Вопреки ожиданиям дождя, Лондон ошарашил нас любительским солнечным днем.

Аэропорт Хитроу, тоже неожиданно, проявил невиданное гостеприимство, как в прохождении безлюдной таможни, так и в выдаче с первой подачи нашего багажа. Оставалось найти наш трансфер и с его помощью покинуть аэропорт. Здесь, агент с лучезарной улыбкой, пообещала нам ожидание 15 мин. Но, когда они прошли, а следом следующие 15, и опустела стойка, жаждущих отправления пассажиров, я понял, что необходимы активные (бакинские) действия. Я бочком приблизился к агенту и смущенно напомнил ей о нас. Она встрепенулась и, с несколько потускневшей улыбкой, чистосердечно призналась, что совершенно забыла про нас. Вновь последовало обещание «через 15 мин», после чего, как ни странно, мы уже мчались к отелю.

То, что день явно благоприятствовал нам, я убедился, когда увидел, что нас действительно ждали и, несмотря на то, что время поселения ещё не наступило, нам любезно вручили ключ от номера. Так же доброжелательно с нас потребовали $ 40 депозита, якобы, за будущий ущерб, который мы можем нанести отелю своими непредсказуемыми действиями (видимо догадались по акценту, что я из Баку). Затем, мило заверив нас, что самый выгодный разменный курс валюты находится только в этом отеле, они обменяли нам деньги. Уже на углу этого же квартала, в первом же «обмене», мы убедились, что нас элементарно «надули» на 20%.

Но главное - мы в Лондоне! Восторгаясь этой мыслью, мы едва дождались прихода нашего гида, которая отвезла нас на знаменитом двухэтажном автобусе в центр, на Трафальгарскую площадь. В дальнейшем она стала нашей отправной точкой во всех передвижениях по городу. Разумеется, автор не собирается писать путеводитель для туриста, а только хочет поделиться некоторыми, обнаруженными с точки зрения автора, парадоксами английской столицы.

Площадь Ватерлоо в первоначальном виде представляла собой, установленную в центре плаца, внушительную стеллу в честь победителя Наполеона при Ватерлоо, командующего союзными войсками фельдмаршала герцога Веллингтонского. Вполне заслуженное и справедливое решение. Она горделиво стоит, возвышаясь над парком Сент Джеймс. Однако, победа Великобритании, как союзницы Турции, в Крымской войне 1853-56 гг., видимо не давала спать королеве Виктории, наконец-то, впервые победившей в локальной войне великую Россию. Эта, вообщем-то, обычная захватническая война для страны, территории которой никто не угрожал, принесла агрессору человеческие жертвы только по собственной вине.

Однако, грандиозность воздвигнутого монумента в честь павших воинов затмевает стеллу победоносной битвы герцога под Ватерлоо. Мало того, он давлеет над площадью своей угрюмой и помпезной композицией. Опущенные в скорби головы скульптур, как бы стыдливо замалчивают для истории необходимость данной акции чести Великобритании.

Про «говорильню» из Гайд-Парка я был наслышан ещё с «советского» детства. Лужайка была знаменита тем, что ещё в конце 19 века, решением демократически настроенного парламента, это место было определено, как территория свободного словоизлияния гражданами своих мыслей на любую тему.

Увидеть удивительную лужайку, где поощряется проявление свободомыслия, было стратегией моего прибытия в Лондон. Однако, «Спикерс корнер» - «Говорящий угол» - найти было не так-то просто. Углов в парке, сами понимаете, минимум четыре, а «говорящий» - один. Причем табличка, указывающая на нужный угол, показывала направление - «в никуда». Так, блуждая от угла к углу, мы расспрашивали редких посетителей, из которых большая часть была туристы, никогда не слышавших о таком феномене. Совершенно неожиданно мы, наконец, вышли на очередной угол. Что это «тот самый» говорило название круглого, но, к сожалению, закрытого, пивного бара. Рядом, на лужайке за столиком сидела темная пожилая леди, старательно выводившая в письме английские каракули своей, вероятно, черной подружке из Кении.

Я подловил момент, когда почтенная матрона, устремив проницательный взгляд в небо, старалась припомнить, чем же ещё необычным можно заморочить голову своей соплеменнице.

- Извините, мэм, Вы не подскажете, где находится Спикерс корнер - спросил я мадам, стараясь говорить с английским акцентом, заимствованным из программы ВВС.

