Интервью Портала с писателем Кейм Соном

1. Ваш роман «Капля дождя, застывшая между небом и землей…» в октябре 2010-го года был отмечен международной литературной премией имени Юрия Долгорукого. В первую очередь, хотелось бы поздравить Вас с этим событием. Пару слов об этом. И как Вы сами лично считаете, роман принес вам оглушительный успех или книга осталась все же незамеченной?

Спасибо за поздравления! Для меня самого это оказалось приятным сюрпризом. Благодарю поэтессу Марину Янаеву, которая узнала про этот конкурс и послала мою книгу для жюри. Литературная премия имени Юрия Долгорукого создана московским муниципалитетом совместно с российским Фондом имени Ю. Долгорукого. Главная идея премии – поощрение и развитие русского языка в странах бывшего Союза. Премия присуждается по регионам и в разных номинациях (проза, поэзия, публицистика) по итогам последних 3-4 лет. Премия уже присуждалась в странах Прибалтики, затем Украины, Белоруссии и Молдавии, если не ошибаюсь, а теперь впервые прошла в Баку по итогам стран Закавказья. По идее следующий этап – страны Средней Азии.  

Что касается Вашего вопроса, то ни то, ни другое. Говорить о каком-либо оглушительном успехе было бы явным преувеличением. Да, книга была замечена определенной частью узкого городского круга любителей литературы. Да, есть искренние поклонники, кому роман очень понравился. Но, в целом, все-таки все проходило вяло, скорее всего. Безусловно, отсутствие активной рекламы негативно отразилось на продажах. Новость в основном передавалась из уст в уста. Какая-та часть читателей узнала о книге через страничку в фейсбуке. Многие люди, узнающие сегодня о книге, удивляются, что раньше ничего не слышали о ней. Поэтому путь к «успеху» был долгим и тернистым. Было, правда, несколько статей в русскоязычной прессе. Ваш сайт сыграл наибольшую роль в промоушоне книги, поставив баннер сайта и печатая периодически некоторые отрывки. За это я вам всем искренне благодарен. К сожалению, бакинские книжные магазины, в отличие, например, от московских, очень пассивны в этом плане. Стиль работы совсем другой. Чаще продавцы не имеют или никакого или очень слабого представления о книгах, которые продают, хотя есть и редкие исключения. У нас ведь не так уж и много истинных книгоманов, пара тысяч людей, думаю.

2. Ваш роман о двух влюбленных, путешествующих по Европе. Вам не кажется, что в романе совершенно отсутствуют жизненные, вернее, бытовые детали? Складывается впечатление, что Ваша пара абсолютно беззаботна. Как будто они не обременены жизненными проблемами. Например, совсем непонятно, как они зарабатывают на жизнь.

Да, полностью согласен. Все зависит от целей, которые любой автор ставит перед собой. Если Вы заметили, мои герои психологически совсем не раскрыты. Диалоги практически отсутствуют. Все это сделано сознательно, так как я ставил другие цели перед собой.

Безусловно, каждая книга имеет своего читателя. Старая истина. Если кто-то ждет саспенса, триллера, детективной остроты или глубокого (даже поверхностного) психологического романа, то ему не стоит брать в руки мою книгу. Это не мой читатель, а я – не его писатель. С этой точки зрения, условно я определил бы свой роман, как какой-то fusion, mélange, то есть, смесь, сочетание, в первую очередь, двух вещей: emotional writing (эмоциональное чтение) и travel writing (путевые заметки). На Западе каждый из жанров широко популярен. У меня это все происходило на подсознательном уровне, конечно же. У меня они, эти жанры, не в чистом виде. У меня это все и многое другое очень смешано. Поэтому любого читателя с классическим литературным вкусом «Капля дождя…» может покоробить, так как она нарушает все каноны классического романа. Нет «ингредиентов» классического сюжета, нет постепенного развития сюжета, «нарастания темпа», нет кульминации. Наоборот, «ритм» нарушен: «взрыв» происходит в самой первой главе, где он и она встречаются. Весь темп первой главы стучит по нарастающей, а дальше, начиная со второй главы, все переходит в спокойный ритм. В этом есть своя символическая логика и интерпретация, но сейчас не буду об этом. Эта отдельная тема.

