Не отпускает при этом и тревога за автора, беспокойство, основанные на убеждении, что сочинение непременно будет встречено массовым читателем, как  уже наблюдалось при публикации предыдущих романов «Артуш и Заур» и «Амнезия», в штыки. Но ничего не попишешь – это проистекает из-за необычности, прежде всего, содержательной составляющей, что связано или вытекает, как представляется, из творческой установки Алекпера затрагивать темы, проблемы, коллизии, конфликты, чрезвычайно распространённые в обществе, но строго запретные,  замалчиваемые в силу множества причин, прежде всего, социально-политических, но и ментальных тоже.

Отторгается сочинение и по части языка, который, в соответствии с заявленной запретностью, изобилует – это общемировое поветрие – абсцентной лексикой, то есть словами, которыми массы и т.н. элита сполна пользуются в обыденной реальности.

Я в данном случае обозначаю характерное для современной литературы – не только, повторяю, у нас – явление, не собираясь ни осуждать это, ни поддерживать, тем более что сам я к крепким выражениям в быту почти, а то и вовсе не прибегаю по причине сугубо индивидуальной привычки, что же касается собственного художественного текста, то использую здесь крепкие выражения по крайней необходимости, при этом, признаюсь, в очень-очень малой дозе и с чувством некоей стыдливости.

Своими размышлениями о новом романе Алекпера я хочу, прежде всего, утвердиться в собственных надеждах, что  в условиях обретённой Азербайджаном независимости азербайджанская проза (может, поэзия, как было на протяжении всей истории, в первую очередь), точнее – язык литературы, как бы то ни было, успешно развивается, а что до беспокойства или тревоги… - может, они в данном случае придуманы или не так уж существенны?

Отдадим должное автору: он в первых же строках романа «Сары гелин» предупреждает – может, самокритично, а может, эпатажно, что предложенный текст является плодом его воспалённого (в оригинале – больного) воображения и потому, дескать, он категорически не рекомендует чтение текста подросткам, не достигшим шестнадцати лет, лицам с больным сердцем, беременным женщинам, а также тем, кто привержен нравственно-этическим национальным нормам или идеалам.

Подобное предупреждение может показаться нарочитым,  вроде бы это сделано ради ажиотажного привлечения читателей, но на сей раз – после того, как текст уже прочитан – понимаешь, что предуведомление автора вполне серьёзное и осмысленное.

То же и с напоминанием, что совпадения имён, фамилий, статусов, чинов – чисто случайно, не ищите, мол, прототипов, тем более что события происходят, такая защитная уловка, вовсе не в Азербайджане, а в Атропатане, который, кстати, озабочен, простая лишь констатация факта,  возвращением захваченного соседом-агрессором не Карабаха, а Карабулага; и город тоже – не Бакы, как произносится на языке народа, а Баку, как он называется всеми другими, так что не придерёшься (но при этом Армения и армяне названы именно так, хотя можно было бы поиграть и тут в Хаястан или хайки, как они свою страну и себя называют).

Впрочем, при этом в романе действуют со своими именами и… автор Алекпер, и реальные деятели, к примеру, положительно великолепные публицисты-учёные-писатели  Рахман Бадалов или Сеймур Байджан, предстающие в произведении как объекты издевательств со стороны, так сказать, власть имущих и её слуг; при этом один из  представителей верхнего эшелона откровенно признаётся, что чувствует себя немного богом – по части вседозволенности, и немного дьяволом – по части  глумления и издевательств над людьми.  

В романе семь относительно автономных сюжетных частей-историй, так или иначе связанных друг с другом, и одно из них, Сары гелин, дало название роману не случайно, а вполне осознанно и в соответствии, как представляется, с авторским замыслом, то есть концептуально задано:

во-первых, пронизанная щемящей печалью лирическая песня Сары гелин о чистой неразделённой любви питает не до конца уничтоженный жестокой, убийственной реальностью, как показано в романе, дух человечности, присутствующий, правда, больше  в подтексте, нежели в тексте, является, таким образом, неким противовесом показанному, выступает залогом этночистоты;

во-вторых, эта песня - симптом времени, является объектом непрекращающейся брани-перепалки между азербайджанцами и армянами: первые обвиняют вторых в захвате,  присвоении, наряду с территориями, блюдами (есть такое понятие: война из-за долмы, а в России лаваш не без участия пиара называется даже армянским!),  музыкой, мелодиями, в этом ряду и «Аршин мал алан»; название Сары гелин по-разному переводится: Светлая, или блондинистая невеста у азербайджанцев, и Горянка-невеста у армян;

