Евразийство: осмысление и перспективы (Часть I)
ВВЕДЕНИЕ Евразийские концепции, после десятилетий анабиоза во…
Характеризуя прошедшие концерты “Zamanla üz-üzə”, с чувством глубокого удовлетворения отмечу, применяя музыкальную терминологию, ясно слышимое, безусловное крещендо!
Оговорюсь, что речь пойдет не о качестве и особенностях представленных сочинений, отнюдь, а скорее о степени вовлеченности, взаимовлиянии энергетики восприятия этого культурного события основными его участниками, находящимися по разные стороны от дирижерского пульта: в зрительном зале и на сцене. А еще точнее, это больше субъективный эмоциональный отклик слушателя, немного посвященного в таинства профессии музыканта. Отклик, пробуждаемый искусством композитора-творца и магией исполнения, благодаря чему удается или лишь немного приблизиться к сокровенному авторскому «я», смутно различая его очертания, или высветить его суть во всей полноте, либо, наоборот, погрузиться во тьму непонимания.
Стартовый концерт “Zamanla üz-üzə” вызвал достаточно сдержанную реакцию, но как часто бывает, начало вселяет надежду, порождая эйфорию радостного ожидания. Поэтому тем более удручающим и досадным было впечатление от откровенно разочаровавшего следующего этапа проекта: весь концерт доминировало ощущение вымученности исполнения, так явно чувствовалось желание оркестрантов поскорее доиграть программу и разойтись по домам. Ни старания дирижера, ни поддерживающие аплодисменты публики, (неизменно норовящей похлопать в перерывах между частями, очевидно, таким образом пытающейся как-то разрядить обстановку), ни даже неординарность исполнительского приема одного из сочинений (использование струнных как гитар, удерживаемых в соответствующем положении при игре pizzicato, то есть щипком), на какое-то время вызвавшего оживление в зале, не смогли сломить витающий на сцене и передающийся слушателям стойкий дух неприятия. И если у исполнителей оно проявлялось в механическом отыгрывании музыкального текста, формальном присутствии, при полной эмоциональной невовлеченности в процесс исполнения, то у слушателей – это неприятие отношения тех, кто, по сути, должен стремиться захватить их внимание, а на деле демонстрирует откровенное безразличие, сводящее на нет все зародившиеся ожидания.
Потому тем отраднее были превратившиеся в настоящий праздник два последних концерта, так разительно контрастировавшие блеклому, невыразительному предыдущему.
Об одном из них я уже упоминала («Где же мелодия, душа музыки»), отметив исполнение струнного квартета Ф.Шуберта «Смерть и девушка» в оркестровом переложении Г.Малера.
Приезд Александра Ивашкина, раскрывший лишь одну из граней его таланта, многосторонней творческой практики, тем не менее, стал значительным событием для бакинской публики и ценным мастер-классом для наших музыкантов.
Ему удалось увлечь оркестрантов и в союзе с ними заворожить, загипнотизировать слушателей, с неослабевающим вниманием следовавших за развертыванием фабулы сочинения, лишенного конкретной программности, покорившихся интерпретации дирижера, целеустремленно направлявшего поток музыкальной мысли к логическим смысловым кульминациям, преодолевая известные «божественные длинноты», свойственные крупным формам автора. Трактовка А.Ивашкина сохранила безыскусственность, естественную выразительность шубертовской лирики, передала трагизм, ощущения смерти, пронизывающий все сочинение и усиленный мастерством Малера, в переложении которого звучание глубину, мощь, подлинно оркестровую экспрессию.
Не считая преувеличением, не побоюсь повторить, что исполнение этого сочинения является одной из интересных страниц в истории нашего камерного оркестра.
С каждым прослушиваемым сочинением декабрьского концерта скептицизм, еще сохранявшийся в душе, рассеивался по нарастающей и исчез, надеюсь, полностью и окончательно, так как теперь вместо одной безусловной удачи весь субботний вечер в филармонии стал замечательным подарком.