Нельзя забывать также первоисточник идеи зарождения романа. Идея была зарождена именно во время моих путешествий: в Италии в начале 2001-го года, несколько месяцев спустя после моего приезда в Сиену. Попутешествовав по Тоскане и другим регионам Италии, мне захотелось, в первую очередь, поделиться своими впечатлениями об этих прекрасных краях, вдохновить соотечественников на посещение этих мест и на изучение этой богатой культуры. Переезд во Францию лишь усилил это желание: добавился новый материал для изучения и общения. Поэтому мне, в первую очередь, хотелось раскрыть «психологию» этих мест, их богатой истории, если можно так выразиться, а не моих героев. Читатели, кому интересны психологические, детективные, научно-фантастические романы или триллеры пусть читают других писателей, истинных мэтров этих жанров. Мне до них далеко.

У моих читателей другие интересы и вкусы. Во всяком случае, и в том числе, то есть, они не обязаны не любить другие жанры. Здесь нет ограничений. Они могут любить, конечно же, и все вышеперечисленное (я и сам люблю или любил все эти жанры: помню хорошо, как в 17-18 лет я заглатывал все детективные романы Чейза, тогда еще в самиздательском варианте). Мой читатель очень любознателен, обожает путешествия, ему/ей интересно открывать новые страны, культуры, традиции. Они любят музеи, интересуются искусством, верят в его «полезность». Они большие эстеты. Они глубоко романтичные люди и неисправимые оптимисты, несмотря на все проблемы. Они очень ранимы, тонки, не переносят грубость и пошлость. Они глубоко верят в добро и любовь, хотя и наблюдают вокруг немало зла. Это люди определенной энергетической волны, определенных нравственных и эстетических взглядов и вкусов. Это в целом; я обобщаю. Это не значит, конечно же, что люди, любящие другие жанры не могут иметь перечисленные качества. Но одна черта обязательна в истинных ценителей «Капли дождя…»: они должны быть однозначно очень чувствительными к поэзии, языку, красоте слога, игре слов, стилистическим тонкостям; к Форме, одним словом, а не только к Содержанию. Я хочу это особенно выделить, так как есть огромное количество людей, для которых сама история, линия сюжета, ее увлекательность достаточны; они безразличны к форме выражения. И я это не осуждаю или не принижаю ни в коем случае. Поймите меня правильно! Есть много сильных и интересных рассказчиков, которые равнодушны к «орнаментальности» языка: это просто им не интересно, у них нет такой задачи. У них другие художественно-эстетические цели. Тем не менее, можно с интересом читать их произведения. Как читатель, я могу читать такие произведения, но как автор, я не могу их писать. Я неисправимый стилист, я «эстет», я чувствителен к языковым формам и тонкостям. Мне важно КАК выразить мысль. Временами эта черта может и мешать, может быть даже деструктивной (в повседневной жизни и работе). Но ничего с собой поделать не могу, так уж устроен мой мозг. Для меня многоточие порой может сказать больше, чем целая страница... Говоря языком живописи, я «импрессионист»! Условно. Импрессионисты удивляли не сюжетом картины, а самобытным почерком, особой техникой рисования и своим особым «миром», «взглядом». Чувственным, трогательным и неповторимым миром. Они были равнодушны к большим, эпохальным, сакральным темам (религия, битва и т.д.), сюжет которых можно было бы долго интерпретировать; они брали тривиальные темы из повседневной жизни. Ценность работы была не в том, ЧТО нарисовано (скажем, яблоки в корзине или на столе), а КАК нарисовано (выбор цветов, игра света, мимолетность, манера/наложения мазков и пр.).

Для меня каждая книга имеет свою эмоциональную, и – назовем это условно – «интеллектуальную» ауру, ценность и нишу. Эти два источника могут быть не эквивалентны по своей яркости и силе. Образно (и условно), это – танец Души и Разума. Порой он ведет ее, а порой наоборот. А иногда танцует лишь один партнер.

