100-летний юбилей музыкальной комедии Узеира Гаджибейли «Аршын мал алан» будет отмечен в рамках ЮНЕСКО
Согласно информации, как часть широкомасштабной деятельности Министерст…
Открытое письмо коллегам-музыковедам Р.Фархадову и Д.Селимханову
Дорогие коллеги, с большим удовлетворением ознакомился с текстом вашего диалога, посвященного Фестивалю «25 лет без Кара Караева» и касающегося судеб азербайджанской композиторской школы.
Материал, опубликованный на сайте 8 мая, поразил меня – не побоюсь этого слова! - своей глубиной, тонкостью анализа исторической ситуации и искренним сопереживанием к происходящему в азербайджанской музыке. Буквально как под микроскопом были рассмотрены проблемы, стоящие перед отечественными композиторами, много и небезынтересно говорилось о возможных путях их преодоления - картина развернутой ретроспективы давала прекрасный повод к размышлению о будущем.
Настораживало лишь одно - «конкретика»! Порой слишком расплывчатой и нейтральной выглядела оценка каждого сочинения, данная «независимым экспертом», коим ты, Рауф являешься. Две основные части текста – наполненная глубинным смыслом блестящая беседа, где каждый постулат имел двойное дно, а вывод бывал неожиданным и парадоксальным, нередко вступали в явное противоречие c анализом каждого отдельного opus’а, ни коим образом не монтируясь друг с другом. Уже 12 мая я ознакомился с продолжением материала и... разочарование последовало еще более полное!
Мне, как и многим читателям, хотелось бы увидеть беспристрастный и четкий, пусть и безжалостный (!) анализ услышанного. "Sen yanmazsan, ben yanmazsam karanlıklar nasıl çıkar aydınlığa…"? Как тут не вспомнить объективные и зачастую жесткие оценки сочинениям, которые ты даешь на заседаниях московской Ассоциации Современной Музыки - каждый из авторов с замиранием сердца ждет твоего вердикта, ибо знает, оценка будет беспристрастной и четкой. Как тут не вспомнить железную логику в оценке сочинений, вне зависимости ни от масштаба таланта автора, ни от его возраста или положения - что сделано, то сделано! Несколько лет назад ты разгромил мои «Пять пьес с канонами А.Шенберга», быть может, самое неудачное из когда-либо написанных мной сочинений. Что, кстати, пошло на пользу общему делу, замечу тебе не без удовлетворения...
- Москва – не Баку, - скажешь ты.
- Восток – дело тонкое, - добавлю я...
Но даже и тогда, когда оценки давались тобой более чем обтекаемо-дипломатические, оценки, в которых без труда можно разглядеть твое искреннее нежелание обидеть своих коллег, даже и в этой ситуации большая часть из нас и сегодня - уверен! – смертельно обижена на тебя: мало, слишком мало написано тобой о... , и о... , и, конечно, о... ! Как и подозреваю, что ты имел уже с кем-либо нелицеприятную беседу, или получил разгневанное электронное письмо либо короткое возмущенное SMS. Так стоило ли быть столь осторожным в попытках раздать «каждой сестре по серьге»?
"Sen yanmazsan, ben yanmazsam?" – вновь цитирую любимого мной Назима Хикмета: мне представляется необходимым завершить твою миссию, примерив московско-АСМ’овские одежды в попытке дать объективную оценку музыке, которая прозвучала в Баку через 25 лет после кончины нашего Учителя.
Нет, не задавай мне, пожалуйста, естественный вопрос – а имею ли я право на это?! Я полностью отдаю себе отчет в том, что, будучи участником «группы 25-ти», а, следовательно, лицом более чем заинтересованным, мне будет трудно оставаться до конца объективным.
Но!
Лишь четверо коллег старше меня и из них лишь двое были моими педагогами в Консерватории. Остальные - либо мои соученики, либо мои бывшие студенты, либо были студентами в то время, когда я еще состоял профессором на кафедре композиции в almamater.
Не имею права я давать и оценку и Второй Симфонии Эльнары Дадашевой, поскольку неэтично разбирать сочинение, исполненное лишь фрагментами.
Чего, кстати, ни в коем случае делать было нельзя!
