Вечером явился Ачиль с народником и важно объявил, что надо отдохнуть перед концертом. В противовес этому все встали и пошли гулять.

Ачилю ничего не оставалось, как присоединится. Объязанности руководителя объязывали. Тем временем взошла луна и у меня проснулись баховские настроения. Я попросил Наргиз спеть её концертную арию из "Магнификата". Так как мы шли по улицам, Агиль воспротестовал двумя руками и двумя ногами, мотивировав тем, что "сейчас придут люди". Вокалистка только рассмеялась и "включила диафрагму". Латинский текст возвысился над Ташкентом и бессмертная музыка Баха стала развеватся над узбекской столицей, как гимн классическому искусству.

КОШМАРНАЯ НОЧЬ

Кампания (концерт) прошлa успешно. Сначала мы бросили в бой лёгкую пехоту и кавалерию (то есть классиков, причём всех), затем подошла очередь тяжёлой артиллерии (то есть народника Алекпера, одного). "Полководец Кутузов" (Агиль) в это время многозначительно сидел в зале рядом с ректором и наблюдал за "баталией".

Диспозиция была такова: по канонам античного боя, сперва выдвинулись лучники - это были я с Руфатом (Бах, Соната BWV 1023 e-moll для скрипки и клавира), после на поле появилась пехота - вокалистка Наргиз в сопровождении Самиры (Бах, Ария для сопрано из "Магнификата" in d). Противник атаки отбивал (публика послушно аплодировала), и тогда в бой вступила кавалерия (пианисты: сначала я - трансцендентный этюд Листа "Мазепа", затем Саюткин - этюд №1 Шопена и Соната Листа h-moll). Ряды противника начали содрогаться (публика воодушевилась). Пришло время последнего - сокрушительного удара тяжёлой артиллерии для победного исхода сражения (на сцену вышел народник Алекпер. С таром. Были исполнены произведения азербайджанских композиторов и мугамы. Аккомпанировала Самира).

Артиллерическая атака была решающей - противник был деморализован и бежал (публика бурно аплодировала и несколько раз вызывала Алекпера на сцену). Позже, во время "диспозиционного разбора боя" стало понятно, что неприятель был поражён собственным же оружием (Саюткин изучив состав поздравляющих, вывел процентное соотношение народников среди публики - их оказалось около 65%, чем он и объяснял такое неравнодушие зала). Все были счастливы, "Полководец Кутузов" принимал поздравления:
- Мы очень благодарны... Спасибо... Мы благодарны... Мы...

Я же в свою очередь должен заметить, что от Консерватории мы и раньше выступали в Ташкенте, тогда тоже в составе были пианисты, скрипачи, виолончелисты и народники, но тогда такого успеха не было.

Но, как говорится, если концерт не "обмыт", считай, что концерта вовсе не было. Вот и мы готовились ко "второй части Марлезонского балета". Благо, наш гид Гудрат знал, где лучше купить спиртное, сушёную дыню, казы (колбасу из конины), кассету с узбекскими песнями и другие полезные вещи.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ

Сейчас, по прошествии многих лет, я смотрю на все эти приготовления и могу сказать только одно: "…а ведь как всё хорошо начиналось..."

После 4-й бутылки "огненной воды" всё еще шло отлично. Под сопровождением местных песен на шесть-восьмых, все травили анекдотами, девушки хотя и не пили, но поддерживали общее настроение, Агиль перестал быть руководителем и стал человеком, сытый и довольный жизнью Саюткин с умным видом пытался читать книгу под названием "Дневник Марии Башкирцевой", Гудрат по каждому поводу уже не говорил: "рахмэт,экэ", народник Алекпер с дрожащей рукой путался намазать бутерброд Самире, вообщем наша комната обмывала концерт.

Всё началось тогда, когда Гудрат вспомнил, что ночь на дворе и ему пора. Услышав это, Руфат загорелся гостеприимностью и заявил, что по кавказским обычаям гость никуда не должен уходить, а должен ночевать здесь!

