(…) Но тут как-то невольно обращаешь внимание на следующее: и в приказах барона Розена, и в рапортах из канцелярии Главного управления Закавказским краем, и на картах Кавказского театра военных действий за 1834-1846 годы, и в хранящихся по сей день в архивах частных переписках военных и гражданских лиц, и в письмах самого Лермонтова, речь однозначно идет о Губе. А вот в соседнем с ним районном центре Гусар любой школьник покажет вам дом, в котором в сентябре 1837 года в ожидании оказии в Грузию жил Михаил Юрьевич… Надо же, подумалось мне, ребус.

В 50-х годах минувшего уже столетия мне довелось еще застать в живых некоторых потомков оставшихся в Гусаре на поселении ветеранов Кавказской войны: скончавшуюся в 1955 году в возрасте 107 лет Ольгу Васильевну Шепелеву, чей прапрадед служил унтер-офицером Абшеронского полка, Анну Ильиничну, праправнучку убитого при осаде Салтов в 1847 году полковника артиллерии Дюнанта, потомка отставного полковника Тенгинского полка Чернышева, участника штурма Гуниба в 1859 году майора Кушнакова… И все они в разговорах со мной утверждали, что «в Гусаре, когда-то пыльной, жаркой деревне с мазанками в ее верхней части и вдоль реки и с одной-единственной Дворянской улицей и полковым садом с ротондой, где по воскресеньям играла музыка, некогда жил Лермонтов». А еще со слов местных аксакалов записал предание: не где-нибудь, а именно здесь, в Гусаре, однажды поэт повстречал черноокую красавицу Зохру, героиню будущего стихотворения «Кинжал» (…)

Так что сдается мне, что в ряде случаев поэт, говоря о Губе, скорее всего, имел в виду село Гусар… Ответ на этот вопрос я нашел на 73 странице «Кавказского календаря» («Алфавитный указатель городов и мест Кавказского края по губерниям и уездам»), изданного в 1847 году Актканцелярией Кавказского наместничества в Тифлисе. Так вот, оказывается, Гусар в те далекие времена и даже позже величался иначе – крепостью Новая Губа. Об этом, к слову, прочесть можно и в четвертом томе «Обозрений российских владений за Кавказом» за 1838 год: Неустройство старой Губы должно приписать частично тому, что город предполагалось основать в расстоянии 12 верст к северо-востоку от нынешнего, там, где находится теперь крепость «Новая Губа», в которой поселением живут семейные солдаты и отставные неимущие офицерские чины. Строений в ней, в том числе фортификационных, довольно, а особенно – дом комендантский, церковь, госпиталь и несколько других каменных зданий. Нынешнее же свое название – Гусар – крепость Новая Губа получила гораздо позднее. И вовсе не от слова «гусары», как полагают некоторые, имея в виду квартировавших здесь в одно время гусар Тенгинского полка, а, скорее всего, имя укреплению подарила текущая за околицей река Гусарчай.

Но так или иначе, М.Ю. Лермонтову, прибывшему в Губу «с открытым листом», надо было искать крышу над головой. Конечно же, можно было и в самой Губе остановиться, устроившись в гостинице, на казенной квартире при комендатуре, на худой конец – в дымной сакле у знакомого офицера. Но, думается, что Лермонтову, как офицеру «особо действующего экспедиционного отряда», в ту смутную, беспокойную пору (волнения в округе Губы продолжались до конца декабря) все же предписано было поселиться в более надежно охраняемой крепости Новая Губа.    

В Гусаре Лермонтов, в ожидании оказии в Шамаху по старой гонахкендской почтовой дороге, как утверждает народная молва, поселился у своего знакомого (по некоторым сведениям – родственника), военного врача, подполковника Александра Александровича Маршева… И вряд ли при новых его хозяевах, а последних я насчитал немало, в доме сохранилась принадлежавшая семье Маршевых мебель, которую я видел в 1965 году: старый книжный шкаф, превратившийся в посудный, приземистый, толстый комод в гостиной, низкая железная кровать (…)

В память о пребывании Лермонтова в Гусаре у дома Маршева установлена высокая белоснежная стела с барельефом великого русского поэта… И единственный человек, кто сегодня, даже спустя 168 лет, мог бы помочь нам в поисках истины – это опять же доктор Маршев…К сожалению, его могилы на старом русском кладбище в Гусаре разыскать не удалось. Не сохранились и регистрационные книги в полковой церкви, с которой некогда начиналась Дворянская улица. Я отнюдь не могу исключить и другое: выйдя в отставку, Маршев продал свой дом и уехал… К сожалению, литературоведы этой стороне биографии Лермонтова так и не уделили достаточно вдумчивого внимания, довольствуясь разными версиями и нечеткими, как отражения, преданиями (…)

А жаль. Вот, к примеру, что сообщает в письме автору этих строк А.Л. Халиф, проживающий в Москве, по адресу Замоскворечье, дом 17, кв. 13: «Моя тетя, Софья Николаевна Маршева (в девичестве Халиф), медицинская сестра, была замужем за генералом Маршевым. Когда он скончался – не помню. В 1922 году она одна жила в городе Гусаре, и я в возрасте семи лет провел там лето, и, по всей вероятности, жил в доме доктора Маршева. Затем она переехала в Баку и умерла где-то между 1936-1940 годами. Возможно, генерал как раз был внуком военного врача А.А. Маршева»…  

Фаик Закиев