И, конечно, я не буду говорить о «Постороннем», с удовольствием предоставив эту возможность своим оппонентам.
Имею ли я право публично высказаться?
Хочу надеяться, да!
И - благослови меня!
* * *
Итак, первый симфонический концерт.
Эльмир Мирзоев, "Семь Минут для Оркестра": «занимательная игра фактур, тембров, ритмов и структур... некий сквозной композиционный пласт, всегда более-менее существующий», - сказано достаточно невыразительно, характеристика – вялая, оценка сочинения практически отсутствует. Я увидел в этом сочинении гораздо большее – твердую композиторскую волю и прекрасное ощущение времени – фактор, едва ли не решающий в современном композиторском творчестве. Как итог – состоявшееся сочинение состоявшегося автора, музыку которого я оцениваю по самым высоким критериям. Быть может – один из самых ярких opus’ов Фестиваля.
К твоим «органичность коллажных включений» в оценке "Where are you, Ulisses?" Джалала Аббасова добавлю лишь, что автор находится в постоянном поиске, палитра его музыкального языка полихромна, идеи – нестандартны, как и попытки адекватного их воплощения. Всегда ли убедителен результат - это уже вопрос другого рода. Но… «дорогу осилит идущий»!
"Serenata Dolore" Али Ализаде: приятное открытие - действительно, «адресное лирическое» и, я сказал бы, беззащитное в своей искренности сочинение. Редкость – в наше время! После небольшой шлифовки вполне может – и должно! - стать репертуарным сочинением в программах наших дирижеров, как и два предыдущих сочинения, о которых речь шла выше. Нужна лишь инициатива и искреннее желание исполнителей выйти за пределы давно очерченного круга национальных авторов, коих можно пересчитать по пальцам одной руки.
* * *
Второй концерт: Ансамбль солистов и Струнный квартет.
Твоя оценка "Wizened Landscape" Фарханга Гусейнова - точное попадание. Бесстрастная, по европейским меркам несколько отстраненная констатация достоинств интеллектуального и зрелого сочинения, лучше не скажешь! Как нечего добавить и к характеристике Струнного Квартета Алии Мамедовой, где эмоции четко контролируются разумом. Напомню лишь о том, что на Первом Международном конкурсе молодых композиторов им.П.М.Юргенсона в Москве (2001) автору за это сочинение была присуждена II Премия – успех очевидный!
В "Gözləmə" Руфата Халилова мне не увиделось отмеченной тобой, Рауф, особой «бесформенности и несоразмерности», хотя мое утверждение отнюдь не означают, что пропорции сочинения безупречны. Дело здесь, скорее всего, в достаточно непривычной манере высказывания, в «попытке доминирующей статики... решения сложнейшей композиционной задачи: тихой и медленной музыки». Отнюдь нелегкое для восприятия сочинение, бесспорные достоинства которого заставляют задуматься об известных проблемах в выстраивании общей архитектоники формы.
Музыка для 12-и исполнителей. Давай забудем о «подчинении композиционной мысли магическому числу 12» в opus’е самого молодого автора Фестиваля - Фирудина Аллахверди! Простим ему то, что «сериальность» в его сочинении «легко исчисляется и предсказывается» хотя бы за то, что в музыке не «произошел явный перекос в сторону усиления национальной зримости, когда первостепенным композиционным фактором становится декларирование собственной национальной принадлежности через ярко выраженную фольклорную интонационность, ладовость или ритм». Автор - думающий, размышляющий, развивающийся. Набирающийся опыта – жизненного и творческого. Все впереди!
* * *
15 марта 2008 г.
Концерт Камерного оркестра им.Кара Караева – «26-й opus» Фестиваля «25 лет без КК».
Для тех, кто знает музыку Дадаша Дадашева, Вторая Симфония с ее отказом от образной сферы, связанной с фольклором и этнографией, стала сюрпризом. Причем для ревнителей «старины», намертво присохших к ложно трактованному понятию «традиция», думаю, сюрпризом не из приятных. Кара Караев совершил переворот в музыкальном мышлении в возрасте 45-ти лет, экстраполируя достижения мировой культуры в национальное композиторское творчество согласно своему таланту, воле, интуиции. Дадаш Дадашев, имея перед собой четкие ориентиры, отважился совершить подобный переворот еще через 40 лет в возрасте 71-го года!