Напрасно старался - она ничего не поняла. Только, после третьего захода, когда я ей, как ученице 2-го класса, растолковал цель моего вопроса, она радостно засияла и заявила, что мы как раз на этом «корнере».

- А где трибуна ораторов? - с видом знатока поинтересовался я, предвкушая сделать для бакинцев фотографию места, где можно вещать на весь мир без оглядки на правительственные органы.

Темная леди, как бы издеваясь над нами, обвела рукой все окружающее пространство.

Туда уместились: зеленное поле с мальчишками, играющими в футбол, павильон вместе с леди и, что-то ещё огромное и необъятное (видимо, небо).

- Но, мэм, все - это ? - недоумевал я, подозревая, что нас снова «надули» с поездкой.

- Да, вот здесь, на этой поляне, по выходным дням, собираются, различные по интересам, группы людей. Их ораторы толкуют слушателям, если они есть в хорошую погоду, оригинальные глупости - словоохотливо продолжила она.

- А Вы откуда?

Это был самый каверзный вопрос, который я ожидал, но я к нему основательно подготовился. Дело в том, что говорить, что мы из Америки было глупо, ибо из-за гнусного английского произношения, нам могли выразить недоверие. Пришлось бы нам длинно объясняться. Поэтому, мы приняли, единственно правильное решение - быть из Азербайджана - хотя это и означало только потерю драгоценного времени. Намекнув, что республика, когда-то, в прошлом веке входила в Советский Союз, поставило все на место.

Узнав, что мы из России (синоним СССР), пожилая женщина вдруг резво вскочила на ноги. Лицо её преобразилось: оно излучало любовь и доброту. В энтузиазме она бросилась мне на грудь.

- Я давно мечтала о встрече с русскими. Как хорошо, что, наконец, это произошло - Она с таким умилением смотрела на нас, что мы почувствовали себя инопланетянами.

Леди возбужденно заговорила о своих симпатиях к русским, но затем, как-то незаметно, перешла к религиозной теме. Стали чаще появляться такие слова, как «мессия».

И тут меня осенило, что она писала не какое-то письмо к некой подруге из джунглей, а готовила, очевидно, очередное свое серьезное выступление в этом самом «спикерс корнер».

Я понял, что пришло время прощаться с любезной леди.

Узнав об этом, она ужасно разволновалась и слово «мессия», теперь, стало встречаться гораздо чаще, чем раньше. Чтобы расставание не выглядело для неё угрозой жизни, я вынужден был пообещать ей прийти на следующий день. Этот заведомый обман мучает меня угрызениями совести до сих пор.

В Лондоне очень сильна мусульманская община. В основном она состоит из уроженцев Пакистана. При представлении независимости Индии, она была поделена Англией на два государства - Индия и Пакистан, причем обе страны получали равные права для её жителей, подданных Королевства Великобритании на переезд на Британские острова. Чем они незамедлительно и воспользовались. Правительство Англии весьма серьезно считается с мнением мусульман и часто идет им навстречу в решении чисто мусульманских проблем. Очень неплохо себя чувствует, с каждым годом увеличивающаяся, азербайджанская диаспора.

Появляются национальные художественные галереи, выставки, рестораны. Приезжают с гастролями азербайджанские пианисты, скрипачи и вокалисты. Что удивительно, когда я начал излагать свои критические взгляды о лондонских парадоксах, то некоторые азербайджанцы не на шутку обижались на меня, как если бы я критиковал Баку, не Лондон.

Посещение Виндзорского королевского дворца не предвещало сенсаций.

Дворец как дворец. Не лучше и не богаче многочисленных королевских резиденций в Европе. Войдя в зал Победы над Наполеоном, я растерялся среди множества портретов королевских особ государств - коалиции и её полководцев - победителей. Попробуй разобраться «кто есть кто» среди золоченных военных мундиров и самодовольных розовых физиономий, выражающих удовлетворение своим присутствием в торжественном зале.

Еще бы - победить самого Наполеона Бонапарта!

Рейтинг самого выдающегося стратега в войне против Франции, без всяких сомнений, принадлежал герцогу Веллингтон, точно так же, как по мнению россиян им является фельдмаршал Кутузов. Внимательно обозрев зал и не найдя его портрета, я, тем не менее, обнаружил посередине одной из стен портрет императора Александра I. За подтверждением моей проницательности, я решил обратиться к молодой девушке, смотрительнице холла. Она мило заверила, что это действительно русский царь и с удовольствием посвятила меня в присутствие других государей и полководцев. Когда она закончила, я резонно спросил её: «А где же портрет истинного победителя Бонапарта - фельдмаршала Кутузова?»