Опешив от такого предложения, Гудрат посмотрел по сторонам и спросил:
- Где же я спать буду, Руфат-экэ?
В ответ на столь наивный вопрос, Руфат возмущённо заорал:
- Как где?! Естественно, у меня в постели! Закон у нас такой! - и стукнул кулаком по столу.

Я в это время резал кинжалом колбасу, и от неожиданности чуть не порезался. Обомлев от такого "старинного кавказского обычая" и иногда посматривая на мой кинжал, которым я терзал колбасу, бедный узбек осторожно спросил:
- А ты где будешь спать?
Чтобы разрядить обстановку, я радостно вылез:
- Так давайте же, выпьем, друзья, за нашего... еее - бутылка оказалась пустой, и я заглох.
Руфат не унимался:
- Где я буду спать?! Я буду спать...на полу!

Гудрат как-то этому не очень-то поверил, и делал тщетные попытки уйти. Срочно созванный консилиум в составе трёх специалистов - Ачиля, меня и не помню кого, вынес вердикт: не хватает 5-й бутылки, чтобы разрядить обстановку. Улучив момент, мы выкрали побелевшего гида из кровожадных лап скрипача и выпустили на свободу. Он поблагодарив ушёл и мы больше его не видели.

Но, как говориться, по законам жанра,"show must go on", и мы вернулись в комнату с купленной у гостиничных поваров подозрительного вида бутылкой.

Деталь: когда мы спускались в лифте с Ачилем к поварам за "пузырём", я, скорее для очистки совести сказал:
- Агиль, может на сегодня хватит, а?
На что Ачиль поучительно ответил:
- Мы зачем сюда приехали?
Я не понял:
- Зачем приехали?
Агиль громко:
- Чтобы пить!" - ответил и махнул кулаком по несуществующему столу.

Так я возрадовавшись настроению Агиля, отбросил последние сомнения, о чём позже не раз жалел). Что было в этой зелёной, без этикетки бутылке я не знаю, но Руфат уже о своей жертве не вспоминал и даже согласился с девушками о том, что  пора прогуляться и выпить чашечку кофе где-нибудь поблизости гостиницы. Девушки пошли к себе переодеться, мы с Ачилем вышли покурить. Когда вернулись, Руфата не было. Саюткин ничего не знал, он всё ещё читал свою книгу, от которого отрывался только тогда, когда надо было опустошить очередную рюмку. Не обращая внимание на подкрадывающиеся смутные подозрения, мы пошли искать скрипача. Саюткин остался сторожить комнату.

Тело вскоре было обнаружено. Оно лежало бездыханно неподалёку, в номере Ачиля, в его же кровати и не реагировало ни на какие внешние раздражители. Было понятно, что для него ни о каком походе в кафе и речи быть не может. Стоял вопрос об его транспортировке в наш номер.

Сейчас я уже не помню, куда делся Ачиль в ту злосчастную минуту, но так или иначе, мы оставшись вдвоем с народником, решили торжественный перенос тела организовать своими силами. Народник взялся за голову Руфата, я за ноги и поковыляли к выходу. Через несколько метров голова перестала слушатся народника, выползла из рук и изо всех сил ударилась об пол. Я всё ещё держа ноги тела в руках давал советы Алекперу, как голова открыла глаза. Через полторы секунды кошмары из фильмов-ужасов нам показались колыбельной песенкой. То, что час назад именовалась Руфатом, возвысилось над нами, издавало неслыханные вопли, рвало всё на себе и с полной пены ртом говорило на неизвестном космическом языке. Вконец ошалев от увиденного, я попытался удержать его:
- Руфат, это мы, всё нормально, успокопйся - но он смахнул меня с себя одним пальцем, как стрекозу, и ударяя себя в грудь направился к выходу. В коридоре его внимание привлёк убегающий народник. Издав боевой клич африканского слона, скрипач принялся выламывать ногой ближайшую дверь вентиляционной шахты. Буквально за три(!) удара он превратил деревянную дверь толщиной в 5 см. в лохмотья. Стоя неподалёку я орал на него, не смея приблизиться, и каждый удар у меня в голове превращался в цифру: "50 рублей за дверь, 100 рублей, уже 150". Тем временем Руфат выбрав из клочьев двери увесистую балку, стал гонятся за Алекпером, словно мухобойкой за комаром. Алекпер спас себя, заперевшись в какой-то комнате.

