Начну с нескольких оговорок, которые помогут точнее изложить мою позицию.

Во-первых.

Кто-то может сказать, что дискуссия прошла, страсти поутихли, не стоит к ней возвращаться. Что делать, сам отслеживать многие дискуссии не успеваю, тексты прислали позже, срочная работа, практически, не было времени. Но с другой стороны, для нас, азербайджанцев, тема далеко не потеряла своей актуальности, не раз и не два придётся к ней возвращаться. А то, что после схватки, когда страсти улеглись, для меня, даже к лучшему. Философствование – занятие вечернее, если хотите, ночное. Вроде послесловия. Отсюда известный образ совы Минервы. В том смысле, что у ног богини мудрости сидит сова, ночная птица. Можно найти и другой смысл «совы Минервы», близкий к нашей теме. Спорят молодые, сексуально активные. Потом, когда наступает время «совы Минервы», уже не в смысле вечера, ночи, а в смысле возраста, приходит старый человек, рядится в тогу мудреца и пытается философствовать на «молодые» темы.

Во-вторых.

Не собираюсь морализировать. На мой взгляд, в современном мире, мораль всё больше отходит на второй план, поскольку не успевает за изменениями. Как и два других, любимых азербайджанцами моральных императива, qeyrət и namus (честь и совесть), у которых осталась только скорлупа (внутрь лучше не заглядывать, одна гниль). Означает ли это, что наступило время вседозволенности? Не думаю. Без ограничений и ограничителей, невозможен человек, человечество, невозможна мировая цивилизация. Просто в наши дни, коллективные нравственные ограничители уступают место   ограничителям юридическим. Что касается духовной сферы, то у каждого свой выбор. Вслед за экзистенциалистами, мой выбор, достоинство, если точнее, экзистенциальное достоинство. В том смысле, что не осталось никаких фундаментальных обоснований. Приходится сохранять достоинство, без каких-либо подпорок. Насколько хватит сил обходиться без подпорок.

Поэтому и не собираюсь выносить моральный приговор ни Физзе, ни Сеймуру. Бессмысленно. А в остальном, выбор за ними.

В- третьих.

С Сеймуром – лично знаком. Ценю как писателя. С Физзой – не знаком. При этом, с Физзой согласен больше, чем с Сеймуром. Но это моя позиция, не более того.

Почему я об этом говорю? На Фейсбуке наткнулся, на такой пассаж: «вы (некто) говорите о Сеймуре? Ах, это тот, который неприглядные слова об азербайджанской женщине?». В сущности, ничего экстраординарного в том, что человек высказывает своё мнение, отличное от общепринятого. Но в наших реалиях, как по цепочке,  «ах это тот», «что он сказал?», «прямо так?», «за кого он себя выдаёт?», и пошло-поехало. Вместо мыслей, одни сплетни, вместо живых смыслов, одни ярлыки, вместо свободного обсуждения, одни табу. Куда не повернись, натыкаешься на эти табу. Никто не верит, но продолжают притворяться. Традиция, никуда не денешься.

Вернёмся к исходной позиции. Сеймур позволил себе быть откровенным. Обвинил азербайджанскую женщину. Физза  позволила себе быть не менее откровенной. И не согласилась с Сеймуром. Об этом и поговорим.

В-четвёртых.

Тема сложнейшая. После открытия гендера всплыли такие бездны, о которых ранее и не подозревали. Это во всём мире. У нас ещё более запутано. 

Новое, старое, урбанистическое, традиционное, личностное, родовое, патриархальная семья, нуклеарная семья, натыкаются друг на друга, сталкиваются, ещё острее будут сталкиваться в будущем. Чтобы во всём этом мало-мальски разобраться потребуется время. Плюс готовность говорить, обсуждать. Плюс умение исследовать, опираясь на различные эмпирические исследования. Без обобщений: азербайджанский мужчина, азербайджанская женщина.

Это задача на завтра.

А сегодня, главное – откровенность. Одни будут лицемерно заламывать руки, другие, напротив, потирать руками от удовольствия услышать скабрезности, одни,  спрятав руки в карманы, цинично подсмеиваться, другие, напротив, размахивая руками,  во всём обвинять тлетворный Запад. Всё это от боязни откровенности.

Вот почему решил поддержать эмоциональный порыв молодых. Даже если их заносит. Даже если пока это больше похоже на эпатаж.