Девушка недоуменно, отдавая дань уважения туристу (из Баку), спросила: «А кто этот джентльмен?»

Пришла моя очередь изумиться английской ограниченности. Оправившись от шока, я ввел её в курс истории разгрома Наполеона под Москвой, с которым в былые времена (не знаю как сейчас) был знаком каждый бакинский школьник, начинающий изучать азы истории. Надо отдать должное её любознательности - она внимательно выслушала мой экскурс в прошлое, изредка корректно дополняя возгласами: «О, как интересно!».

В заключение, она заверила меня, что «никогда и ни от кого не слышала ничего подобного. Она благодарна мне за информацию, которой отныне она будет руководствоваться в своих лекциях.»

Я понял, что открыв для англичан историческую правду, я оправдал свой приезд в Лондон.

Продолжать искать портрет фельдмаршала было бессмысленно и мы двинулись дальше на осмотр дворца.

Посещая страны Европы, я сделал себе за правило, находить в городе пребывания давние религиозные объекты иудейского присутствия.

Совершенно случайно, на тихой и невзрачной улочке мы обнаружили еврейский музей. Он размещался в небольшом домике с 3-мя комнатами, хотя здесь и присутствовал охранник безопасности.

Разумеется, я ожидал найти, какие-то, весомые иудейские ценности. В центральных и специально освещенных местах висели несколько портретов англо - еврейских вельмож, снискавших королевские почести, титула и, конечно, богатства. Одетые по моде того времени, они откровенно игнорировали мой взгляд, уйдя в самосозерцание своего величия. Очевидно, это и были самые ценные приобретения музея.

Впрочем, они и на евреев-то не были похожи - вот что делает с людьми непомерное возвышение.

В зале мы встретились со школьниками младшего класса ешивы (специальные еврейские школы с религиозным уклоном). Они внимательно изучали иудейские предметы религиозного обихода. Экспозиция музея была богато представлена старинной серебряной посудой, подсвечниками, кубками для вина и другими атрибутами семейного быта.

Любезно сопровождавшая нас смотрительница, на мой вопрос пояснила, что школы в Англии бесплатные, и даже ешивы содержаться за счет государства (вот тебе и английский антисемитизм, про который твердят еврейские СМИ). Я выяснил, что в Лондоне проживает большая еврейская община, имеющая множество, различного толка, синагог.

Узнав, что я пишу про иудейское пришествие в страны Европы и собираюсь писать и про Лондон тоже, она очень обрадовалась и поспешила сообщить новость хранителю музея (он же билетер и кассир).

При этом, она обнадежила меня, что упомянутый ученый муж поможет мне с необходимыми материалами. Встретивший нас раббай, не выказал моим намерениям особой радости. Чтобы «помочь» мне, он углубился в толстый фолиат в поисках какого-то талмудиста, который должен был бы мне посодействовать. Получив номер телефона, я начал подозревать, что я смогу воспользоваться им, только позвонив ему на «тот свет», ибо книга была старинного издания.

Рабай был явно доволен, что так «изящно» избавился от своего соплеменника, не потратив ни одного цента для выдачи мне материалов, хотя, как я мельком обратил внимание, лавка от них ломилась.

Даже умоляющее шептание доброй смотрительницы не помогло преодолеть его скупость, очевидно, унаследованную советами тех самых англо-еврейских вельмож.

Бедная женщина от стыда за своего босса не могла поднять на нас глаза.

Я скромно поблагодарил раббая, заметив с сарказмом, что, откровенно говоря, даже «такого» участия я не ожидал. «Музейная редкость» якобы «не заметив» (?) моей поддевки, «отечески» проводил нас до дверей.

Как только мы оказались на Пикадили, я решительно повернул на Сохо. Супруга, увидев узенькие старинные улочки, и целомудренно не догадываясь о достопримечательности местных нравов, удивленно посмотрела на меня.

Но, когда я глазами показал на ближайшее, настежь открытое окно, с полуобнаженной девицей на подоконнике, она все поняла и укоризненно посмотрела на меня.

