У лауреата Гонкуровской премии 2008 года Атика Рахими вышла новая книга. «Будь проклят Достоевский» ("Maudit soit Dostoïevski", изд. P.O.L.)  - так называется этот роман, в котором Рахими вновь пишет об истерзанном войной Афганистане.

Сам автор бежал из Афганистана в 1984 году и с тех пор живет во Франции.

 Атик Рахими: Это было в самый разгар войны в Афганистане. Я тогда был на втором курсе университета. И если бы я остался, я должен был бы пойти служить в армию – под советскими знаменами. Мне этого не хотелось, и я сбежал. Девять дней я шел пешком и пришел в Пакистан, где попросил политического убежища во французском посольстве. Через пять месяцев я получил убежище и 30 марта 1985 года приехал во Францию.

Впрочем, убежав от войны, писатель не смог избавиться от нее в своих собственных книгах. В его предыдущем романе «Сингэ Сабур, Камень терпения», первом, написанном на французском (за который Рахими получил Гонкуровскую премию), рассказывается об афганской женщине, проводящей сутки у постели мужа, смертельно раненого моджахеда. Новый роман – очередная история –притча об Афганистане, вдохновленная русским классиком.

Атик Рахими: Да. Знаете, мне кажется, что даже, если бы я не был афганцем, я бы писал про Афганистан. Это удивительная страна. И с исторической, и с культурной и с политической точек зрения. Нигде в мире больше нет страны, которая за 40 лет пережила бы все политические режимы, бросаясь из одной крайности в другую.

Кроме того, это страна, где встречаются две очень разные цивилизации: западная и восточная. Там родилось греко-буддистское искусство. Две очень разные религии: с одной стороны, монотеистическая, авраамическая, с другой, - индуизм. Меня завораживает это страна.

Потом, все эти войны, которые идут одна за другой… Да, все это заставляет задуматься не только об Афганистане, а о том, что вообще, происходит с человечеством.

Сегодня Атик Рахими регулярно приезжает на родину. Его изгнание закончено, но перестал ли он от этого быть изгнанником?

Атик Рахими: Да мое изгнание закончилось в 2002, вместе с падением режима талибов. Я приехал в Афганистан для съемок документального фильма об Афганистане для одного французского телеканала. Да, тогда я понял, что изгнание закончилось. Я мог снова говорить на родном языке, снова окунуться в свою культуру.

Забавно, что до своего возвращения в Афганистан, я писал только на фарси, а потом, после моего возвращения, я больше не мог писать на фарси. У меня получалось писать только по-французски.

Находясь в родной стране, я вдруг неожиданно почувствовал себя вечным изгнанником. Когда я шел по улице, все, вместо того, чтобы говорить со мной на фарси, обращались ко мне «hello, Mister ! ». Меня принимали за иностранца, хотя я говорил со всеми на фарси, был одет, как афганец, шел, волоча ноги, как афганцы, но, кажется, что-то во мне необратимо изменилось. Да, 18 лет изгнания изменили меня.

В романе «Будь проклят Достоевский» франко-афганский писатель пишет о хаосе войны, задает всегдашние вопросы о чувстве вины, о справедливости, о мести. 
Время действия романа четко не обозначено, в книге есть только одна дата - 1372 год по мусульманскому календарю.

Атик Рахими: Действие происходит в 1992 году, в самый разгар гражданской войны, после вывода советских войск из Афганистана.

Сам я этого периода не застал, я уже был во Франции, но во время этой войны я потерял своего брата. Я, конечно, следил за всем, что там происходило, читал газеты, звонил в Кабул. А когда я приехал в Афганистан много лет спустя, то разговаривал с людьми, которые пережили эту братоубийственную войну.

Это был страшный период - все эти годы войны. Весь остальной мир ничего не говорил про эту трагедию, афганцев оставили самих решать свои проблемы. Моджахеды убивали друг друга.

В те дни я все время задавал себе вопрос: что происходит? Почему Афганистан стал жить этой жаждой мести? Потому что мы так и не смогли осознать последствия войны советско-афганской войны, в результате которой погиб почти один миллион человек.

Страна, вместо того, чтобы начать процесс над всеми этими военными преступниками, бросилась мстить. Мы ничего не осознали. Именно это меня интересовало. Мне хотелось понять, что у нас происходит с чувством ответственности по отношению к афганской истории. И, что происходит во время гражданской войны, будь то в Афганистане или в где-то в другом месте, когда во всей этой бойне убиваешь человека и идентифицируешь себя с персонажем романа, с Раскольниковым из «Преступления и наказания».

