Евгений Иванович Замятин родился 1 февраля 1884 года в маленьком уездном городе Лебедянь Тамбовской губернии в семье священника. В Петербургском политехническом институте получил специальность морского инженера. Его оставили при кафедре. Последние годы учебы находился в столице нелегально: как "политически неблагонадежному" проживание здесь ему было запрещено. Когда это обнаружилось, Замятина выслали на север, в Сестрорецк. Здесь и в Лахти, где он прожил два года, "в снегу, одиночестве и тишине" рождалась первая большая повесть Замятина "Уездное". Это колоритное изображение темного и косного провинциального быта сразу принесло известность молодому писателю.

Подозрительный интеллигент

Но если с литературой все складывалось хорошо, то с цензурой у  Евгения Замятина отношения не заладились. Они невзлюбили друга сразу и на всю жизнь. Правда, царские цензоры были либеральнее более поздних советских: они хотя бы не запрещали и не уродовали его произведения до публикации. Но и от них Замятину доставалось. В 1914 году он напечатал повесть "На куличках" - сгущенное до фарса описание провинциального воинского гарнизона. Между прочим, и сегодня эта повесть об унижении человеческого достоинства в армии явно не потеряла своей актуальности. Вполне созвучна более поздним временам и судьба повести: цензура усмотрела в ней глумление над российской армией. Номер журнал был конфискован, а редактора и автора отдали под суд.

Февральскую революцию 1917 года Замятин встретил если не с восторгом, то, по меньшей мере, с надеждой: в конце концов, он сам "работал" на революцию, трижды побывал в ссылке... Корней Чуковский, описывая Замятина тех лет, особо отметил "темно-русые, буйные волосы", которые "никак не хотели улечься в английский пробор". Чуковский, всегда очень внимательный к деталям, точно уловил одну из главных особенностей характера Замятина - его бунтарский нрав, непокорность, независимость.

Писателя дважды арестовывала уже ЧК: сначала он вместе с Блоком и другими "подозрительными интеллигентами" проходил по делу левых эсеров, второй раз намечался кандидатом на знаменитый "философский пароход", на котором в 1922 году были высланы за границу лучшие представители российской интеллигенции. Замятин лишь случайно не попал на борт этого парохода. К тому времени у него уже сложилась твердая репутация "внутреннего эмигранта". Отношение Замятина к новой власти изменилось довольно быстро. Он увидел, что большевики уничтожают как раз те ценности, которые были для него главными, - личность и свободу.

Сигнал об опасности

Критик Лелевич на страницах журнала "Большевик" писал:  "Можно говорить о появлении на идеологическом фронте открытого литературного отряда буржуазии, отряда Замятиных..."  Но это были еще цветочки. После того, как появился роман "Мы", комиссаров от литературы, приравнявших перо к штыку, уже ничего не могло остановить. Травля достигла своего апогея.

"Мы" - это блестящая антиутопия, роман со стремительно развивающимся сюжетом, пародийный и трагический одновременно, гениально пророческий. В интервью одной из французских газет автор так охарактеризовал свой замысел: "Этот роман - сигнал об опасности, угрожающей человеку, человечеству от гипертрофированной власти машин и власти государства, роман об отношении личности и коллектива, личности и государства. На практике этот вопрос разрешен в пользу государства".

Такой роман советская цензура даже в начале двадцатых годов не могла пропустить. Впервые роман "Мы" был опубликован в английском переводе, позже - на чешском и французском языках и лишь в 1927 году впервые вышел по-русски: эмигрантский журнал "Воля России" стал печатать фрагменты из него. На родине писателя роман впервые появился лишь в перестроечные времена.

А в конце двадцатых годов преследования Замятина не ограничивались только словесными нападками. "Врага" Замятина перестали печатать, его лишили преподавательской и редакторской работы, его пьесы (очень популярные у зрителей) снимались с репертуара... И тогда в июне 1931 года он  написал свое знаменитое, отчаянное, поразительно смелое письмо Сталину, в котором даже, в сущности, не просил - требовал дать ему возможность писать и печататься. Если это невозможно в СССР, то за границей: "Если я действительно преступник и заслуживаю кары, то все же, думаю, не такой тяжкой, как литературная смерть. И потому я прошу заменить этот приговор высылкой из пределов СССР".

Парижская "болдинская осень"

Историки до сих пор спорят о том, почему Евгений Замятин после такого смелого и откровенного письма получил все же разрешение уехать за границу. Случай уникальный. То ли смелость и репутация непокорного бунтаря сыграли свою роль, то ли революционное прошлое Замятина, то ли стечение обстоятельств (брожение в среде интеллигенции, самоубийство Маяковского), то ли хлопоты Горького, подобные просьбы которого Сталин время от времени тогда еще выполнял... Как бы там ни было, но в октябре 1931 года Замятин уехал за границу вместе с женой. До самой смерти в 1937 году он жил в Париже. Формально эмигрантом не был: ему регулярно продлевали советский паспорт. В своих высказываниях, особенно публичных, он был весьма сдержан, с резкой критикой Сталина в эмигрантской печати не выступал и держался в эмиграции особняком.

Евгений Замятин. Портрет работы Бориса Кустодиева. Фрагмент (1923)

Страх или желание не сжигать за собой все мосты тут не причем. Евгений Замятин не боялся говорить правду, живя в Советском Союзе, с какой стати он стал бы бояться, уехав за границу? Просто эмигрантская среда была ему чуждой. А то, что Замятин хотел когда-нибудь вернуться на родину - всего лишь миф, совершенно не соответствующий действительности. Его записные книжки и рабочие тетради показывают, что все замыслы, творческие  и жизненные планы Замятина были связаны с Западом, а не с Россией. Биографический словарь "Русские писатели 20 века", вышедший в 2000 году в Москве, перечисляет: "Архивы писателя содержат киносценарии на русском, английском и французском языках. Для экранизаций с голливудским режиссером Сесилем де Миллем Замятин перерабатывал произведения русской классической литературы ("Войну и мир", "Пиковую даму"), а также собственные произведения (в том числе роман "Мы")".

Одно это перечисление развеивает еще одну легенду: то, что Замятин якобы очень мало писал в эмиграции. Это не так. Не говоря о рассказах, о продолжении работы над историческим романом "Бич Божий" о вожде гуннов Аттиле, об очерках, воспоминаниях, статьях, рецензиях, Замятин написал множество киносценариев. Самой успешной оказалась экранизация по мотивам пьесы Горького "На дне", сделанная по сценарию Замятина знаменитым французским режиссером Жаном Ренуаром. Главную роль сыграл Жан Габен. Фильм имел огромный успех и был признан лучшим фильмом Франции 1936 года. Всё это позволяло Замятину жить в Париже сравнительно безбедно и помогать оставшимся на родине опальным друзьям-писателям, в том числе Михаилу Булгакову и Анне Ахматовой.

Владимир Анзикеев

Deutsche Welle