Мне лично кажется, что полюбите ли Вы ту или иную книгу во многом все же зависит от Вашего личного жизненного опыта, от того, ЧТО именно Вы пережили или хотели бы пережить в своей жизни. Возможность «пережить» данную историю, пропустить ее через себя, «войти» полностью в книгу, ощутить себя «там», а не здесь, вести себя как герои произведения является фундаментальным для «контакта» между Читателем и Книгой. Так как в данной ситуации происходит наивысшее эмоциональное сопереживание. Но если Вам интересен сюжет лишь на «интеллектуальном» уровне, на уровне Разума, Вам любопытно узнать, чем же это все завершится, как герои поступят и т.д., но Вы себя лично в этой истории не видите, Вы как бы наблюдаете с окна за происходящим на улице, то Вы можете, безусловно, полюбить такую книгу, получить от нее огромное удовольствие, но Вы, думаю, надолго ее не запомните. Другими словами, являетесь ли Вы простым «Наблюдателем» или активным «Участником» влияет на восприятие книги. Во всяком случае, для меня лично это происходит так. Для меня «эмоциональный контакт», «chemistry», как говорят англичане, с книгой очень важен. Так же как в общении с женщиной. Если я просто получаю информацию, какая бы она полезная и интересная ни была, то такая книга не произведет на меня того самого неизгладимого впечатления, хотя это вовсе и не отрицает, что я не могу получить удовольствие от произведения. Просто у нее другая «ценность» для меня. Она находится в другой нише, на другой полке. Книг второй категории обычно бывает больше, чем первой. Я бы сравнил это ощущение со встречей с людьми на жизненном пути: мы встречаем много хороших и интересных людей (в данном контексте, я не беру во внимание явно плохих людей/книг, здесь речь не о них; словами любимого Высоцкого «и тут про таких не поют»), со многими общаемся, они нам интересны, полезны, мы у них чему-то учимся и т.д., но мы запоминаем надолго лишь горстку людей. Почему и кого? Естественно, лишь тех, кто оставил наисильнейший эмоциональный след в наших душах в силу разных причин и обстоятельств.

Так же я отношусь к своей прозе, какой бы любительской она ни была. Если я что-то пишу, неважно о чем, пусть о самом банальном событии или вещи, мне не хочется просто написать что-то, сказать что-то просто ради написания. Неинтересно подбрасывать свою монету в общую казну ради простого добавления. Я стремлюсь (насколько это получается или нет судить читателю) создать что-то сильное и трогательное в эмоциональном плане (и при этом, безусловно, дать и какую-то пищу для размышления, какую-то полезную информацию). Эта «эмоциональность» моего письма мне, как автору, важна! Я хочу, чтобы моя письменность трогала сердца и души. Чтобы она могла «вдохновлять» людей, «мотивировать» их! Заставлять их улыбаться, смеяться, грустить, рыдать, возбуждаться, желать, неважно! Все, что касается разнообразия способа передачи наших эмоциональных переживаний, стремлений и мотивов (любовь, ненависть, дружба, предательство, страсть, измена, похоть, подлость, радость, смерть, горе и пр.) мне, как автору, интересно. И как читателю тоже. Неважно, пишу ли я о болтовне двухлетнего малыша с лингвистическим запасом в семь слов, или беге влюбленной пары под дождем в ночном Париже, или воспоминании о бабушке, которая читает Коран в тиши вечерних сумерек, или посещении дома-музея Клода Моне в Живерни или могилы Ван Гога в Овер-сюр-Уаз, или чтении стихов Айдына Эфенди или о смерти друга, Нахита Кабакчи, или о чем-то другом, мне важно, чтобы мой читатель прочувствовал и сопережил мое эмоциональное состояние, в независимости от того, идет ли речь о восторге, умилении, любви, печали, боли, обиды, гнева, презрения, страсти и т.д. Вспомнил бы свои истории, свою любовь и печаль, своих любимых и близких, своих «кумиров»… Для меня написать текст лишь с целью передачи информации неинтересно. Другими словами, если кому-то нужно прочитать о доме-музее Моне в Живерни или о городке, где застрелился Ван Гог, или о русских поэтах Серебряного века и т.д. (список можно продолжать долго), он/она могут получить тонну информации об этом в интернете через google в течении секунды. И также быстро забыть об этом. Ради одного этого мой роман читать не стоит! Но, прочитав «Каплю дождя…» и пережив всю эту сухую туристическую информацию через жизнь Анжелики и ее бакинского бой-френда, виртуально пропустив ее через себя, свой опыт, свои желания и фантазии, свое воображение, свои ассоциации, многие читатели постараются, думаю, выбрать полдня при следующей поездки в Париж и поехать в Живерни или в Овер-сюр-Уаз или зайти в книжный магазин и спросить о томике Северянина или Айдына Эфенди.