"Так, дебош, ещё 40 " - промелькнуло у меня в голове. Потеряв народника из виду, Руфат выпустил ещё один клич на тарабарском языке, и ударил по другой двери. Дверь растрескалась, "ещё 50 р." - подумалось мне:
- Не надо, блин! - взмолился я, и это видимо, возымело какое-то действие, Руфат оставив дверь, побежал по коридору, по ходу дела скидывая с себя одежду. Я бегал за ним и собирал вещи, за мной двигалась толпа, состоявшая из постояльцев, милиции и администрации. Все они хором что-то обсуждали, качали головами, но не приближались. В это время Руфат сравнялся с нашей дверью, она была открыта и я рискнул его толкнуть в этот проём. Это мне удалось, он вбежал в номер, я ввалился за ним и заорал:
- Саюткин, закрывай дверь, а то он уйдёт!
Саюткин в это время выметал что-то в ванной, всё поняв одним взглядом, он запер дверь и мы арестовали пришельца вместе с собой.

Прошло несколько минут. Когда Руфат уже заканчивал крушить в комнате то, что ещё осталось, в дверь деликатно постучали. Приоткрыв дверь,я высунул голову. Там стояли переодетые Самира с Наргиз:
- Ну что, вы готовы? - спросили они.
- Чего? - я не понял.
- Кофе пить идём, нет?

Тут до меня дошло. Наше общее решение. Кофе. Прогулка по ночному городу. Как давно всё это было (несмотря на то, что прошло лишь полчаса). Меня привели в чувство доносящиеся из-за спины вой, рык и топот копыт:
- Какой там кофе! Уйдите! ОН сейчас выйдет!!
Ужас и брезгливость были написаны на лице Самирочки:
- Так ЭТО были вы?!
Истошный вопль и стук бьющейся утвари заставили меня вздрогнуть. Кажется Саюткин сопротивлялся. Захлопнув дверь перед носом Самиры, я повернулся лицом к своей судьбе,  твёрдо решив без боя не сдаваться и с собой в могилу унести в зубах хотя бы клочок волос и кусок мяса “врага”...

ГОЛОС ЗА КАДРОМ

...Надо отдать должное девушкам. Они до последней секунды верили в нас. Оказываеться, когда происходили "события" в коридоре, администрация сначала бросилась к ним, мол, "угомоните своих ребят, они там всё крушат". А Самира, переодеваясь солидно их поставила на место, дескать, "наши ребята никогда себе этого не позволят. Это ваши алкаши, идите и разбирайтесь".

А дальше последовал диалог у наших дверей. Какое низвержение идеалов...

Буря стихла так же внезапно, как и началась. Руфат вдруг упал и заснул. Мы с Саюткиным караулили почти всю ночь. Время от времени пришелец вскакивал, что-то орал на космическом  наречии и засыпал дальше. Около трёх ночи он в последний раз вскочил и заговорил уже на человеческом:
- Совсем не осталось на свете мужиков! Один только Теймур Шамсиев (пианист, лауреат Закавказского конкурса, с 93-го года живет в Турции) остался, всёёё!!!

Обрадовавшись возвращению друга с орбиты на землю, я вышел было покурить, но в лобби на меня напала администрация и пригрозив милицейским нарядом загнала обратно в комнату. В комнате меня ожидал новый сюрприз. Это был Храп. Превратившись обратно в человека, Руфат храпел. Такую мощь и  совокупность разных диапазонов я ощущал впервые. Карканье ворон Люцифера по сравнению с этим напоминало бы щебетание райских птиц. Остаток ночи мы с Саюткиным пролежали в дрожащих от храпа кроватях, не смея будить "отдыхающего Фавна".