Я, невозмутимо, уже указывал глазами на дверной проем, расположенного на противоположной стороне, трактира. Две, в рубенсовском стиле, вульгарные девицы, дымя за весь бар, нагло и многообещающе смотрели в нашу сторону.

Моя жена, непроизвольно, загородила ближайшую к мостовой, сторону тротуара, защищая меня от их похотливо-деловых взглядов. И я подумал, что последнее было сделано своевременно. Дальше становилось ещё интересней. Толпы завсегдатаев заполнили тротуары, с любопытством наблюдая за маневрами конной полиции, которая важно и бесцеремонно дефелировала по проезжей части улиц. Я обратил внимание, что лошади, почему-то, проходя мимо очередной, тесно сплетенной пары, косились на них и оставляли метки, делая свое «большое» дело. Насытив свое любопытство «наглостью» полицейских лошадей, мы переключили внимание на посетителей кафе и таверн, в которых, как правило, сидели однополые пары. Они, демонстративно, не обращая внимания на прохожих, тискались в страстных поцелуях. Впечатление было, как в плохом эротическом фильме, причем женские пары вели себя более благопристойно, нежели мужские. Не знаю как бакинцы, но обозревать подобное зрелище в массовом производстве, явление не для слабонервных. Внезапно, моя супруга остановилась, привлеченная вниманием витриной магазина. Я удивился - магазин был ничем не примечателен. Она кивнула на зеркальное отражение витрины: два здоровенных бородатых мужика сцепились в любовных объятиях. Эта сцена была настолько дика и неправдоподобна для цивилизованного Лондона, что я обернулся вокруг - не мираж ли. Но, прямо перед нами было живое воплощение диких инстинктов.

Супруга настойчиво потянула меня за рукав - она была сыта моим сюрпризом.
 
Небольшой рывок и мы уже в китайском квартале. Он мало чем отличался от подобных кварталов, виденных нами в других городах мира. Такое же обилие однинаковоподобных китайцев и запахов китайской кухни.

Неожиданно перед нами открылся фасад знаменитого Ковент Гарден - Королевской оперы. Нельзя сказать, что здание поразило нас своей фантастикой. Но он был не хуже миланской «Ла Скалы». Мы решили сделать безумную попытку - приобрести билеты на спектакль. Переговоры с любезным кассиром завели нас в финансовый тупик стоимостью в 150 фунтов за билет (почти $ 300 за одного)  Такие деньги, обычно, я плачу за весь театральный сезон в Метрополитен опера.

Кассир и сам смутился, предложив нам билеты для «абрамовичей».

Но я не растерялся и попросил его продать нам тур осмотра театра. Корректный англичанин обрадовался, что сумел угодить гостям и выдал нам билеты на завтра.

Почтенный джентельмен, собрав группу из 15 туристов, повел нас по местам, которые обычно предохраняет табличка «Посторонним вход запрещен». Рассказав нам интереснейшую историю пожаров театра, он затем на пару минут завел нас в зал, где шла самая настоящая репетиция оперы «Принцесса Турандот». Все были в непривычно улично-спортивной одежде, что создавало впечатление какого-то шутовского бедлама.

Позже мы стали свидетелями репетиции балетной труппы. Причем, мы наблюдали их из-за стекла так близко, что были видны, струящиеся, не только по лицу, ручьи пота.

Работа, я Вам скажу, адская, но почему-то, все на неё идут добровольно.

Показали нам механизм движения декорации сцены, костюмерные и многое другое.

Одним словом, впервые, закулисье мы узнали с изнанки и то главное, что красочное представление, требует массу напряжения всех маленьких винтиков в одном огромном механизме - спектакля.
 
Поднявшись на «Чертовом колесе» или на местном диалекте «Лондонс айс», в верхнюю точку лондонского поднебесья, я запечатлел с разных ракурсов Биг Бен с его младшим собратом - парламентом. Вот здесь я и обратил внимание на факт, открытый нам гидом: флаг над «Башней Виктории» был поднят. Это означало ничто иное, как то, что шло заседание палат парламента.

И это - несмотря на 7:00 вечера! Увидеть своими глазами заработавшихся работяг - депутатов, когда все горожане давно уже сидят за телевизорами, не это ли предел мечтаний неугомонного туриста? Решительное форсирование Вестминстерского моста проходит под нашим бдительным наблюдением за действием флага. Ведь его спуск будет означать конец нашим надеждам проникнуть сегодня во внутрь здания. Но вот, уже вооруженная автоматами охрана, дает нам направление входа. Непривычное отсутствие толпы объясняется вечерним временем, когда туристская братия разбежалась по отелям, вытянув ноги на своих кроватях.