Литературный текст, какой бы маленький он ни был, хоть одна строка, хоть целый том, должен трогать читателя, заставлять его сопереживать, так же как музыка, картина, скульптура, фотография. Но я не сторонник «искусства ради искусства». Моя «страсть» к эмоциональности письма не бесцельна, она «утилитарна», то есть, мне важно через эмоциональный контакт заставить моего читателя поразмышлять и задуматься. Постараться сделать его/ее лучше, добрее, более открытым, свободным, смелым, терпимым. Более эрудированным. Письма читателей свидетельствует об этом и я этому очень рад! После прочтения многие читатели решили узнать больше о Франции, Италии, Испании, посетить описываемые города и регионы, найти и прочитать стихи Северянина, Айдына Эфенди, Бодлера и других, познакомиться поближе с историей живописи и т.д. Скажите, по-Вашему, хотели бы они это все сделать, появилось бы у них такое желание, если бы они не были эмоционально глубоко тронуты?! Уверен, что нет! Сила и «волшебство» печатного слова восхищали и поражали меня с детства. Почему текст, написанный незнакомым человеком, трогает, волнует, сближает другого, возможно, живущего за тысячи километров в совсем другой среде?! Магия языка!

Поэтому возвращаясь к Вашему вопросу, для меня не было важным описать бытовые проблемы моих героев, их ссоры, непонимание, внутренние переживания, психологические страсти, источник дохода и т.д. Мне было интересно играть словами, «экспериментировать» языком, создавать, придумывать что-то новое (с точки зрения Формы) и описать какие-то моменты из жизни любимых людей и городов, вызвать интерес к богатой итальянской и французской культурам, вспомнить Серебряный век российской поэзии, открыть до боли и обиды незаслуженно малоизвестного азербайджанского поэта Айдына Эфенди, поделиться размышлениями, придумать свои притчи, описать свои сны (с точки зрения Содержания). Мне хотелось, чтобы мои читатели «ушли» в иной мир, «вошли в сказку», пережили все эти странствия Анжелики и ее друга, безымянного героя-бакинца, помечтали об этих краях, чтобы им стало интересно поехать туда, посетить эти места, чтобы у них был стимул, чтобы кто-то из них начал изучать итальянский или французский язык, кто-то открыл гениального Бодлера или незаслуженно забытого Северянина, кто-то постарался бы узнать побольше о живописи. Да, именно о живописи, о которой на нашем телевидении и в печати говорится так ничтожно мало, а бездарным, порой пошлым, неинтеллигентным азербайджанским певцам и певицам (не хочу обобщать, конечно, не всех имею в виду) посвящается столько драгоценного эфирного времени! И пусть для критиков жизнь героев кажется беззаботной, у них свои проблемы и заботы, но книга не об этом.

Звучит высокопарно и глупо, надеюсь, поймете правильно, но если хотите, подытожив, я сказал бы, что моя цель в написании (неважно роман ли это, или рассказ, этюд, или «Осколок крупиц отрывков моих мыслей…») не только «просветительская» (расширение эрудиции и поделиться об узнанном), но и попытка подтолкнуть к «нравственному очищению», «самоанализу», то есть, чтобы мои читатели стали больше ценить время, мгновение, любимых и дорогих людей в своем окружении, стали бы более любознательными, внутренне свободными, чувствительными, терпимыми и благородными...

3. Кстати, упомянутая Вами глава из романа о беге влюбленных под дождем в ночном Париже является одной из моих любимых. Каждая глава по-своему интересна, цельна и самодостаточна. Так и было задумано?

Да, так и было задумано с самого начала. Каждая глава независима. И в то же время, все главы переплетены в один общий поток повествования. Каждая глава имеет свое четкое место. И задуманная структура книги позволяет продолжать ее писать, добавлять новые главы. Многие читатели не замечают «независимость» глав, у каждой из которых есть своя «миссия», свой месседж, то есть, свое послание. Есть главы, где важнее содержание (особенно, в главах, о городах, странах, людях), здесь танцует Разум, а в других главах, содержание второстепенно, как в упомянутой главе о ночном беге героев под дождем. Там важнее форма и эмоциональность текста. Здесь танцует Душа (улыбается).

Кстати, сочетание двух абсолютно разных по значению и эмоциональной окраске жанров, как emotional writing (эмоциональное чтение) и travel writing (путевые заметки) в одном произведении неизбежно накладывает «технические неполадки», как заметили некоторые читатели. Весь текст романа не однозначен по стилю и ритму. Временами он сух, напоминает больше путеводитель-гид, чем художественный роман. Это было неизбежным «злом», на которое я сознательно пошел.