И самому высказаться, не столько для того, чтобы завершить дискуссию (на это и сил не хватит, и компетенции), сколько не дать ей завершиться.

 •••

Дилемма, которую соорудили Сеймур и Физза, достаточно любопытна. Особенно с точки зрения того, что происходит в головах наших мужчин и наших женщин.

Сеймур. Азербайджанская женщина была и остаётся «Тукезбан» Она окутана предрассудками, и избавиться от них не в состоянии. Даже если получит хорошее образование. И не только у нас в стране, но и за рубежом. Образованная «Тукезбан» ещё уродливее. Один из её предрассудков, ханжеский пиетет перед словом ЗАГС. Другой предрассудок – стремление сохранить девственность, каких бы усилий не потребовалось.

И окончательный вывод, сторонитесь «Тукезбан», даже если она покажется вам милой, очаровательной, заботливой, не обманывайтесь, остерегайтесь увидеть её истинное лицо.

Сеймур позволяет себе резкие выражения, «отвратительная», «мерзкая» (iyrənc, murdar), но не будем придираться.

Физза. Азербайджанский мужчина своими обвинениями только обнажает свои комплексы и свою беспомощность. Азербайджанский мужчина срывает свою культурную маску и обнаруживает свою первобытную сущность. Азербайджанский мужчина призывает к сексуальной революции, но оказывается, что сам к ней не готов. Азербайджанский мужчина, даже если он учился в Европе, не способен освободиться от феодальных предрассудков. Азербайджанский мужчина может выступать против тирании власти, но в своей семье он предпочитает оставаться тираном. И, не лишённое остроумия, предложение к азербайджанским женщинам, позаботиться об азербайджанских мужчинах, и даже поставить им памятник. Аналогичный памятнику «Освобождённой азербайджанке».

Физза позволяет себе грубые примеры, которые опустим. И не будем к ней придираться.

•••

Известный русский вопрос «кто виноват?», в данном случае, не имеет смысла. И не потому, что оба правы, или, каждый прав по-своему. Дело в другом.

Во-первых.

Урбанистическая среда больших мегаполисов (не забудем, Интернет, постиндустриальная эпоха, глобальный мир) неизбежно разрушает национальные семейные традиции (если есть эти «национальные семейные традиции», если это не подмена, не эвфемизм понятия «патриархальная семья»). И, соответственно, разрушаются традиционные роли мужчины и женщины. И у нас, рано или поздно, будет происходить (уже происходит) приблизительно то же самое, что в Лондоне, Сеуле или Стамбуле (вспомните «продвинутые» южнокорейские или турецкие фильмы). Ничего здесь не поделаешь. Придётся то ли смириться, то ли обрадоваться. Меня, кстати, это не пугает. Отдаю себе отчёт, что моральные нормы моих внуков будут сильно отличаться от моральных норм моих же детей.

Во-вторых.

Нас не должно обманывать огромное количество «Домов торжеств» (у нас они лицемерно называются «Домами радости»), торжественные выезды свадебных машин,  бесконечные разговоры «oğlanı evləndirmisən?», «qızı vermisən?» (любопытные слова, в которых свои разгадки) –  институт семьи у нас переживает серьёзный кризис (если это успокоит, то кризис не только у нас). И это только начало

Кто-то сочтёт, что это относится только к определённой социальной прослойке, образованной городской молодёжи. Действительно, в этой прослойке количество разводов приближается к количеству браков. Но никто не гарантирован, что эта тенденция не распространится (и уже не распространяется) на другие социальные страты.

Если серьёзный кризис это сбой, нарушение привычного равновесия, то он проявляется в глубоком разрыве между тем, что происходит в жизни, и тем, что происходит в наших головах

На это, прежде всего, следует обратить внимание.

•••

Десятилетия говорили об азербайджанской женщине, как главной носительнице азербайджанской нравственности. Гордились, противопоставляли всему остальному миру. Теперь оказалось, все беды от неё. Если бы не она, наши мужчины – чтобы не обобщать, сузим, «некоторые наши мужчины» - достигли бы невиданных высот.

Вчера, - сто лет назад – кто-то иронически мог спросить, для чего нужна «Тукезбан», если есть «Соня». Сегодня – сто лет спустя, - другой, совершенно серьёзно, решил, ничего не изменилось, «Тукезбан» так и осталась «Тукезбан».