Через часа два, когда светало, Фавн всё-таки проснулся, и увидев лежащего в одежде Саюткина, сказал заботливо:
- Юра, ты же простудишься - и начал укрывать его одеялом.
Юра же, открыв глаза и узнав нагнувшегося над ним Руфата, отскочил в сторону:
- Уйди! Не трогай! Отойди от меня!
Я тоже вскочил, нащупав на всякий случай табуретку, приготовился к обороне. Руфат удивившись нашему непристойному поведению, бормоча себе под нос: "...не понимаю...вчера вроде нормальные были...", лёг и заснул дальше.

В семь часов утра, правосудие и справедливость постучались к нам в дверь. На пороге стояла администраторша с двумя дежурными милиционерами.
- Ребята! Не знаю, кто из вас, но вчера ваша делегация буянила, крушила и причинила вред государственному имуществу. Мы сейчас будем состовлять акт, оценивать ущерб, напишем туда, откуда вы приехали...

Последний пункт нас не устраивал особо, ибо после таких "писем" в консерваторию мы рисковали стать "невыездными" на многие года. Надо было что-то делать, Агиля не было видно и за километр со вчерашнего вечера, как будто его украли инопланетяне, и мы взялись за дело:
- А может не надо, а?
- Как не надо?! А кто будет возмещать ушерб, ремонтировать?!

Руфат в это время спал ангельским сном, положив обе ручки под щёчку, как херувимчик на виноградных гроздьях. С него можно было писать натюрморт.

- Ущерб? Мы возместим. Ну сколько может стоить эта дверь? Зачем писать куда-то...
Женщина быстро оценила ситуацию, всё взвесив в голове выпалила сумму:
- 250 рублей.
 Хотя я с ночи себя и готовил к этому, но оказавшись с голой правдой лицом-к лицу, опешил. Такая сумма превышала все мои ожидания и возможности. Тут Саюткин достав свои многомесячные накопления для покупки книг, вручил женщине не торгуясь:
- Вот.
- Ребята, вы понимаете...
- Да-да, у вас такая работа...
Тут женщина вспомнила других "работяг", которые стояли у дверей:
- А милиция? Они тоже вчера не вызвали наряд, машину из вытрезвителя...

Я сразу же вручив 25 рублей сторожам порядка, поблагодарил их за службу. Мы сказали друг-другу "рахмэт", и все они направились к выходу. На выходе администраторша повернулась и спросила:
- Ну а всё-таки... Кто же из вас это был?
Мы оба указали на спящего херувимчика. Женщина сжала кулаки:
- У-у...Гадина!
Я возразил:
- Э-э, нет. Не гадина. Он хороший музыкант.
Саюткин нравоучительно поднял палец:
- А главное - он хороший человек.
- И что? Значить, голубчик?
- Да-да-да ... - мы кивнули головами, сами тому не веря.
- Ну, тогда значить, голубчик... - сказав женщина ушла, оставив нас наедине со скорбными мыслями и спящим "голубчиком".

Уже через несколько часов мы прогуливались с Руфатом по былым "местам боевой славы", и показывали ему следы содеянного им. Руфат деликатно закрыв рот руками, отказывался верить глазам. Но постояльцы, "живые свидетели истории", видя нас торопливо расходились, что тоже не говорило в пользу скрипача. Тут наконец, появился руководитель делегации Ачиль. Хотя он не мог внятно ответить, где же он был вчера с 11-и вечера до сегодняшнего утра, но живо интересовался результатами "переговоров" с администрацией. Я "для приколу" сказал, что составили протокол и послали факс к нам в институт. На Агиля как будто упала колонна консерватории. Он поплёлся прочь, волоча ноги и слабо причитая:
- Ну почему же...вы так делаете...а?
- Ты же сам сказал, что "мы приехали сюда пить", разве нет? - напомнил ему я.
- Даа? Хи-хи...Он так сказал? - живо влез Руфат.

