Спектакль и нынче живёт своей жизнью тихо и спокойно: хотя его играют и не так часто. Всё правильно, ибо особого спроса на этот спектакль среди зрителей сегодня уже нет. Наверняка основная часть русскоязычной публики и интеллигенции города Баку давным-давно посмотрела «Следующего», устроив аншлаги в премьерные дни, и отошла в сторонку. Но этот факт на актёров как будто бы совершенно не подействовал: они играют также с упоением, с неподдельным увлечением, с большим азартом каждый эпизод как в первый премьерный день, профессионально точно рефлектируя любое высказанное слово, любое движение, любой жест партнёра.     

Наверняка многие заядлые театралы помнят великолепнейший спектакль, поставленный Олегом Ефремовым и Анатолием Васильевым в Московском Художественном Театре по одноимённой пьесе О.Заградника «Соло для часов с боем», когда режиссёры собрали вместе весь цвет мхатовской актёрской школы во главе с М.Яншиным, А.Грибовым и М.Прудкиным. Зрители тогда валом валили к дверям МХТ, чтобы посмотреть на живых легенд этого театра, изумляясь виртуозности, технике и грамотности их существования на сцене.

В тот холодный для Баку вечер я просто наслаждался игрой двух блистательных актёров: Рафика Алиева (Вили Кларк) и Мурада Ягизарова (Ол Льюис), при этом вспоминая актёрское великолепие спектакля «Соло для часов с боем». Да, всё это неспроста говорю я. Дело тут вот в чём: актёры, и Рафик, и Мурад, играют  как будто по нотам, не оставляют пустот в партитуре существования персонажей на сцене. Всё обыгрывается по «системе», по «школе» и до конца, и до точки как это игралось в старые времена выдающимися воспитанниками самого Станиславского. Ни одна «мелочь» не остаётся за бортом: всё моментально оценивается, акцентируется и превращается в характер, отпечатывается в пластическом рисунке роли. Естественно, и поэтому спектакль выглядит цельным и слаженным.

Нет, Рафик Алиев, народный артист республики, не старается играть роль Вили, «лепить» его сценический образ. Он на время воспринимает его как своего, становится им, и начинает  «микшировать» душевные состояния своего постаревшего, озорного, ехидного, но быстро ранимого и одинокого героя, когда-то блиставшего на сцене варьете. Рафик удивительно пластичен, мягок, эмоционально открыт, раскрепощён, изобретателен и постоянно настроен на игру, на шутку. «Солнечный мальчик», то бишь Вили Кларк, в исполнении Рафика, это чуть-чуть взъерошенный добрый попугай-шалун с пёстрыми перьями. Его персонаж, когда тот напяливает на себя мягкую, огромную, пастушескую шляпку, внешне в чём-то даже становится похожим на пастуха из нашумевшего в свое время Александровского фильма «Весёлые ребята». Мы играем «Солнечных мальчиков» // «Весёлых ребят», которые уже постарели: попадание стопроцентное.

В отличие от него, Ол Льюис Мурада Ягизарова, также народного артиста и по званию и по призванию, подчёркнуто аристократичен. Наряду с аристократизмом манер, Мурад привносит в спектакль некую сентиментальную струю: его героя начинаешь жалеть. По крайней мере, в тот день я воспринял суть роли Ола Льюиса в подаче Ягизарова как сломанную старую игрушку, которую никто не хочет подобрать.

Вот именно благодаря такой трактовке роли спектакль получается несколько иным, т.е. отличным от того спектакля, когда на сцене в паре с Рафиком Алиевым «колдует» Фуад Поладов. С ним игра веселее и задорнее: Рафик с Фуадом на сцене «фехтуют» шутками, балагурят в своё удовольствие. Но с Ягизаровым «фехтования» не получается: меняется тональность спектакля, появляются щемящие нотки. С Мурадом драмы становится всё больше и больше, всё серьёзнее и серьёзнее звучит мотив одиночества: спектакль приобретает романтические окраски.

Если Рафик с Фуадом превращают комедию «Следующий» в философскую притчу-анекдот об эфемерности существования, то Рафик с Мурадом играют экзистенциальную драму о судьбе старых актёров, которых неминуемо ждёт одиночество.

Да и поэтому я взялся написать свою вторую статейку. Хотя скажу Вам откровенно: и в тот раз, когда я подготовил рецензию о «Следующем», то сформулировал свои мысли под таким концептуальным названием как «Голоса из старой театральной эпохи», имея в виду, поэтику и стиль выстраивания спектакля режиссёром Алекпером Таги-заде. Но, по сути, и название  «Соло для часов с боем» в мире профессионалов театра постсоветского пространства дешифруется как «Голоса из старой театральной эпохи». Значит, в любом раскладе карт, в спектакле довольно сильно звучит мотив, связанный с ушедшей театральной модой ХХ столетия. В начале 70-х прошлого века на ту же самую волну  был настроен и  мхатовский спектакль «Соло для часов с боем».

По ком они звучат? 

Айдын Талыбзаде

Kultura.Az