Сразу скажу, что в противопоставлении имён «Тукезбан-Соня» в наши дни (не знаю, как это воспринималось бы в начале прошлого века), есть некоторое лукавство. Стоит сегодня нейтральную «Соню» заменить, к примеру, на «Машу», а ещё лучше на «Дуняшу» (помните чеховскую Дуняшу из «Вишнёвого сада»), как эмоциональное и смысловое восприятие резко изменится. Совершенно не иронизирую, просто тогда идеальный набор женских качеств «Сони» в изложении Сеймура - создаёт душевный комфорт, хорошо готовит, хорошо воспитывает детей, любит ходить в театр, умеет обо всём рассуждать, способна, при небольших деньгах, со вкусом одеваться (?!), (почему бы не добавить сексуальные достоинства, чтобы картина была полной) – выглядел бы пародийно.

•••

…невольно вспомнил о двух реальных «Сонях».

Про одну, Соню Ганди, мало что знаю и понимаю. Индийская традиция слишком специфична, чтобы о ней судить. Даже если Соня Ганди, родом не из Индии.

Про другую, Софью Андреевну Толстую, «Сонечку», как называл её муж, знаю и понимаю много больше. Много читал о том, как от неё, на старости лет, ушёл муж, великий русский писатель. Из недавних книг об этом советую прочесть: «Бегство из рая» Павла Басинского. Можно скачать в Интернете.

Попробуйте, найти в этой истории виноватых. Не получится. Почти идеальный брак, и духовно, и морально, и физически. А чем всё закончилось. Страшно представить.

Не пытаюсь обобщать. Согласимся, брак – тяжелейшее испытание, но не обязательно всегда ад. Суровое чистилище предполагает просветы счастья. Жизнь многолика и, в отличие от известной формулы Льва Толстого, думаю, что и все счастливые, и все несчастливые семьи, счастливы и несчастливы по-разному. Важно увидеть, какие бездны могут разверзнуться даже в счастливом браке. В истории с Толстыми об этом можно судить с разных позиций, поскольку практически все участники драмы (муж, жена, дети, друг, врач, секретарь, и т.д., и т.п.), вели подробные дневники.

•••

Знаменитое, советское, «у нас секса нет», только на первый взгляд, кажется, анекдотом. Может быть, это оговорка по Фрейду. На самом деле не было, хотя в результате известного акта рождались дети. И это относится не только к прошлой стране. Сохранился «советский человек», сохранилось пространство «у нас». И мы его наследники.

Мне всегда хотелось добавить, «у нас нет экзистенции», хотя люди рождаются, живут и умирают. И практически, любой человек, оказываясь в пограничных ситуациях,  обнаруживает в себе нечто такое, о чём раньше и не подозревал.

Можно продолжить список, например, «у нас нет вкуса», имея в виду, что нет тонких вкусовых ощущений, нет «культурного» нёба.

Что я имею в виду? Физиологию человека невозможно игнорировать, она, во многом, определяет наше поведение, возможно и мировоззрение. Но до какой степени? Меня всегда коробила фраза поэта «слаще нет, чем слюны твоей сока». Казалось, слишком физиологично. Потом прочёл, что оказывается поцелуй, через слюну, «вычисляет» нашу физиологическую совместимость.

Честно говоря, до конца в это не поверил, хотя нет оснований не доверять учёным, изучающим наши тонкие физиологические процессы. А не поверил потому, что человек для меня - это человек, возделанный культурой. Человек, прошедший культурную обработку. И физиология подчиняется культуре, становится «окультуренной». Не могу поверить, что естественный, «природный», человек может обладать тонким вкусом. Исключения бывают, мы же говорим о природном музыкальном слухе, о природном чувстве цвета. Но, как известно, исключения только подтверждают правила. Поэтому, когда тот или иной человек говорит «это вкусно», а «это не вкусно», «это хорошее вино», а «это плохое вино», тем более «хороший фильм» - «плохой фильм», отношусь к этому с недоверием. Кто говорит, какой человек. Окультурено у него нёбо? Окультурены  чувства? Сначала культурная голова, потом нёбо, сначала развитый эстетический вкус, потом художественная оценка. А не наоборот.