Посмотрев на вяло бормочущего что-то себе под нос и глядевшего невидящим взором перед собой Агиля, мне стало жаль нашего руководителя. Мы сообщили ему, что "дело закрыто", и он может ни о чём не беспокоиться. Агиль взбодрился, и что-то насвистывая, стал уверенно смотреть в завтрашний день. Но уже день сегодняшний готовил нам сюрприз...

АПОФЕОЗ

Вечером того же дня я сидел в нашем номере, который был больше похож на сумасшедший дом, и чистил свой кинжал об простыню - да простит он меня – Саюткина. Только что попробовал разрубить пакет сметаны одним взмахом, и мне удалось - это радовало. Но сметана была везде разлита, надо было убраться, и это огорчало. Самого Саюткина не было, он пошёл отдавать ежедневный долг музам, то есть позаниматься часов эдак пять(-шесть). Руфат же устав вчерашних "праведных трудов" мылся в ванной, что-то при этом громко напевая.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ

Говорят, что когда Господь хочет испытать человека, то посылает к нему женщину. И зная, что после двух джентльменских фиаско (после тюльпанов и после "похода" в кафе) мы всеми фибрами души хотим приподнять свой изрядно пошатнувшийся имидж в глазах у наших прелестных дам, Господь дал нам ещё один шанс для реабилитации, и послал к нам в гости Самиру и Наргиз.

Незваных гостей я принял равнодушно, и продолжил экзерсисы с простынёй Саюткина. Самира же, не привыкшая к такого рода приёмам, не нашла ничего лучше, чем накинуться на меня с порога:
- Что это за свалка? - она имела в виду комнату - Вы вообще здесь убираетесь?

Я невозмутимо заметил, что нас здесь всё устраивает, а если им что-то не нравиться, пусть не стесняются, и чувствуют себя как дома, то бишь могут делать всё, что угодно-убрать комнату,например. А я занят важным делом. Самира брезгливо посмотрев на моё "важное дело", как ни странно, начала убирать со стола. Было очень приятно осознавать, что несбыточная мечта многих мужчин убирается у тебя в комнате, но... Как известно, Господь,  создавая это прекрасное существо - женщину, прилепил к ней ещё и болтливый язык. И Самира, как и всякая нормальная особа прекрасной половины человечества, не переставала что-то говорить, и отвлекала меня от "серьёзного" моего дела:
- Живёте, как в конюшне! Скоро тут крысы будут бегать!

Вдруг, услышав слово "крыса", меня осенила идея. Дело в том, что два дня назад Руфат на базаре купил для племянника игрушечного резинового дракончика. Дракон был пустой внутри, с открытым ртом, и издали был похож на маленькую крысу. Если просунуть палец в пасть игрушке и повертеть рукой, издали создавалось ощущение, что,какая-то тварь уцепилась зубами об палец, и извиваеться. Я решил игрушку выдать за крысу, и пошутить над Самирой.

- Крысы? Очень может быть - сказал я, и вдруг закричал:
- Аха! Вот она! Что-то здесь пробежала! Сейчас я его...
Бросившись за кровать Руфата, я начал торопливо искать в его сумке игрушку. Наргиз видела мои манипульяции, знала про игрушку (покупали вместе), и догадавшись о моих намерениях, начала смеяться. Самира жe стояла по ту сторону стола, не знала про игрушку, не видела, чем я там занимаюсь, и искаженным лицом умоляла:
- Не надо... Пусть уходит. Я их боюсь!

ГОЛОС ЗА КАДРОМ

В это время неторопливым шагом, держа в руках "дипломат", к гостинице подходил Саюткин. Стоял апрель, щебетали птицы...

Наконец я, обнаружив дракона, просунул палец ему в рот, и заорав, резко выдернул руку вверх. Тварь извивалась очень реалистично, смех Наргиз превратился хохот. Но такую реакцию от Самиры я не ожидал. Она замерла, широко открыла рот, набрала воздуха, и...

