"На другом памятнике неподалеку появилась надпись, где в неприличной форме упомянуто о компенсации, которую правительство Литвы выплатило потомкам убитых евреев", - сообщает Снайдер.

"Этих надписей словно бы никто не заметил", - пишет автор. Между тем Вильнюс столетиями называли "литовским Иерусалимом", так как он играл стержневую роль в еврейской интеллектуальной и политической жизни в Средневековье и раннем Новом времени.

После Первой мировой войны литовцы в Вильнюсе, присоединенном к Польше, составляли меньшинство, а поляков и евреев было гораздо больше - примерно по 80 тыс. в 1920-е годы, сообщает автор. "В Вильнюсе межвоенного периода имели место острые трения между поляками и евреями, а также между поляками и литовцами, но отношения литовцев с евреями были относительно мирными", - говорится в статье.

"СССР в 1939 году передал Вильнюс Литве, а в 1940 году аннексировал всю страну. НКВД приступил к депортации представителей политической и общественной элиты Литвы: всего было сослано примерно 21 тыс. человек, в том числе многие евреи. Тысячи других были расстреляны в тюрьмах НКВД", - говорится в статье. "Террор военного времени был беспрецедентным, и совершали его первоначально Советы, а не нацисты", - пишет автор. Японский дипломат Тиунэ Сугихара в 1940 году спас несколько тысяч евреев, выдав им транзитные визы. "Но часто упускают из виду, что эти евреи спасались не от Холокоста, который еще не начался, а от угрозы депортации советской властью", - пишет автор.

Между тем немцы, готовясь к вторжению в СССР, вербовали местных националистов для распространения антисемитской пропаганды - дескать, власть нацистов - спасение от преступлений СССР, в которых, по сути, виноваты местные евреи, отмечает автор. В первые недели после вторжения немцев местные жители устроили несколько сотен погромов и убили около 24 тыс. евреев. "Ранее немцы укрывали литовских националистов, бежавших от советской власти, и сотрудничество немецких войск с этими литовцами позволило погромам резко перерасти в массовые расстрелы", - говорится в статье.

Массовое уничтожение евреев из Вильнюса было бы невозможно без помощи литовцев - у немцев элементарно не хватало людей для осуществления этого плана, отмечает автор. Однако важно, что события 1941 года не имели прецедентов в довоенной политике Литвы и в истории литовско-еврейских отношений.

К 23 июля 1941 года немцы сформировали из литовцев вспомогательную часть, которая конвоировала евреев в лес Понари. Там их заставляли сдать ценности и раздеться, а затем расстреливали, поставив на край ямы. Всего в Понари было убито около 72 тыс. евреев, а также около 8 тыс. поляков и литовцев.

Так почему же осквернение мемориала в Понари прошло незамеченным на Западе? - задается вопросом автор. "Возможно, западноевропейские и американские журналисты и редакторы не ассоциируют места типа Понари с Холокостом. Господствующее место в наших мыслях занимает Освенцим, хотя в его газовых камерах было убито намного меньше евреев, чем в Понари", - отвечает он.

Со своей стороны, правительство Литвы склонно сосредотачиваться на литовцах, которые стали жертвами советской оккупации. "Власти Литвы резонно гадают, понимают ли другие государства ЕС трудности ее советского прошлого. Поэтому нынешнее правительство Литвы делает акцент на преступлениях СССР, иногда пренебрегая очевидными шансами признать масштабы Холокоста в Литве и роль литовцев в массовых расстрелах на территории Литвы", - пишет автор. По его мнению, если бы акт вандализма был совершен в Музее жертв геноцида, который посвящен преступлениям советского режима, Литва намного активнее постаралась бы сообщить об этом миру.

"Несомненно, Запад пребывает в неведении о преступлениях СССР. Но это не оправдание для невнимания к историческим фактам трагедии литовского еврейства", - подчеркивает автор. Самая многочисленная категория жертв геноцида в Литве - евреи, убитые немцами при пособничестве местных. "Разумеется, эти жертвы были литовскими гражданами", - отмечает Снайдер. Уважение к истории Литвы и ее жителям требует принять срочные и решительные меры для привлечения вандалов к ответственности, заключает он.

New York Review of Books