Конечно, мы можем говорить только о степени окультуренности, пусть минимальной. Любой человек, когда говорит «вкусно», невольно заглядывает к себе в голову. Что-то приблизительно такое разъяснял Л. Витгенштейн: когда за окном идёт дождь, мы его мысленно называем, заглядывая к себе в голову. Но, во всех случаях, мы не можем доверять любой «голове»  

То же самое и с экзистенцией. Это только кажется, что каждый человек умеет пользоваться собой как человеком. На самом деле, в нём действует множество стереотипов, множество готовых клише. И он может даже не узнать, что он за человек, если речь идёт о  тонких материях. В таком человеке действуют безличные люди. Не устаю повторять слова Хайдеггера о том, что безличные люди действуют в нас, через нас, и за нас. А нам, кажется, что мы совершенно свободны от мнения окружающих.

Вот поэтому оговорка «у нас секса нет», не кажется анекдотом. Не случайно, величайшие культуры древности, те же Индия и Китай, посвятили этой сфере человека специальные трактаты. Чтобы эта физиологическая сфера стала сферой окультуренного, «возделанного» человека.

Другой вопрос, насколько удаётся быть «возделанным», если мир вокруг, далеко не возделанный? Насколько интимная сфера защищена от социальных неурядиц, насколько удаётся отгородиться от них? Многим ли это удаётся, следует ли считать этих людей исключительными? Вопросы, вопросы.

Возможно, ошибаюсь, но почему-то, кажется, что и Сеймур, и Физза, все эти тонкие материи не принимают в расчёт.

•••

Но граница между «возделанностью» и «не возделанностью» очень зыбкая. Это не просто «один человек», «другой человек». Это может быть внутри одного человека, «в одном отношении», «в другом отношении», «в одном состоянии духа», « в другом состоянии духа», «в расслабленном состоянии», «в борцовской стойке», «когда», «как», «при какой погоде». Бесконечные смысловые и эмоциональные оттенки.

При этом всё «человеческое», всё «возделанное», как только душа перестаёт трудиться, легко скатывается вниз. Может показаться вниз по лестнице эволюции, прямо в животное состояние, но не столько вниз, сколько в сторону. Назовём это «примитивным человеческим» или «животным человеческим». Поэтому мы должны признать, что во многих случаях, недостаточно «возделываемый» человек, может оказаться примитивнее животного.

Вспоминаю, однажды был по-настоящему счастлив. Возбуждение долго не проходило. Хотя всего-навсего прочёл несколько страниц о жизни маленьких рыбок.

Есть такая книга «Кольцо царя Соломона». Её написал Конрад Лоренц, один из самых великих людей ХХ века. К великим реабилитациям ХХ века, к которым отношу реабилитацию «дикаря» (Кл. Леви-Стросс), реабилитацию женщины (феминисты), реабилитацию подсознания человека (З. Фрейд) (всё чаще хочется добавить реабилитацию мужчины, который не «мачо»), следует отнести реабилитацию животных. Заслуга в этом принадлежит К. Лоренцу.

Так вот что прочёл в книге К. Лоренца. И заранее прошу извинить за длинные цитаты. Не могу удержаться.

 «Маленькая (бойцовская рыбка. – Р.Б.), коричневато-серая, лежащая со сложенными плавниками в углу аквариума, внешне не представляет собой ничего замечательного. И только если другая рыбка, первоначально такая же невзрачная, приблизится к ней, и они заметят друг друга, только тогда они начинают светиться изнутри и постепенно накаляться великолепием. Румянец пропитывает их тела почти так же быстро, как проволока электрической плитки становится красной при пропускании электрического тока. Плавники расправляются, как декоративные веера, настолько внезапно, что почти ожидаешь услышать звук, какой издаёт раскрываемый зонтик. А затем следует танец обжигающей страсти, не игра, но танец жизни и смерти, начало и конец всего…

Когда два самца встречаются лицом к лицу, начинается истинная оргия самовосхваления. Есть поразительное сходство между воинственным танцем этих рыб и аналогичными церемониальными танцами яванцев и других индонезийских народов. И у человека, и у рыбы мельчайшая деталь каждого движения основана на предписании древнего неизменного закона, каждый легчайший жест полон глубокого символического смысла».

Остановлюсь, потому что так можно переписывать всю книгу страница за страницей. И главное, не это завораживающее описание сделало меня счастливым.

«Меня крайне заинтересовало, как ведут себя в этом отношении (К. Лоренц менял у рыбок брачных партнёров - Р.Б.) цихлиды, единственные рыбы, связанные узами брака на всю жизнь. Первое, что нужно для разрешения этого вопроса – это обладать двумя парами животных, находящихся в одной фазе репродуктивного цикла. Я был достаточно удачлив и вскоре приобрёл великолепных, южноамериканских цихлид».

