В Майнце всего один университет, которому в 1977 году исполнилось 500 лет(!). В университете, в 150 различных институтах и в клиниках медицинского отделения, учатся более 35 тысяч студентов (напомню, население города 192 тысячи человек).
 
Университет разделён на 10 отделений (факультетов), среди которых католическая и лютеранская теология; социология, пресса и спорт (непривычное для нас сочетание); экономика и право; лингвистика и культурология, и т.д. С 2010 года в состав университета включены Высшая школа музыки и Высшая школа искусств.
 
Майнцский университет — единственный в Германии, где одновременно имеются Высшие школы музыки и искусств и отделение спорта. На территории кампуса находятся электронный ускоритель элементарных частиц, ботанический сад и спортивный комплекс, включающий стадион и закрытый бассейн. Кампус университета занимает огромную территорию, по существу это город в городе.
 
На 2007 год университет Иоганна Гутенберга занимал в Германии первое место по проценту обучающихся иностранных студентов (15% от общего числа учащихся).
 
***
 
Моим гидом по Университету в Майнце стал наш соотечественник Заур Гасымов, научный сотрудник Института Европейской истории. Представляться не пришлось, поскольку выяснилось, что блоги РадиоАзадлыг читают многие азербайджанцы, живущие за рубежом.

Статуя Иоганна Гутенберга во дворе университета в Майнце
 
Что прежде всего бросилось в глаза в Университете? Я бы начал с Книги, с отношения к книге. Не думаю, что это специфика города Иоганна Гутенберга, скорее всей Германии и, шире, всей Европы.
 
Возможно, компьютер и Интернет постепенно вытесняют «Гутенбергову галактику», но в Германии, по крайней мере, там, где удалось побывать, множество книжных магазинов, в которых всегда многолюдно. Даже на вокзале во Франкфурте, среди всеобщей вокзальной суеты, бросается в глаза большой книжный магазин.
 
В студенческом кампусе свои книжные магазины. Но откровением для меня стали библиотеки. Своя библиотека на каждом отделении, а кроме того общая университетская. Работает она с 8 часов утра до 6 часов следующего утра, т.е. буквально круглые сути. Два часа отводятся на профилактику и проветривание.
 
В читальном зале общей библиотеки стационарные компьютеры, в остальных - студенты работают на персональных компьютерах. Множество небольших комнат рядом с книжными стендами: располагайся, бери нужную книгу с полки, читай. Такое впечатление, что все предоставлены сами себе, никто никого не одёргивает. Видел студента, который прикорнул прямо на стульях, положив под голову свой рюкзачок. Проходящие мимо студенты (а может быть и преподаватели) его будто не замечали. Стенды с книгами открыты, хотя, как объяснил мне Заур, на каждой книге специальная наклейка, она подаст знак, если книгу вынести из здания. Что ж, даже контроль должен быть не назойливым.
 
Мы посмотрели стенды с российскими книгами и журналами. Есть диссидентские издания, о которых я только слышал, есть различные журналы самого последнего времени. Понимаешь, что здесь не просто учатся студенты из различных стран мира, здесь изучают то, что происходит в этих странах. В этом смысле девиз Майнцкого Университета «Ut omnes unum sint» – «Все различные станут единым» – не просто риторика, а программа действий.
 
***
 
Маленькая деталь. В первый день постоянно проходил через дверь, в которую входили другие. Подсознательно считал, что остальные двери должны быть закрыты. Потом обнаружил, что все двери открыты. Кажется, элементарно, не случайно ведь запроектировано именно столько дверей. Но каждодневное посещение нашего метро сформировал у меня другой автоматизм. Дверей может быть много, но открыта должна быть только одна.
 
Наверно, так удобнее для контроля.
 
***
 
В кампусе администрации практически не видно. Вход свободный, никто студенческие билеты не проверяет. Такое впечатление, что управляют сами студенты. Впрочем, не только в кампусе, в самом Майнце за время нашего пятидневного там пребывания, полицейские нам не встречались.
 
Почему у нас так много полицейских? Что делают полицейские в Академии Наук в Баку? Почему уже больше десяти лет несколько полицейских сидят на входе всех станций метро? Кто-нибудь проверил эффективность их многолетнего там сидения? Или мы настолько богаты, что можем транжирить деньги?
 
У меня простой ответ. Возможно, есть другие ответы, более компетентные. Полицейские нужны не нам, рядовым гражданам, они нужны власти. Они не только защищают власть, но и прививают нам покорность и страх. Что необходимо той же власти.
 
***
 
Ещё одна маленькая деталь. В кампусе все деревья пронумерованы. Обратил внимание на номер 326. Безусловно, есть и большие числа.
 
Невольно вспомнилось, как безжалостно расправлялись мы с деревьями в последние годы. И это в городе, в котором и климат не очень благоприятный, и деревья сами по себе не растут.
 