В этой связи несколько разочаровала партитура Третьей Симфонии Азера Дадашева. Сочинение поражает своим безынициативным отношением к музыкальному материалу. «Покадрово реализованные стыки фактур, тембров, темпов, ритмов, движений и длений» не смогли помочь в реализации общей идеи сочинения – она так и осталась за кадром – и создать ту общность, которая является становым хребтом любого опуса. От 36-ти летнего композитора, а именно в этом возрасте было создано сочинение, казалось бы, вправе требовать большего. Но, может быть, это, всего лишь один из этапов в познании одаренным автором неизведанного, доселе ему незнакомого? Не самая удачная попытка, согласись... Но, помнится, у автора есть и гораздо более удачные сочинения.
Джаваншир Кулиев, "Dastan". Яркий opus с продуманной драматургией - пропорции соблюдены, намеки на инструментальный театр – уместны, оркестровая фактура живет, музыка «дышит». И хотя впечатление осталось вполне благоприятное, меня не покидает ощущение, что автор – увы! – испытывал дефицит времени в момент завершения сочинения: невооруженным взглядом можно различить те моменты, при окончательной «доводке» которых, сочинение из разряда «интересных» могло бы перейти в ряд «безупречных» - тому есть все предпосылки и основания. Осталось совсем немного, совсем «чуть-чуть»! А то, что в музыке «тщательно, кропотливо и развернуто соединяются структурные принципы и закономерности мугамной и ашугской традиции», - это и есть творческое credo Джаваншира Кулиева.
Давай вспомним, дорогой коллега, что Третья Симфония Рахили Гасановой была написана совсем еще молодым автором. И с той поры композитор придерживается четко избранных творческих ориентиров, не изменяя себе на единожды избранном пути на протяжении вот уже нескольких десятилетий. Бесстрашно сталкивая взаимно исключающие музыкально-драматургические комплексы, она добивается эффекта, когда статика изложения провоцирует нарастание очередной динамической волны, а динамическое развитие «застывает» в некоем оцепенении - может ли развитие застыть? – порождая следующую волну вновь, вновь и вновь... И так – до рокового девятого вала, обрушивающегося на слушателя с фатальной неизбежностью.
С такой концепцией можно соглашаться или нет, принимать ее или отвергать, но она существует – своеобычное, ни на что не похожее музыкальное действо. И получается, действительно, «здорово»! Одна особенность, однако, подстерегает автора на этом пути – к музыке Рахили Гасановой очень легко «привыкнуть»! А мне не хотелось бы этого... Впрочем, и Симфонии Гии Канчели, автора европейски признанного, при всей их полярно противоположной музыке Рахили Гасановой драматургической константой, «грешат» тем же «недостатком».
* * *
Хоровой концерт – «наиболее, пожалуй, традиционный из всех. И в том, по-видимому, нестолько консервативность авторов, сколько консервативные возможности самого хорового жанра», - пишешь ты. Позволю возразить! А хоровые опусы Х.В.Хенце, Э.Кшенека или К.Пендерецкого в «неискренний» период его творчества? А «Три поэмы» на слова А.Мишо В.Лютославского? А «Реквиемы» Д.Лигети и Э.Денисова? Возможности хорового пения сегодня безгранично расширены, и хору подвластно практически все то, что может позволить себе композитор в оркестровой партитуре.
Инерция в использовании возможностей хора нашими авторами связана, как мне кажется, с одной стороны, с отсутствием полноценной информации и незнанием процессов, которые происходят сегодня - да и вчера-позавчера! - в области хорового пения в Европе, с отсутствием в Баку хоровых партитур современных авторов, записей, СD - это наша старая беда. С другой стороны – сверхосторожное отношение к возможностям Хоровой капеллы Азербайджана, которые если и небезграничны, то, во всяком случае, позволяют решать гораздо более сложные творческие задачи, чем те, которые были поставлены Сардаром Фараджевым, Мамедом Джафаровым, Фаиком Нагиевым и Мамедом Джафаровым. Авторов, саму природу хорового пения, кстати, чувствующих прекрасно!