Начало романа (глава первая: Нежная и невинная) выстроено в светлых тонах, обстоятельно рассказывается о превращении девочки из обычной добропорядочной семьи в девушку, зарождении в Саиде – в физиологически-бытовых подробностях – любви к честному, доброму (все положительные качества) парню Риаду, они почти невеста и жених, скоро станут  мужем и женой, но… - частный человек, абсолютно зависимый от реальности (перевожу жизненные обстоятельства, изображённые в романе, в разряд публицистических умозаключений), если не защищён властным статусом и несметными богатствами, рано или поздно становится жертвой произвола олигархической системы, господствующей в обществе, который зиждется на коррупции и беззаконии.

Удар последовал неожиданно: средь бела дня Саида была умыкнута, похищена, изнасилована… Автору недостаточно вскользь, мельком сказать об этом: он весь свой арсенал художественных средств бросает на то, чтобы детально, не скупясь на подробности, показать весь процесс насилия – как   трое в масках несколько дней и с изуверской жестокостью измываются над жертвой, предаваясь омерзительному блуду, рассуждая при этом на возвышенные темы, - кажется, что лишь через эту откровенность в использовании изобразительных средств можно вызвать эмоциональный гнев к  укладу жизни с его пронизывающей все слои общества вседозволенностью коррумпированной насквозь системы, в которой вместо нормальных людей живут и благоденствуют лишь плотские страсти.

Показанная среда не терпит ничего светлого и чистого, и это от главы к главе демонстрируется на протяжении всего повествования.

Набор эпизодов – один похлеще другого – поистине апокалиптический.

Отношения между людьми – поистине из библейского Содома и Гоморры (одна из глав так и называется: Содом и супер  клитор).

Это мир, большей частью видимый, но и запрятанный, где со всё  нарастающей скоростью крутится, функционирует как само собой разумеющиеся  и никого в сущности не удивляющие своим неправдоподобием, парадоксальностью лицемерие, ханжество, обман и самообман, проституция во всевозможных вариациях, то же – с половыми извращениями, похоть, гомосексуализм; но и пышно расцветают, не уступающие кегебешным и гестаповским, пытки неугодных, движимые патриотическими  побуждениями, итд; и все эти неестественные естественности сопровождаются, точнее, бытуют в условиях, когда речи официальные и интимные, деловые и житейские вполне приличны, нормальны, привычны, разговоры на всех этажах и слоях системы ведутся умные, есть дискуссии (глава Ликующие – или довольные – просветители), задействована на словесном уровне вся система демократических, гуманистических идей и ценностей, то есть нарисованный мир защищён не только финансовой мощью, позволяющей всё и всех купить, всеподавляющей охранной силой, которая ни перед чем не остановится ради сохранения существующих порядков, но и непробиваемой словесной гладкописью убедительно оформленных и конституционно закреплённых идей-понятий-идеалов.

Казалось бы, не будет конца торжеству дьявольского в человеке, хоть как-то должна завершиться эта энциклопедия  ужасов и жестокостей… - автор приготовил нам содержательный финал (глава Той, или Свадьба), действующие лица романа, герои бизнеса и власти, депутаты и журналисты, представители различных партий, иностранные гости, оппозиция и учёные собираются на пышно оформленную сделку, фиктивный брак. Медленное, подробное описание праздника постепенно ускоряется, набирая нужную скорость, разворачивается  вакханалия похоти, реальное смешивается с волшебным, вытесняется фантасмагорией, даётся воля каждому совокупляться,  предаваться блуду, изгаляться, вытворять пакости и мерзости, публика измывается в том числе над надоевшим всем злопыхателем, кого зовут Алекпер, неугодных (в их числе и писатель Сеймур Байджан) валят с ног, их бьют, на них испражняются, наносят ножевые раны, пуляют пистолеты, шампанское смешивается с кровью, короче, эксперименты с экскрементами, вывалены наружу внутренности из распоротых животов, кто-то хватает, впихивая в рот… - человека уже нет, непонятные какие-то существа летают в высоком свадебном пространстве ресторана «Дионис», а жениха и невесту выдуло во тьму ночи через пробоину купола.

Через полчаса, - читаем в финале, - и следов никаких не осталось от Сеймура Байджана и Алекпера…  Вдруг тучи над городом ушли, и Луна в страхе перед увиденным замерла, остановив свой ход.

Проф. Чингиз Гусейнов, писатель

Kultura.Az