Я всё ещё пытался, типа, скинуть крысу с пальца, как ударная волна крика невиданной мощи сбила меня с ног. Задрожали окна, с холодильника упал мой кипятильник. Услышав "ля" второй октавы такой силы, я непроизвольно вскинул руки, чтобы зажать уши, и от этого движения игрушка выскользнув у меня из рук, полетела прямо на Самирочку. Увидев летящую на неё тварь, Самира почти обезумела. Взяв на этот раз ноту на октаву выше прежней, она перепрыгнула с места через стол(!), закрыла лицо руками, и топая ногами стала истерично кричать, уже не переставая. Я понял, что сейчас сюда опять придёт милиция, и скажет: "рахмет". Поэтому схватив игрушку, я постарался  успокоить Самиру:
- Да я пошутил! Вот она, вот, игрушка жe это! - говорил я, показывал дракона, держа его за хвост.

Не переставая кричать, Самира посмотрела на игрушку, схватив подушку Руфата, изо всех сил одела её мне на голову. Подушка лопнула, и всюду полетели перья. Наргиз со смеху сползла на пол, и залилась слезами. Тем временем подошла очередь Руфата, до сих пор беззаботно моющегося в ванной, "выступить со своей партией". Решив выяснить, кто же у нас в номере так истошно орёт, он открыл дверь, и сказав:
- Что такое? Что происходит? - вышел на свет божий в чём мать родила. Наргиз от смеха пришла в полуобморочное состояние, и размазывая слёзы по лицу, постаралась отползти в сторону.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ

В это время Саюткин безмятежно зашёл в гостиницу и услышал нечеловеческие крики. Эти крики доносились из нашей печально известной комнаты, кажется, там кого-то пытали паяльной лампой. Толпа  людей, состоявшая из постояльцев, милиции и администрации бежала в ту сторону. Саюткину ничего не оставалось, как побежать за ними...

Получив по "командному пункту" подушкой, моя "поэтическая натура" восстала, и я разозлившись, решил "заткнуть вражескую амбразуру" этой же подушкой.

- Ах, значить, вот ты как?! - завопив, я сxватил подушку, и не заметил, что на "поле битвы" появилась свежая сила - "обнаженный Геракл". Впрочем, "Геракла" не заметила Самира тоже. Дело стремительно шло к развязке, как вдруг решительным ударом дверь в комнату была выбита и в номер ввалилась толпа. Во главе толпы шла администраторша, за ней милиция и постояльцы. Из-за спин постояльцев выглядывал изумлённый Саюткин. Все замерли на секунду...

(тут экран гаснет)

ГОЛОС ЗА КАДРОМ

Перед взором возмущённой толпы раскрылась такая картина: посреди комнаты, по которой будто пробежала стадо бизонов, стояла, и закрыв лицо кричала Самира. На неё, что-то мыча, грозно двигался я, подняв разорванную подушку, из которого вылетали перья. На полу ползала в слезах Наргиз, не то прерывисто смеясь, не то плача. А чуть поодаль стоял уже чистый и готовый "к решительным действиям" Руфат в костюме Адама. Как говориться, комментарии тут излишни...

… Шок длился ровно две секунды. На третей секунде милиционеры уволокли бы нас с Руфатом, и никакой "рахмет" тут не помог бы. Но через две секунды Самира опустив руки, солидно объявила толпе:
- Мы шутим.
Наргиз вытирая слёзы встала на ноги, Руфат интеллигентно бормоча: "извините, извините", юркнул в ванную. Я, бережно возвращая подушку на место, изобразил радушие:
- Да вы заходите... мы тут вот... чай собирались пить...
Администраторша прервала своё изумлённое молчание:
- Девушки, ну вы что делаете, а? Мы уже тут... подумали...

По происшествии многих лет, я всё также "снимаю шляпу" перед самообладанием Самиры, и всё ещё не перестаю удивляться той ситуации в гостинице, о которой можно лишь сказать: нарочно не придумаешь.

Самир Мирзоев

Kultura.Az

Продолжение следует...