Именно, благодаря этому, наша процедура вхождения составила рекордные 10 минут (хотя нас предупреждали о времени в 2-х часовом измерении).

Последняя проверка моих карманов, бумажника и благонадежной физиономии и чиновник выдает нам «Краткий путеводитель» для палат лордов и общин на русском языке, сопровождая наше прощание русским «Спасибо».

Воодушевленные таким любезным приемом, мы входим в зал для публики. В маленьком амфитеатричке посетителей оказалось гораздо больше, чем законодателей в зале Палаты Общин.

Жадно взглянув в зал, я не обнаружил там лучшего друга нашего президента премьер - министра Соединенного Королевства.

Не было там и членов правительства. К счастью, глава какого-то ведомства (кажется финансового) настолько затянул свое чтение (во 2-м чтении) законопроекта (я засек на табло 106 мин.), что, именно, благодаря этому обстоятельству мы были обязаны посещения парламента. Как благодарный турист, я пожелал ему удачного прохождения данного «Билля». Усевшись во 2-м ряду от барьера, мы наслаждались демократической процедурой работы парламента. Только огромное прозрачное стекло из органика, разделяло нас от представителей законодательства. Я обратил внимание, что посетители амфитеатра напряженно следят за ходом дебатов, а сидевший впереди нас респектабельный джентельмен, не мигая, с интересом уставился на спикера палаты. Справа, у стены, я заметил огромную, в кубическом измерении, полицейскую леди. Теперь я понял, почему в зале стояла такая гробовая тишина.

Леди внушала больше страх, нежели уважение.

Она периодически обводила ряды полусонным взглядом и снова застывала в позе совы. Было нетрудно догадаться, что она спала с открытыми глазами. Во всяком случае, я понял это сразу и потому следил не столько за дебатами, где, кстати, на подмогу оратору вышла продолжать содокладчица, а за бедной женщиной, обреченной на муки бессонного дежурства. При очередном обзоре, она вдруг встрепенулась и, мгновенно сбросив сон, посмотрела в нашу сторону.

Её колебания длились пару секунд, затем она решительно направилась к нам, не без труда проталкивая своё огромное «полицейское» туловище через проходной ряд.

Холодный пот выступил у меня (как позже выяснилось - и у жены тоже), когда я представил себе, как на глазах у всей Палаты Общин нас выставят из зала.

«Но за что!» - завопило внутри моя «бакинская справедливость». Подойдя к нам, она перегнулась к впереди - сидящему джентельмену и тронула его за плечо. Тот вздрогнул и... проснулся.

«Так вот, где таилась погибель... её. Увольнением сон угрожал ей!» - перефразировал я строку Пушкина. Предупредив старичка, что здесь спать не положено, она благодушно поплыла на свое место. А мы, чтобы не попасть в подобную ситуацию, тихо, «по-английски», покинули зал. На прощание, по пути к метро, я сделал салют статуе Уинстона Черчилля, целесообразно «сделавшему остановку» для отдыха, в садике напротив парламента.

Конечно, мы не могли миновать музей «мадам Тюссо», являющийся основоположником всех его подобных собратьев. Едва начав его осмотр, мы были разочарованны его теснотой и скученностью. Музей представлял собой 2-х этажный особнячок с несколькими комнатами.

Много «знакомых» лиц, но все поверхностно. Некоторые знаменитости вообще на себя не похожи и только по атрибутам их принадлежностей можно было догадаться кому принадлежит данная худосочная фигура. Почему-то, у всех несоответствие роста и объема груди с головой. Так Фиделя Кастро я узнал только по униформе майора и бороде. Джорджа Буша по его решительному виду и специфичным афоризмам.

Тони Блер я определил по иссиня-синим глазам и красному галстуку. А Вову Путина по его юношески-непутевому взору. Хорошее впечатление оставил о себе король Генрих VIII с его шестью женами, только здесь собранными вместе. Черчилль оказался настолько тщедушен, что я отказался от съемок с ним.

