Эта ссылка для нас особенно интересна тем, что во время нее поэт посетил и территорию нашей республики, записал дастан «Ашик-Кериб» и начал изучать азербайджанский язык. В письме к своему другу С.А. Раевскому М.Ю. Лермонтов следующим образом подводил итоги своей первой ссылки на Кавказ:

«Наконец, меня перевезли обратно в гвардию, … я бы охотно остался здесь, потому что вряд ли Поселение веселее Грузии. С тех пор, как выехал, поверишь ли, я находился до сих пор в беспрерывном странствовании, то на перекладной, то верхом; изъездил Линию всю вдоль, от Кизляра до Тамани, переехал горы, был в Шуше, Кубе, в Шемахе, в Кахетии, одетый по черкески с ружьем за плечами; ночевал в чистом поле, засыпал под крик шакалов, ел чурек, пил кахетинское, даже … два раза в моих путешествиях отстреливался: раз ночью мы ехали втроем из Кубы, я, один офицер нашего полка и черкес (мирный, разумеется), – чуть не попались шайке лезгин. – Хороших ребят здесь много, особенно в Тифлисе есть люди очень порядочные… Начал учиться по-татарски, язык который здесь, и вообще в Азии, необходим, как французский в Европе, – да жаль не доучусь, а впоследствии могло бы пригодиться. Я уже составлял планы ехать в Мекку, в Персию и проч., теперь остается только проситься в экспедицию в Хиву с Перовским. Ты видишь из этого, что я сделался ужасным бродягой, а право я расположен к этому роду жизни».

Приведенные в письме сообщения – единственное свидетельство пребывания М.Ю. Лермонтова в Азербайджане. Оно впервые было опубликовано в воспоминаниях друга М.Ю. Лермонтова А.П. Шан-Гирея, изданных посмертно в 1890г. В нем была явная опечатка – «был в Шуме». На следующий год издатель письма и биограф поэта П.А. Висковатов заново издал письмо, и в нем по оригиналу исправил «в Шуме» на «в Шуше». Сейчас во всех публикациях письма приводится последний вариант.

Но теперь проверить правильность исправления невозможно. Оригинал письма утерян. И исправление П.А. Висковатого стало подвергаться сомнению. Дело в том, что в письме о конкретных целях и причинах своих «беспрерывных странствований» М.Ю. Лермонтов не сообщает. Но биографы М.Ю. Лермонтова обратили внимание на то, что тогда, когда поэт получил распределение в Нижегородский драгунский полк, его два эскадрона, который тогда квартировался в Карагаче в Кахетии, были посланы на подавление Кубинского восстания. Но по пути около Шемахи они узнали, что с восстанием все покончено, и до Кубы не дошли.

Исходя из этого, некоторые биографы поэта предположили, что М.Ю. Лермонтов должен был в Тифлисе получить распоряжение о присоединении к этим эскадронам Нижегородского полка в Кубе. И, выполняя приказ, поэт обогнал своих, и только в Кубе узнал, что те остановились в Шемахе. А затем из Кубы дошел до Шемахи и вместе с полком и в Карагач. В эту схему Шуша не вмещалась, так как располагалась в стороне от прямой линии, соединяющей на карте Тифлис и Кубу.

Поэтому возникло предположение, что Лермонтов написал не «в Шуше», а «в Шуру», то есть Темир-хан-Шуру. В пользу этого приводилось упоминание в письме лезгин и то, что «Шура находится недалеко от Кубы». Ныне ошибочность упоминания Шуши стала настолько общепринятой, по крайней мере, у нас, в Азербайджане, что можно прочесть следующее: «Азербайджанские исследователи (М. Рафили, А. Агаев), исходя из письма самого М.Ю. Лермонтова, отстаивают версию о пребывании поэта в Шуше. Эту ошибку (подчеркнуто нами – С.В.) механически повторил и А. Гаджиев в статье “Лермонтов и Азербайджан”».

Но лезгины и сейчас живут в непосредственной близости от Кубы. И достаточно посмотреть на карту, что определить, чтобы от Кубы до Темир-хан-Шуры (ныне Буйнакск) не ближе, от Кубы. К тому же, непонятно, как М.Ю. Лермонтов мог обогнать свой полк, если он двигался наикратчайшим маршрутом. Ведь именно этот маршрут и выбрали упомянутые эскадроны.

М.Ю. Лермонтов всегда выполнял воинский долг (его несколько раз представляли к наградам, но в них ему постоянно отказывали), однако он никогда не спешил на войну с кавказцами. Об этом свидетельствуют его известные «болезни», благодаря которым он всячески оттягивал свою отправку на фронт, лечась чаще всего на водах в Пятигорске. Основная же дорога из Тифлиса в Кубу проходила через Гянджу, Аскеран, Джеват и Баку. И по ней он должен был бы поехать. Учитывая, что при этом М.Ю. Лермонтов не торопился, не посетить Шушу он не мог, ведь до него от Аскерана расстояние небольшое.

О том, что поэт был в Шуше и говорит в письме именно об этом городе, свидетельствует и сама опечатка. За букву «м» в прописи можно принять только букву «ш», если ее начальная палочка чуть ниже, чем две последующие. Таким образом, и в том случае, если полагать, что М.Ю. Лермонтов тогда действительно догонял свой полк, поэт по пути в Кубу вполне мог посетить Шушу.

Однако, в действительности, Кубинское восстание к пребыванию М.Ю. Лермонтова в Азербайджане, отношения не имеет. Для этого достаточно обратиться к летописи его жизни, приведенной в «Лермонтовской энциклопедии». Восстание началось в апреле 1837 г. и было разгромлено в сентябре того же года. М.Ю. Лермонтов же все это время находился на пути в Кавказ, «лечился» в Пятигорске, побывал в Тамани и 29 сентября был за сотни километров от Кубы в Ставрополе. Здесь поэт 11 октября узнал о том, что издан приказ о его переводе из Нижегородского полка, до которого так и не успел доехать, в Гродненский полк в Новгородской губернии и получил предписание отправляться в Тифлис.

Но и после этого Михаил Лермонтов торопиться не стал. По пути в Тифлис он объездил Северный Кавказ («от Кизляра до Тамани»), и только после через Крестовый перевал прибыл в Тифлис. Произошло это в ноябре, когда уже весь Нижегородский полк располагался в Карагаче, и никакого приказа нагнать его в Кубе поэт получить, конечно, уже не мог. Он попросту продолжил свое путешествие и из Тифлиса по основной дороге должен был посетить (скорее всего, проехать верхом на лошади) Гянджу, Аскеран (с заездом в Шушу), Джеват, Баку и Кубу.

Здесь, видимо, и настиг его официальный приказ об отчислении из списков Нижегородского полка с 25 ноября. Но и обратно он не торопился и через горы, Шемаху, Нуху (Шеки), Закаталы, Карагача и дошел до Владикавказа лишь 10 декабря. До Москвы поэт добирался почти месяц и прибыл сюда лишь 3 января 1838 года.

Как и предвидел М.Ю. Лермонтов, этот перевод ему ничего хорошего не принес. Вскоре его вновь сослали на Кавказ. И его судьба была решена. Как написал исследователь творчества поэта Б. Эйхенбаум: «Он сделал всё, чтобы спасти себя от бессмысленной чеченской пули; вместо нее его настигла своя, русская, гнавшаяся за ним по пятам».       

Сейран Велиев

доктор географических наук

tamganet.com