Возможно, и это признак стран «третьего мира», в которых население безучастно даже к собственному здоровью
 
***
 
В университете, на общих стендах, множество объявлений. Бесконечные приглашения на лекции, диспуты, встречи, концерты.
 
Запомнилось из того, что мне перевели: плакат с надписью «Мы хотим больше демократии».
 
Что имели в виду студенты? Можно только догадываться.
 
Как мне рассказали, здание, в котором проходил наш симпозиум, несколько лет назад заняли студенты, протестуя против повышения платы за обучение. К полицейским никто не обращался, ведь студенты были безоружными. Администрация провела переговоры с протестующими студентами и отклонила их требования.
 
А вот одно из объявлений:
«16 июня на Отделении (не помню каком – Р.Б.) состоится праздник. В программе: коктейли, пиво, бутерброды. Футбольный матч: «Студенты» против «Доцентов». Оставляю без комментариев
 
***
 
И ещё одна крамольная мысль пришла мне во время прогулок по кампусу Университета Иоганна Гутенберга.
 
Мы всё время пытаемся удивить весь мир. То лучшая зимняя трасса в мире (?!), то необыкновенный Белый Город. Мы годами скоблим наши зданий, наверно, чтобы выглядеть «белее» в глазах других, пусть даже ценой того, что пыль въедается в наши лёгкие.
 
Так вот, может быть, стоило удивить собственных граждан. Например, построив подобный город студентов, с библиотеками, концертным залом, бассейном, теннисными кортами, а может быть даже электронным ускорителем элементарных частиц. Вот тогда, действительно, началась бы реформа в образовании. Не на словах, а на деле.
 
***
 
В один из свободных вечеров удалось встретиться с азербайджанцами, которые живут в Майнце и Франкфурте. Главным образом это политэмигранты.
 
На жизнь не жалуются. Обеспечены. Социально защищены. Скучают по родине. Рады любому азербайджанцу, с которым удаётся встретиться в Германии. О симпозиуме говорили с восторгом, им и в голову не могло прийти, что в Майнце будут говорить о нашем Дэдэ Горгуде. Но… из песни слов не выкинешь.
 
Людям нередко приходится покидать родину по политическим мотивам. Не мы первые, не мы последние. Было, будет. Кто знает, пройдёт время, возможно политические страсти улягутся, люди смогут свободно выбрать, где им жить.
 
Только не следует тех, кто по тем или иным причинам оказался за рубежом, делить на «своих» и «чужих». Нельзя видеть в них «прокажённых», с которыми официальная власть принципиально не может иметь ничего общего.
 
Обо всём этом с горечью говорили наши соотечественники, которые живут в Майнце и Франкфурте. Они не могут понять, почему наше посольство относится к ним с непримиримых «классовых позиций».
 
Грустно было слышать, что наша разобщённость, и не только по политическим мотивам, сохраняется и за рубежом.
 
***
 
В любой стране мира, есть свои культурные символы и свои «места памяти». В Германии, это - Гёте, дом которого мы посетили в Франкфурте, это - Зигфрид, с его трагической судьбой, это - неистовый Бетховен и яростный Вагнер, это - саркастичный разрушитель Ницше. Но, прежде всего, река Рейн, реальная и полная таинственных легенд в одно и то же время.
 
После симпозиума гостеприимные хозяева предоставили нам прекрасную возможность проплыть по среднему Рейну. Красивые, уютные дома, которые издали кажутся почти игрушечными, величественные храмы, виноградники на склонах, где много солнца, поезда, которые исчезают в туннелях.

Но самый глубокий отзвук возник во мне, когда проплывали мимо утёса со скульптурой Лорелей, или Лорелеи. Признаюсь, при моём слабом зрении вглядывался и вглядывался, но скульптуру так и не разглядел. Но, как не странно, это меня не огорчило. Главное, стала развёртываться цепочка ассоциаций. Когда-то в юности впервые прочёл стихотворение Гейне. Позже услышал романсы на эти стихи. Сейчас, плывя по Рейну, внимательно слушал рассказ об этих своеобразных «сиренах» немецкого фольклора, таких притягательных и таких опасных, узнал, что «Лорелей» означает «шептание скалы». И тогда, в юности, и сейчас, в Германии, меня завораживало это загадочное шептание «Ло-ре-лей», «Ло-ре-ле-я».
 
До конца нельзя узнать не только чужую страну, но и свою собственную, не только чужого человека, но и самого себя.
 
Главное, чтобы было что разгадывать, если даже нельзя разгадать до конца.
 
Главное, чтобы культурные символы постоянно подпитывали наше воображение.
 
Главное, чтобы возникал отзвук, пусть во многом таинственный и загадочный.
 
Как «Лорелей» в Германии.

Рахман Бадалов

РадиоАзадлыг