Расул, молодой интеллектуал, работающий в университетской библиотеке в Кабуле, решает перенять опыт Раскольникова. Чтобы заплатить за жилье и из любви к красавице Суфии, из бедности занимающейся проституцией, он убивает афганскую старуху-процентщицу Нану Алию и… теряет голос. Эта немота главного героя оказалось случайной находкой автора.

Атик Рахими: Вначале я вообще об этом не думал. Перед тем как принести рукопись издателю, я решил перечитать ее в последний раз и заметил, что в трех первых главах герой совсем не разговаривает. Как будто, он больше не может говорить. 
Чтобы понять своего персонажа, я обратился к специалистам, и мне сказали: «это нормально. От такого поступка можно лишиться голоса». В психологии даже есть такой термин «эмоциональная немота».

Знаете, у нас вопрос не в том « to be or not be», а «сказать или не сказать». Потому что за все эти годы с диктаторами слово, возможность говорить приобретает особое, даже экзистенциальное значение. За одно слово можно быть привлеченным в качестве обвиняемого, можно попасть под суд, можно быть казненным. В Афганистане слова убивают больше, чем поступки.

Герой романа «Будь проклят Достоевский» хочет быть судим, как Раскольников, быть судим за свой поступок, за свое преступление. Но никто не хочет его судить! Потому что, чтобы судить за убийство, нужно судить весь народ, всю нацию. Его судят за то, что было сказано, за его отца, который был коммунистом, за его идеологию и за его мысли.

Немой главный герой бродит по Кабулу, курит гашиш, и читателю так до конца и не ясно, а убивал ли он вообще кого-то. Ведь в романе нет ни трупа, ни улик.

 Атик Рахими: Он живет только литературой, он замкнут в себе, все время в своих мыслях, в своем воображаемом мире, в своих кошмарах и мечтах. Так что, может быть, он никого не убивает по-настоящему, только в своем воображении.

 В то же время, читая роман, сложно не провести фактические параллели между главным героем романа Расулом и братом автора, убитым в 1989. Расул учился в СССР в период с 1986 по 1989 годы, дома у него русские книги, брат Атика Рахими учился в Советском союзе в это же время, отец Рассула - коммунист, брат писателя сам стал коммунистом и участвовал в войне на стороне советской армии.

Расул хочет быть судимым, хочет понести наказание за свое преступление, потому чувствует себя виноватым, но никто не хочет его судить.

 Атик Рахими: Он задает себе вопросы о чувстве ответственности и чувстве вины в мусульманской стране, в такой стране, как Афганистан, в самом разгаре гражданской войны. Почему у всех этих военных преступников нет мук совести? Почему они не чувствуют себя виноватыми, а он, - убивший всего одну женщину, ростовщицу и сутенершу, - так от этого страдает. Когда он идет с повинной в суд, он пытается понять самого себя, а также понять общество, мир, в котором он живет.

 Атик Рахими признается, что не устает задавать себе вопросы о чувстве ответственности и чувстве вины.

 Атик Рахими: Мне кажется, что проблема Афганистана и проблема всех войн – это, как раз проблема, связанная с чувством вины.
Не только чувство, но и осознание своей вины, своего преступления – вот, что самое главное.

Возьмем к примеру Европу. Франция, первые пять лет после Второй мировой войны тоже жила чувством мести. Но, к счастью, военные преступники были сразу отданы под суд – и, тем самым, с местью было покончено.
А в Афганистане, да и во многих других странах, этого, к сожалению, не произошло.

Не только писатель, но и режиссер, Атик Рахими снимает документальные фильмы для французского телевидения, ситкомы для афганских телеканалов. Его первый полнометражный фильм «Земля и зола» участвовал в программе «Особый взгляд» на Каннском кинофестивале в 2004 году.
Вскоре Рахими должен приступить к съемкам картины по своему предыдущему роману, «Сингэ Сабур, Камень терпения».

Атик Рахими: Сценарий написал Жан-Клод Карьер. Съемки должны были начать в мае, но были отложены, и теперь мы начнем снимать только в сентябре.
Закрытые сцены мы будем снимать в павильонах, но поскольку Жан-Клод Карьер многое изменил в этой истории для своего сценария - этот фильм будет почти триллером – открытые сцены мы будем снимать в Афганистане, стране, где идет война.

Анна Строганова