4. В романе есть несколько красиво описанных эротических сцен. Дух захватывает, когда читаешь. Если честно, ничего более красивого не читал. Наиля Баннаева, известная и талантливая журналистка и искусствовед назвала их «роскошным эротизмом». Не сомневаюсь, что были и критики. Насколько, по-вашему, эти сцены были важны? 

Эти сцены важны для общего духа и идеи произведения, хотя я с самого начала знал, что каких-то читателей такая откровенность может шокировать. Постараюсь объяснить, почему считаю их важными.

Мой роман очень символичен. Там много символики: в псевдониме, в названии романа, даже в многоточии в названии, в оформлении обложки, в самом тексте, в первом предложении. «Капля дождя, застывшая между небом и землей…» - это роман о Любви. О любви во всем ее многоцветии, во всех ее проявлениях! Я вижу свой роман как многоцветное мозаичное полотно о разных «лицах» Любви. Представьте себе Любовь как фантастическое мифологическое существо, имеющее много лиц. Каждое лицо по-своему красиво, интересно и волнующе. И я пытаюсь рассказать о таком существе. Если обратите внимание, каждая глава рассказывает о какой-то истории любви. О любви к Родине, родителям, предкам, корням, истории, живописи, поэзии, языку, городам, регионам, Парижу, Италии, Испании, путешествиям и т.д. И к женщине, конечно же, так как рассказчик – мужчина! Моя книга – это роман, как о любви духовной, так и любви телесной. Мои герои не пенсионеры, они молодые и влюбленные в друг друга люди. В этой ситуации избежать темы секса было бы ханжеством и трусостью. Я считаю, что говорить можно о любой теме, даже самой интимной. Главное, как! Главное, без пошлости и искусственности, без натяжки. Все должно быть красивым и естественным. Секс неизбежен и важен в жизни любого здорового человека. Я глубоко убежден, что в своем первоначальном, вечном, онтологическом, философском значении то, через что мы приходим в эту жизнь, не может быть постыдным, грязным, пошлым. Источник материнства, самого прекрасного и священного состояния человеческого тела, не может быть грязным!!! Секс стал грехом с зарождением религии. И на то были свои причины и оправдания (но речь не об этом). В результате общественно-исторического развития и устоев у разных народов и культур появилось свое отношение к данной теме. Не хочу углубляться, но хочу заметить, что опошлить или принизить можно любую, даже самую священную, идею или мысль, в независимости от того, имеет ли она отношение к телу или духу. Лишь закомплексованные люди могут думать грязно о сексе. Секс, как и любой другой физиологический акт (прием пищи, способность говорить, убийство человека и т.д.), может быть грязным, низким и отвратительным в зависимости от конкретной ситуации, контекста, условий, поведения, целей и т.д., а может быть красивым, важным, нужным, и даже благородным. Но в целом, как явление бытия, он должен оставаться прекрасным и позитивным. Иначе получается, что вся человеческая жизнь грязна и пошла. Но многие люди, к сожалению, все еще относятся осторожно, «с опаской» к сексу в силу воспитания, среды, мировоззрения, своей внутренней свободы или закомплексованности. Глубоко внутри сидит червячок, который мешает полноценному восприятию жизни, даже если люди не дают себе отчета в этом. Я не терплю пошлость и вульгарность, но я всегда любил и ценил секс. И любил говорить о нем с близкими по духу людьми. Он мне, как явление бытия, глубоко интересен, многослоен, многоцветен и привлекателен. Ни один «энергетический» источник Наслаждения в человеческой жизни (виды искусства, путешествия, еда и пр.) не может сравниться с сексом по своей мощи, силе, яркости и богатству. Я уверен, что если человек не счастлив в постели, он не может, по большому счету, быть глубоко счастливым в жизни, несмотря на все профессиональные успехи, карьеру, власть, богатство и т.д. Так уж устроена человеческая природа. И ничего постыдного в этом нет. Мы же не стыдимся того, что наше тело хочет есть, пить, спать. А представьте себе общество инопланетян, где пить воду считалось бы грехом. Все страдали бы, пили бы втихую, наслаждались бы водой, но стыдились бы этого желания, скрывали бы свою любовь к ней или стеснялись бы о ней говорить. Без воды жизнь невозможна, так же как без секса. Человек не сможет выжить.