Большая коллекция киноактеров заставила метаться: меня, от Мерилин Монро к Джулии Робертс, супругу, от Шварцнегера к Том Крузу. Не упустил я возможность сфотографироваться с великим Эйнштейном. Вот он был, как ни странно, похож на себя. Затем нас отправили на вагончиках в путешествие «Комнату Страха». На пол-пути наш «состав» остановился в местности, представляющим ужасы эпидемии чумы.

Напротив нас застряла повозка с трупами чумных, в которых аппетитно копошились крысы. Направо, в хибарке, какая-то энергичная леди спускала с окна убитого, то ли любовника, то ли мужа, а вернее, последовательно того и другого.

Эффект «уютного» уголка завершал высокий, с развевающимся (от вентилятора) плащем, глашатай, затрубным голосом предупреждающий об опасности. Просидев в этой компании около 20 мин, я почувствовал тошноту и, что больше не выдержу и начну ему подвывать. В этот момент пришли «спасатели» и объявили, что, оказывается, аттракцион, «не выдержав суточного стресса», повредил себя, чтобы немного отдохнуть. Нас бережно вывели наружу и предложили подождать починки, которая может продлиться несколько часов. Как истый американец, я потребовал частичного возмещения стоимости билета. На что сообразительная администраторша нашла другой вариант: она подписала наши билеты на следующее посещение. Так что я получил сувенир и возможность в следующий приезд бесплатно заново ощутить все удовольствия мадам Тюссо. 

Вестминстерское Аббатство поразило меня своим логическим «гостеприимством». Старейшая в Европе усыпальница королей, «приютила», тем не менее, за свою почти тысячелетнюю историю, многие знаменитости Великобритании.

Но главной неожиданностью для меня явилось, что общая гробница сводных сестер - королев Елизаветы I и Марии I Тюдор, по прозвищу Кровавой, расположилась напротив  жертвы Елизаветы - королевы Шотландии Марии Стюарт, отреченной от престола и казненной своей коронованной родственницей. Непримиримые враги, похоже, здесь успокоились. В «Уголке поэтов» поражает обилие великих имен: У. Шекспир, У.Гендель, В.Скотт, Бёрнс, Ч.Диккенс, Таккерей, Эмили и Шарлотта Бронте, Р.Шеридан, Р.Киплинг, Г.Ирвинг, Лоуренс Оливье и др. Всем нашлось место в этом «уголке».

В нефе рядом с могилой «Неизвестного солдата» мы увидели памятники У.Черчиллю, Ф.Д.Рузвельту, Исааку Ньютону и, что самое удивительное, великому атеисту Чарльзу Дарвину. Мы долго не могли найти место его захоронения и только после обращения к администраторше, когда она не поленилась и пошла с нами, мы увидели обыкновенную гранитную плиту, вмонтированную в пол нефа. Вероятно мы не раз проходили по ней.

Я попросил разрешения заснять плиту и леди разрешила нам сделать один снимок и только в её присутствии. Что мы с благодарностью и сделали.

Много ещё музеев и других достопримечательных мест Лондона мы посетили, набрав добрые положительные эмоции. Перечислять их - это писать уже другой очерк, о том, что Вы знаете и без меня.

Уже уезжая из Лондона и покидая отель, я вдруг, неожиданно, для офиса, спросил их: «Вы ничего не забыли мне вернуть?». На что получил жесткое: «Нет, сэр, ничего!»

И тогда мне пришлось им напомнить о депозите в $ 40.

«Ведь мы же не ввели Вас в ущерб?» - робко мотивировал я свою «наглую» просьбу.

Радужно-дежурное настроение портье сменилось злобным шипением: «Мы должны в этом убедиться». «Вы это могли сделать много раз» - вежливо, но настойчиво, вел я свою, американскую стратегию. У стойки было много туристов, с которых ещё предстояло изъять подобный налог и спорить со мной на их глазах было не резонно.

Она опустила руку в ящик и, как фокусница, мгновенно, извлекла оттуда конверт с моими долларами. Я их также молниеносно опустил в карман. Фокус с исчезновением «депозита» в отеле, не состоялся. Тем не менее, мы «тепло» распрощались и через минуту уже мчались в Хитроу. 

Прощаясь с Лондоном, я ещё раз хочу поблагодарить небо Англии, что оно ниспослала нам такую великолепную погоду, а лондонцев за любезное гостеприимство.

Ведь все, что я описал - это фрагменты стечения обстоятельств, которые абсолютно не имеют отношение к великолепию музейной редкости старейшего города в Европе.

Марк Верховский

Kultura.Az