* * *
Пятый концерт – «Целый ворох живых классиков и мэтров»!
Скажи мне откровенно, дорогой Рауф, а имеет ли право на существование само понятие «живой классик»? Можно ли оперировать таким неоднозначным словосочетание, где второе слово напрочь отвергает первое? Ведь и И.С.Бах, и венские классики (!) Й.Гайдн, В.А.Моцарт, Л.Бетховен, и последователи и ученики А.Шенберга А.Веберн и А.Берг - классики (!) Новой венской школы, не были названы «классиками» при жизни!
Можно присвоить звание Заслуженного или Народного артиста, оценив сегодня - по достоинству или нет! – заслуги композитора. Можно признать неоспоримый авторитет живого Мастера. Но понятие «классик», как, кстати, и «гений» - удел ушедших. И оценки в определении значимости того или иного творца, будь он композитор, или поэт, художник, удел последующих поколений. Думаю, ты все-таки согласишься со мной в этом утверждении.
Справедливости ради замечу, что твое обобщающее «ворох» в некоторой степени нивелирует «живых национальных классиков» и не сразу определишь, чего здесь больше – серьезного или иронического. А ироническое, как известно, категория философская.
Но мы отвлеклись, друг мой! Давай пожелаем нашим Старшим Коллегам, чтобы они как можно позже стали «национальными классиками» и продолжим нашу дискуссию - на очереди сочинения, исполненные в завершающем Фестиваль симфоническом концерте.
"İthaf" Франгиз Али-заде. В правильности твоей высокой оценки этого opus’a сомневаюсь: сочинение-то весьма средненькое, музыка маловыразительная, со многими промахами в оркестровке. Tutti, скорее, не мастерские, а блеклые, «сплошной сонор, сменяющийся «сплошной» прозрачностью», не убеждает. А ведь такой своеобразный жанр, которым является «Посвящение», налагает на автора немалую ответственность. Вспомним хрестоматийные примеры из истории музыки: Бетховен, Третья симфония – посвящение Наполеону; П.Хиндемит, Траурная музыка для альта с оркестром - памяти короля Георга V; В.Лютославский, Траурная музыка для струнного оркестра – памяти Б.Бартока. Поистине, великим людям – великая музыка! Чего не скажешь о музыкальном материале "İthaf" (!) Ф.Ализаде.
А вот исполнение сочинений наших мэтров, Шестой Симфонии Арифа Меликова и "Konzertstück"а Хайяма Мирзазаде, действительно, стало фестивальным событием.
Тут уж мне добавить нечего – два ярких сочинения, двух абсолютно несхожих ни по темпераменту, ни по творческим устремлениям авторов, сказали сами за себя все!Хочу лишь добавить, что если Симфония А.Меликова давно уже стала репертуарным сочинением в программах дирижера Рауфа Абдуллаева, то "Konzertstück" Х.Мирзазаде все еще ждет своего часа. И ждет давно! А жаль...
О последнем сочинении, o Скрипичном Концерте Акшина Ализаде, лучше, чем сказал Джахангир, сказать невозможно: это из тех сочинений, которые «вели за собой и убеждали в том, что то, что поначалу кажется алогичным и непонятным, может таить в себе другой, доселе нехоженый путь к Красоте-Истине». Могу лишь выразить свое ощущение проще и по-дилетантски, что непозволительно для профессионала: мне нравится эта музыка!
* * *
Об исполнителях... Действительно, «редчайший для Баку факт, когда к исполнению, практически, нет никаких претензий». И именно поэтому мне хочется еще раз вернуться к тем лидерам, кто в течении пяти вечеров стоял за дирижерским пультом.
Фахреддин Керимов, которому «по плечу открывать фестивали не только республиканского масштаба», прекрасно справился и с ритмическими сложностями «Семи минут…» Э.Мирзоева, и с прежде малознакомой для него нетрадиционной нотацией в премьерном исполнении аббасовского «Улисса», и показал умение владеть оркестром в «открытой» музыке Серенады Али Ализаде – также, кстати, WP. И если эти сочинения войдут в его постоянный репертуар, за что авторы будут признательны дирижеру, то и он, дирижер, должен быть благодарен авторам за прекрасный подарок в виде трех партитур, могущих украсить программу любого его симфонического концерта.
