диаспора так же ориентирована на народников. Помню, на нашем концерте современной музыки в Эссене (ноябрь 2000, Германия) в зрительном зале неожиданно для нас появились несколько местных азербайджанских семей. В антракте мы их не увидели, как нам сообщили немцы, после первых же звуков они встали и поспешно удалились из зала. Видимо, они ждали песни, пляски и мугамат.
Такая ориентация нашей диаспоры даёт повод некоторым имеющих выход за рубеж народникам считать себя «суперстарами» вроде Мадонны, разве что переодетой в костюм и галстук. В силу своей концертной деятельности я имею честь быть знакомым с несколькими такими «звёздами эстрады». Эти персонажи при каждом удобном и не удобном случае (напр., в разговоре с таксистами) позиционируют себя как «известных людей», бывают показательно сдержанны с работодателем и показательно агрессивны с остальными людьми.
С одним из таких «звёзд», с Арифом Абдуллазаде (тарист, см. выше) года два назад у меня вышел образцово- показательный диалог: в первые минуты он себя позиционировал, рассказывая, в каких странах выступал. Я отвечал тем же. На 20-х минутах беседы последовал тезис «О предательстве Родины» классиками. Я парировал, что мы представляем страну, занимаясь музыкальным искусством, имеющим универсальный язык, ни кому не принадлежащим, всеобщим, понятным образованному слушателю из Японии, из Европы, и из Америки, ибо построено оно на гармоническо-математической основе. Последовал ожидаемый ответ о том, что это он (тарист) является носителем культуры Азербайджана, дескать, он – есть лицо страны. Я пожалел, что страна имеет такое лицо, и добавил мысль о том, что кроме лица стране ещё и ум надо продемонстрировать, а классика - это показатель цивилизованности Азербайджана. Факт цивилизованности Азербайджана тариста не оставлял в покое, и на 40-х минутах он выдвинул постулат о ненужности универсального языка, когда он и один может играть на таре «в Лондонах». Я опровергал сей «шедевр мысли» минут пять, стараясь объяснить «звезде», что играть «в Лондонах» им и нам - это совсем разные вещи. Нам, чтобы выйти на классическую музыкальную сцену за рубежом, сначала надо доказать свой уровень, быть признанным коллегами из других стран, которые занимаются тем же делом, что и мы, выигрывать международные конкурсы, привнести в универсальное искусство что-то своё (опять же признанное другими) и только тогда, может быть кое кто нас и пригласит на сцену. Им же всего этого делать не надо, ибо они занимаются искусством локальным, только им и понятным, оспариваемым только у себя дома. Европейцу, когда речь идёт об этнической музыке, всё равно кто перед ним на сцене – буддийский монах, шаман из Тувы, индус с ситаром, воин-танцор племени догонов из Мали или азербайджанский тарист, ибо оспаривать качество исполнения он не может. И на всё это европейский зритель глазеет как на экзотическую забаву, примитивно говоря, как на диковинных обезьян (что же мы ещё ждём от них, когда население Запада использует такую культуру как Йога только для похудания).
Из всего моего монолога народнику, кажется, стало понятна лишь часть про обезьян. Он обматерил меня и стал искать повода обматерить ещё раз. С тех пор мы не общаемся, а жаль. Поучительная была беседа: мысль о том, что «он (они?) и есть л и ц о  с т р а н ы», меня заставляет задуматься и по сей день.
Впрочем, народные «мастера зарубежной эстрады» славятся не только словом, но и делом тоже. Когда я описывал нашу непринуждённую беседу со «звездой», вдруг вспомнилась знаменитая история наших народников в Амстердаме, о которой много лет судачили злые языки. 

История, рассказанная «злыми языками» 

Это было в начале далёких 90-х годов, когда жвачка ''SPEARMINT'' была хорошим подарком, а 20 долларов – целым состоянием. Однажды некая звукозаписывающая компания (не будем показывать пальцем, хотя это SONY) задумала серию из ста CD, на которой должна была звучать этническая музыка ста стран. В этом списке фигурировал и Азербайджан. Когда подошла наша очередь, трио народников в составе «сообразим на троих» (см. выше) под предводительством музыковеда Дж. С. отправилась в Амстердам, где происходила запись. Город «вечного карнавала», пятизвёздочный отель, шикарная студия с «космической» аппаратурой, честь представлять страну и т.д. И естественно Дж. С. волновался за исход предприятия, посещали недобрые мысли о «студийном синдроме». 

[Справка для не музыканта:  
Записывающиеся в студии солисты знают, что существует так называемый «студийный синдром»: одно пятиминутное произведение можно записать и за пять минут, и за пять часов и можно вообще не записать за пять дней. Невозмутимый, холодный глаз микрофона, его ни на что не реагирующее присутствие на некоторых музыкантов действует угнетающе. Ситуация усугубляется ещё и тем, что на следующий день звукооператоры не всегда «ловят» вчерашний окружающий «фон», и если даже склеить по кусочкам произведение, монтаж слышен по фону.]  

Ведь если не успеть записать час музыки за два студийных дня, надо было ещё раз подписывать контракт, договариваться, платить неустойки, заново получать приглашения (или вовсе не получить), брать визы и т.д. 

Народникам же вся эта «утончённая мура» была чужда. Им хоть микрофон, хоть игуана на ветке – было всё равно, и когда настал «предзаписьный» вечер, они задумали недоброе. А именно: покушать хаш утром перед записью. 