В аквариуме после различных перипетий, поскольку «любовь и страсть» оказались различного накала, оформились две брачные пары, которые создали «семьи» и вывели потомство. К. Лоренц называет их самец номер один, самка номер один, самец номер два, самка номер два. И в тот момент, когда потомство в обеих семьях подросло настолько, что могло существовать самостоятельно, К. Лоренц обменял самок.

«Самец номер два принял самку номер один сразу же, как только она была посажена к нему… В другом аквариуме, куда я посадил  самку номер два к самцу номер один и его потомству, дела приняли совершенно иной оборот. Здесь самка тоже интересовалась только детьми, выведенная из душевного равновесия переменой обстановки, она сразу поплыла на мелкое место и начала встревоженно собирать около себя молодых. Именно то же самое сделал самка в другом аквариуме. Но совершенно противоположным было поведение самца. В то время как самец номер два принял новую самку дружеской церемонией «накаливания», самец номер один продолжал настороженно охранять выводок, отказался принять помощь самки и в следующий момент обрушил на неё бешеный, таранящий удар…

И я должен был вмешаться, чтобы спасти самку, которая в противном случае могла быть забита до смерти.

Что же произошло? Самец, который получил «более симпатичную» самку, ухаживал за ней и раньше, почему и принял замену с удовлетворением; другой же, помещённый с первоначально отвергнутой им самкой, был взбешен. Теперь он нападал на неё гораздо свирепее, чем делал это раньше, в присутствии своей законной супруги»  

Об этой маленькой цихлиде вспоминал позднее, когда смотрел фильм Луиса Бунюэля «Этот смутный объект желания».

Сюжет прост. Пожилой буржуа и молодая девушка, девственница. Он богатый ловелас. Она гувернантка, которая нуждается в деньгах, Он её домогается, она и есть его «смутный объект желания». Безуспешно.

Один из «сюров» этого фильма, что молодую гувернантку играют две актрисы, как бы две ипостаси женщины. Одна – невинность и непорочность, другая, олицетворение страсти. Второй, по ходу фильма, приходится исполнять стриптиз и танец фламенко (рыбки у К. Лоренца предчувствуют фламенко?).

Теперь признаюсь, когда в первый раз смотрел фильм, не сразу догадался, что гувернантку играют две актрисы. Как оказалось, не я один. Даже в продвинутой киношной аудитории (в Болшево, в доме творчества кинематографистов) нашлись мужчины, которые не сразу догадались, что их надувают. Пришлось женщинам (более тонкие существа?) нас просвещать. Благо в маленьком зале, принято было спокойно переговариваться. Даже посмеяться над незадачливыми мужчинами.

Потом, когда смотрел фильм во второй раз, удивлялся своей бесчувственности, ведь  актрисы совершенно не похожи друг на друга. Но, может быть, всё дело в том, что когда нас, мужчин, заражает «этот смутный объект желания», мы теряем голову и умение отличить один «объект» от другого. А саркастичный Л. Бунюэль смеётся над нами (а может быть и надо собой). Он разъясняет, что этот «смутный объект желания» может постоянно над нами потешаться. Разъясняет, что водить за нос старого ловеласа, нормально и весело. Что вымогать у него деньги, естественно и, также, весело. Что обладать женским телом, по определению невозможно, А всё вместе, это просто весёлая, азартная игра, в которую по-своему играют и Он, и Она.

Кто-то может решить, что Л. Бунюэль просто предостерегает мужчин от хитрых молодых особ, которые всегда норовят обмануть. И вообще обладая «обладаешь», не обладая «не обладаешь». Вот и вся премудрость. Не будем с ними спорить.

Увы, опыт-откровение К. Лоренца и изящный смех  Л. Бунюэля, не «у нас» родились. И остаются для нас чуждыми.

В первом случае (опыты К.Лоренца), буквально. Недалеко от моего дома, на глазах у всех, детей в том числе, часто забивают скот, и отрезанная голова долго остаётся выставленной на всеобщее обозрение. Как восторгаться маленькой рыбкой-цихлидой при постоянной обозрении отрезанной головы?

Что до «смутного объекта желания», то, не хочется повторять некоторые наши мужские сексизмы, практически уравнивающие всех женщин до некоего эротического манекена. И в такой же универсальный эротический манекен превращающие всех мужчин.

Рахман Бадалов

Kultura.Az

Продолжение следует...