Владимир Рунчак стоял за пультом Ансамбля солистов, а в следующий фестивальный вечер вел концерт Камерного оркестра им. Кара Караева. В Баку в настоящее время не существует подобного Ансамбля, какими свое время были БаКаРА или SoNoR, поэтому для концерта пришлось собирать инструменталистов из трех различных коллективов. Сказать, что это малоперспективное дело, значит, не сказать ничего! Собранные для одного-двух концертов «с миру по нитке» музыканты редко составляют единое целое, и объединить их может лишь высочайший профессионализм и железная воля дирижера. К счастью, наш украинский гость обладает этими качествами в избытке – сложнейшая программа была подготовлена в нелегких репетиционных условиях в кратчайший срок и была с успехом представлена слушателям, как и программа следующего концерта. Хотелось бы добавить, что из десяти сочинений в двух концертах семь было исполнено в Баку впервые, из них - три мировые премьеры.
О Гюльбаджи Имановой и хоровом концерте добавить к твоим словам «в исполнительском отношении» концерт стал «для меня самым радостным событием фестиваля» нечего, как и о мастерстве Рауфе Абдуллаеве, о котором мы знаем не понаслышке.
* * *
Что можно сказать в заключении? Впечатление двойственное...
И здесь я с тобой, Рауф, к сожалению, соглашусь – Фестиваль «понравился и запомнился», хотя «не доставало (...) открытий и прорывов в сфере музыкального языка, текста, технологий, структуры и тембра. (...) разочарование оттого, что многое показалось давным-давно знакомым и даже вторичным». Конечно, во второй половине ХХ века и во всей европейской музыке открытий, равных по масштабу Третьей фортепианной сонате П.Булеза, Симфонии Л.Берио или «микрополифонии» Д.Лигети, было не слишком много. Да и не могло быть!
Но наш путь, соотнося, естественно, наши и европейские масштабы, сегодня, как мне кажется, определяет не стремление к обновлению и поиску, а инерция, успокоенность и желание жить на дивиденды с давно нажитого капитала. Почему так произошло? Почему не покидает ощущение, что некий налет провинцианализма висит над нами, закупоривает поры нашего музыкального сознания, обволакивает, проникает вовнутрь, отравляя наше естество?.. Быть может, мы несколько устали, отягощенные своими успехами – подлинными и мнимыми? И живем в плену иллюзий? Или, по словам классика, стали «ленивы и нелюбопытны»?
«Стремись к невозможному и тогда достигнешь максимума», - говорили когда-то на Востоке.
Повоторяю, впечатления – противоречивы, уверенности в том, что за «25 лет без Кара Караева» сделано все, что было возможно – нет... И вот, что еще тревожит: в программу Фестиваля было включено лишь одно сочинение автора, не достигшего 30-ти лет – не следует ли далее вакуум?! И хотел бы задаться вопросами:
- Правильно ли учим?
- Кого мы учим?
Сегодня, когда изменение ситуации в лучшую сторону, возможно, хотелось бы на поставленные вопросы услышать четкий ответ:
- Мы учим самых талантливых и одаренных, и учим их хорошо! И уверены в их композиторском будущем. И нам не стыдно будет за них не только в Гяндже или в Баку, но и в Лондоне, в Москве или Париже.
Мне вспомнилась почерпнутая когда-то информация о том, как происходит взлет самолета. При разбеге в кабине пилота на приборной доске в определенный момент загорается сигнальная лампочка. Она означает, что с этой секунды самолет при любой, даже самой катастрофической ситуации должен произвести взлет - места для торможения на взлетной дорожке уже не хватит.
Грандиозный прогресс в композиторском обучении молодежи что-то пока не наблюдается, и возникает тревожное предчувствие, что сигнальная лампочка перед нами вот-вот зажжется. И тогда будет уже поздно...
И все же не буду заканчивать на такой печальной ноте!
Фарадж Караев
Kultura.Az