По концепции проекта в программе концерта вновь были представлены разнящиеся по времени создания, характеру, языковой эстетике, технической и композиционной сложности сочинения, каждое из которых нашло своего слушателя.
Стоявший за пультом в тот вечер хорошо знакомый бакинскому слушателю эрудированный музыкант, композитор и дирижер (главный дирижер проекта) Владимир Рунчак, самоотверженно несущий основную нагрузку в проекте, представил художественно убедительное прочтение этих сочинений, строго выдерживая стиль, создавая различный, особый, глубоко индивидуальный облик каждого из них.
Но самое главное, что я отношу к его заслугам и успеху, это на глазах за короткий срок произошедшую метаморфозу с оркестром, с отношением его участников к своей роли в этом событии, безусловно сказавшуюся на качестве игры. Единый достойный уровень исполнения был выдержан на всем протяжении концерта. Вынужденное, равнодушное ремесленничество модулировало в подлинное искусство, когда не фиксируешь технических трудностей, когда дифференциация звучания, артикуляции, громадная динамическая шкала – это всего лишь незаметные средства для раскрытия образов: зримых, осязаемых, бесплотных, отстраненных, обдающих холодом и обжигающих яркостью красок, тревожащих, пугающих абсурдной реальностью и умиротворяющих, побуждающих к напряженной работе мысли или целиком предающих во власть эмоций.
Впечатляющей стороной концертного исполнения было тонкое воплощение реального тембрового богатства и многообразия практически в монотембровом составе. Достижение этого качества звучания, хоть и предусмотрено, продумано композиторами, бесспорно, требует исполнительского мастерства, за которым стоит кропотливая, скрупулезная работа дирижера и оркестрантов.
Проект “Zamanla üz-üzə” – это не только открытие новых авторов, произведений, но и новых имен исполнителей. Так, на прошедшем концерте произошло знакомство бакинского слушателя с превосходным, тонким музыкантом, альтисткой Юлией Пургиной. Будучи композитором, как и Владимир Рунчак, она стремилась к стилистически точному воссозданию мироощущения музыкальных эпох, столь далеких друг от друга во временном и образно-языковом отношении.
Богатая тембровая палитра звучания, сдержанность и внутренняя наполненность экспрессии интонирования, суровая поэтичность, четкая продуманность композиционного целого, безусловное понимание поставленных автором задач – такое впечатление оставило выступление Ю.Пургиной.
Конечно, найдутся те, кому обилие эпитетов может показаться чрезмерным, тех, кто найдет технические промахи, несовершенство звучания, просчеты трактовок произведений последнего концерта. Но мне ничего из сказанного не бросилось в глаза, вернее все это не было зафиксировано слухом, потому что сознание пребывало в заоблачных сферах, с высоты которых не хотелось замечать ничего, в общем-то, устранимого и исправимого, говоря словами Антона фон Веберна «заниматься элементами музыки…, когда смысл именно в том, чтобы за банальностями видеть бездны».
Наверное можно найти десятки версий исполнения Adagietto Пятой симфонии Г.Малера, среди которых кто-то найдет более созвучные своим внутренним ощущениям, и пусть существуют более совершенные исполнения произведения К.Пендерецкого Но ведь основное и сложное – дать возможность почувствовать дыхание и животворную энергию, пробивающиеся даже через века, коснуться ускользающего, неуловимого духа, что ненадолго переносит тебя в иное измерение, заставляя забыть о мелком, суетном, для чего мы часто не находим верных и точных слов, сбиваясь на избитые выражения.
Разве эта задача, роднящая музыкантов разных столетий, не получила одного из возможных убедительных решений, дав новыйтолчок для рефлексии, оживляя извечное движение «мысли в ауре духовной гармонии и – одновременно – внутреннего конфликта»?
Арзу Мамедова
Kultura.Az