Как и любой поступок, все зависит от обстоятельств. Не стоит извращать мою мысль. Если нет насилия, злоупотребления, меркантильного интереса, корысти и т.д., то, что может быть прекраснее телесной любви между мужчиной и женщиной, которые любят друг друга. Для меня, как автора, главным было, чтобы эти сцены были естественными и гармонично вписывались бы в общую ткань произведения. Чтобы они не были бы искусственной накладкой, наложенной ради дешевого эпатажа. Если я пишу о молодой влюбленной паре в расцвете сил, как я могу избежать темы их физической любви?!

Важно, чтобы откровенная сцена в любом произведении (будь это роман, фильм, спектакль, клип или еще что-то) не была бы главной «рекламной» приманкой. Если в книги нет ничего интересного, а ее покупают лишь из-за одной или двух эротических глав, то тогда грош цена автору. Значит, ему нечего сказать и он лишь спекулирует. А в «Капле дождя…» уберите эти главы, от этого книга абсолютно не пострадает. Люди ее читают и любят не из-за этих сцен.

5. Говорят, Вы против перевода Вашего романа. Если не ошибаюсь, бывшие послы Италии и Франции предлагали перевести книгу на итальянский и французский языки. Почему Вы против перевода?

И еще покойный Нахит Кабакчи предлагал перевод на турецкий и грузинский языки. Да, я против перевода моего романа. На первый взгляд, это кажется неразумным и нелогичным, ведь каждый автор заинтересован в распространении своего произведения. Согласен! Но у меня есть свои сомнения в правильности такого шага в данном случае. Дело в том, что я начинал свою карьеру переводчиком. Я читаю прозу и поэзию на шести-семи языках. Я разбираюсь немного в тонкостях языка. Я глубоко чувствителен к Форме и Слогу. Я обожаю поэзию. Я считаю, что любой перевод «Капли дождя…», каким бы удачным он ни был, убьет ее красоту, ее эстетическую силу, ее эмоциональную мощь и энергетику. Роман будет напоминать павлина, которому выщипали все перья. Вроде та же птица, и вроде не она. Прошу не принять это высказывание за высокомерие или позу. Попытаюсь объяснить свою позицию, хотя мне придется привести, возможно, примеры. Как говорил многоуважаемый Умберто Эко, целью перевода художественного произведения является не просто передача МЫСЛИ, то есть, содержания, рационального ядра, а адекватная передача также ЭМОЦИОНАЛЬНОГО ВОСПРИЯТИЯ и ВПЕЧАТЛЕНИЯ. При перевода прозаического текста это чаще всего удается сделать без каких-либо потерь. Но при работе над любым поэтическом текстом добиться этого чаще всего намного сложнее, а порой просто невозможно. При любом удачном переводе, думаю, это эмоциональное восприятие будет нарушено. Или оно полностью исчезнет, или будет качественно уменьшено. Вы когда-нибудь читали стихи Пушкина, Лермонтова, Фета, Тютчева, Маяковского, Бодлера, Гюго, Верлена на других языках? Я читал, потери достигают от 50 до 100%. Чаще всего никакого удовольствия и наслаждения! Я не представляю себе стихи Физули, Насими, Сабира, Джавида, Маммад Араза и многих других наших превосходных поэтов на каком-либо либо другом языке, кроме азербайджанского! Разве возможно так же эмоционально идентично перевести «Şəbi-hicran yanar canim, tökər qan çeşmi-giryanim, Oyadar xəlqi əfğanım, qara bəxtim oyanmazmi?» великого Физули?! Не-воз-мож-но!!!