[ Справка для не азербайджанца:
Хаш – это национальная еда, приготовляемая путём многочасового варения головы и ножек барана на огне. Полученное мармеладообразное месиво типа холодца едят рано утром с чесноком, уксусом и запивают водкой. ] 

Утончённо-классическая душа музыковеда всеми фибрами воспротестовала против такого «безответственного» желания народников. Он им объяснил, что в Амстердаме никто не готовит хаш, а если и готовят, то он не позволит им пойти на такое ответственное мероприятие воняючи чесноком и водкой, не говоря о том, что есть «студийный синдром» и т.д. Народники на него посмотрели косо, и посоветовали «вести себя как мужик». И вообще, оставить их в покое. Что и сделал Дж. С., уверенный в том, что незнание никаких языков помешает народникам даже выйти из отеля. 

Спустя несколько часов, возвратившись в отель, музыковед почувствовал странный запах на этаже. Смутные сомнения заставили его прийти к народникам и… 

Увиденное зрелище не могло ему присниться ему даже в кошмарном сне: в центре Амстердама, на балконе пятизвёздочного отеля, народники разожгли огонь и в большом казане варили хаш! Как объяснили «поклонники бараньей головы», они на такси как-то добрались до базара, нашли местных турков, у коих и купили все причиндалы. Запах от этого предприятия носился по этажу, и вскоре к ним прибежала администраторша отеля, требуя объяснений. Дж. С. понял, что сейчас их выгонят, надо спасать ситуацию, потому рьяно взялся за дело. Приняв «свирепое выражение лица», он высокомерно объяснил женщине, что вверенная ему группа - это исполнители этническо-ритуальной музыки, которые приехали по приглашению SONY на запись огромного проекта, где участвует 100 стран! А так как ритуальная процессия, которая будет записываться завтра, требует предварительного приготовления ритуального кушанья, то его помощники в данный момент этим и заняты. И вообще! Не собирается ли она, воспрепятствовав процессии, сорвать проект SONY?! И готова ли она возместить компании моральный и материальный ущерб в результате своих действий?! А?! 

От таких грозных слов женщина опешила, и конечно вспомнила уроки истории в школе, где им описывали житьё доисторических людей, как перед охотой на мамонта они рисовали на стенах пещеры контуры животного и, танцуя, тыкали в него копьями. Дабы на завтрашний день он ловился легко и с охотой. Воспоминания, видимо ей помогли быстрее понять ситуацию, и она спросила: «А сколько будет приготовляться ритуальное приготовление?». Последовал ответ: «Всю ночь!». 

P.S. После бессонной ночи наши герои утром покушав хаш, отправились на запись. Запись была сделана за первый же присест, после чего в другие дни от нечего делать, они «маялись ерундой». Как говориться, комментарии излишни.

Но как поговаривают, «звезда звезде рознь». Не всегда наши «звёзды зарубежной эстрады» ведут себя так же сплочённо как вышеупомянутое Амстердамское трио. Иногда вне страны у них наблюдаются размолвки между собой. Конечно же, для этого бывают веские причины. Как вспоминал Теймур Шамсиев (пианист, см. выше), во время гастролей в Иране, он каждое утро просыпался от шумных «разборок» в отеле. Народники под предводительством их «маэстро» – кяманчиста Г.А. яростно обвиняли друг друга в воровстве зубной пасты. Это повторялось каждый день, как утренняя гимнастика, причём после гвалта, народники, понизив голос, уверяли Теймура в том, что зубную пасту унёс Г.А. сам…
Итак, мой уважаемый Читатель, предчувствуя Ваше утомление от моих сугубо субъективных размышлений, хочу вернуться в отправную точку своего повествования. Как Вы помните, всё началось с вопроса директора на академическом собрании. Я, конечно, всего вышеизложенного ему не высказал, ограничился несколькими постулатами, тогда как в памяти оживали все карикатуристическо-демонические персонажи из прошлого, гогоча, перебивали друг друга и пытались вырваться на волю. Завершил я своё выступление сомнениями насчёт «совместного проживания» местных классиков и народников, да ещё и балета (!).
Один из присутствующих на собрании после моего рассказа выдал «информацию к размышлению»: турецкая этническая гамма состоит не из 12-и и не из 17-и, а из 53-х нот. Если эффект от действий "17 – 5 = 12" получается таким мощным, то что же будет после "53 – x = 12", то есть после хроматизации турецкой гаммы? 

[ Справка для не музыканта: 
Турецкий музыкальный звукоряд поделён на 53 звука. Между двумя «западными» нотами (напр., до – ре) расположены 9 нот, то есть один «тон» поделён на 9 «кома», а «полутон» на 4 «кома», в результате одна октава состоит из 53 «кома», услышать и различить друг от друга которых способен лишь сейсмограф. ]

Директор попросил все доводы изложить в виде рапорта, дабы он мог «опираться на факты» при «дипломатической встрече» для отказа ректору университета насчёт народного отдела. Никакого рапорта я, естественно, не написал. «Съеденный пуд соли» с народниками сковал руки, да и не было желания на это время тратить. Спешу сообщить, что Собрание в конце встречи сожалело о том, что у них нет такой фигуры как Гаджибеков и такой власти (слегка, конечно) как Советская. Я их оставил в неведении насчёт Советской власти и в сожалении о великих фигурах, и невольно вспомнил наши совместные с народниками похождения в Узбекистане, когда невидимое противостояние вылилось в немыслимую историю, но об этом в следующем повествовании…

Uyğun Məqalələr

Yuxarı