Мое произведение - проза. Вроде бы не должны быть проблемы. Но многие из тех, кто читал роман, думаю, согласятся со мной, что при переводе «Капли дождя…» некоторые части (не все, конечно, но достаточный объем, чтобы нанести общий вред всему тексту) будут невозможны для адекватно идентичного Эмоционального Перевода. То есть, перевести роман и рассказать, какие места посещали Анжелика и герой, о чем думали и т.д., конечно же, можно. Но ведь мои читатели любят роман не только, а скорее всего, даже вовсе не из-за одного Содержания, а из-за Формы, в первую очередь, из-за Языка (возможно, многие об этом не дают себе отчета; это происходит на подсознательном уровне). Именно эта конкретно данная форма передачи данной мысли трогает моих читателей. Передайте эту мысль по-другому, и она потеряет свою изюминку. Невозможно будет «перевести» (беру в кавычки, так как не подразумеваю обычный перевод Содержания) стихи поэтов Серебряного века (Северянина, Ходасевича, Сологуба) и других периодов. Это однозначно! А ведь роман «Капля дождя..» – это проза, унизанная поэзией. Эта унизанность (от глагола «унизать») придает определенный шарм и эффект. Одна эта «техническая» проблема вызовет невосполнимый ущерб тексту. Франкоязычный или англоязычный или любой другой читатель ПОЙМЕТ (на рационально-логическом уровне) о том, ЧТО пишет автор, но не будет ТРОНУТ эмоционально, он/она не прочувствует, КАК он пишет это ЧТО. Чтобы не быть громогласным, приведу несколько других примеров, не связанных с проблемой «унизанности поэзией»:

Отрывок из 3-ей главы: Следующие три дня мы не выходили из дома. Наша постель превратилась в дно Марианского желоба, засосав нас с невероятной силой страсти. Мы забыли обо всем на свете. Память запамятовала... Страсть струилась за страстью... Тело трепетало перед телом... Руки ручились к рукам... Ноги нежились к ногам... Грудь гостила у груди... Волосы волнились в волосах... Лоно ломилось от любви... Семя сочилось от сласти... Луна лучилась на лицах... Пальцы палились от пальцев... Стоны струнились в стонах... Вздохи вздымались за вздохами... Души душились в душах... Плоть плотилась с плотью... Губы голубили губы... Шея шепталась с шеей... Слова сливались в словах... Зрачки златились в зрачках... Уста усыпали в устах... Я пил эти губы... Она успевала едва наполнить их страстью и вновь подносила, как чаши...

Или отрывок из 1-ой главы: И фонетически «роскошная женщина» звучит красиво: эти звуки «ш», «ж», «щ» родственны и близки. Создается ощущение журчания воды. Журчание воды в ушах и тепло тающего воска в жилах... И еще в слове «роскошная» я так и вижу кошку: «рос-кош-кош-кош-ная». Чувствуется присутствие Кошки – символа красоты, грации, изящества, женственности и сексуальности. Налицо все черты роскошной женщины. У англичан есть пословица: «Бог создал кошку, чтобы человек мог лицезреть красоту в чистом виде». Можно смело заменить «кошку» на «роскошную женщину», пословица не пострадает.

Так как это может занять много времени, не хочу уходить в дебри и проводить литературный анализ отрывков, но любой мало-мальски разбирающийся в переводе человек увидит здесь серьезные проблемы. Во втором примере, например, проблема не только в сложности (или невозможности) найти адекватное решение выражению «рос-кош-кош-кош-ная» и связать его с каким-либо животным (необязательно с кошкой), символизирующим женственность и сексуальность. На первый взгляд видна лишь одна эта проблема. Но для более тонкого и чувствительного переводчика встанет «костью в горле» проблема аллитерации, то есть, повторения однородных согласных звуков:

И фонетически «роскошная женщина» звучит красиво: эти звуки «ш», «ж», «щ» родственны и близки. Создается ощущение журчания воды. Журчание воды в ушах и тепло тающего воска в жилах... И еще в слове «роскошная» я так и вижу кошку: «рос-кош-кош-кош-ная». Чувствуется присутствие Кошки – символа красоты, грации, изящества, женственности и сексуальности. Налицо все черты роскошной женщины. У англичан есть пословица: «Бог создал кошку, чтобы человек мог лицезреть красоту в чистом виде». Можно смело заменить «кошку» на «роскошную женщину», пословица не пострадает.

А в первом примере проблема еще более сложная: она нерешаема (во всяком случае, буду рад если кто-то докажет обратное). Здесь не только «фонетическая»/«музыкальная» проблема, близкая по идентичности вышеприведенной, то есть, проблема и аллитерации, и ассонанса, то есть, повторения однородных гласных звуков. Здесь вдобавок еще несколько дополнительных проблем: 1) первые гласные каждого слова в каждом предложении; 2) ритм и структура; 3) выбор определенных глаголов, которые схожи с существительным (и две другие, которые оставляю на «суд» любителей перевода) (улыбается): 

Память запамятовала... Страсть струилась за страстью... Тело трепетало перед телом... Руки ручились к рукам... Ноги нежились к ногам... Грудьгостила у груди... Волосы волнились в воло