Потерявшие лицо
Читая дневники Твардовского, я с ужасом понимаю, что степень трус…
Программы составлены таким образом, будто ход мировой истории музыки заканчивается на рубеже ХХ века, поверхностно затрагивая лишь несколько знаковых фигур его первой половины.
«Современное искусство – дело загадочное. О нем хорошо знают те, кто им занимается, и те, кто его критикует (изучает, описывает). Остальные существуют параллельно»
Екатерина Соловьева
«Музыка прошлого доминирует в современной музыкальной жизни»
«Если нам не удастся заново пробудить интерес к тому, чего еще не знаем, то любое музицирование потеряет свой смысл. Это бы означало бесполезность работы великих композиторов, наполняющих свои произведения музыкальным содержанием, которое сейчас нам ни к чему и которого не понимаем»
Николаус Арнонкур
Академическое современное искусство, включая авангардный немейнстрим, конечно имеет определенный круг поклонников и ценителей. Однако не секрет, что в реалиях нашей концертной жизни, современные произведения, не вызывают, мягко говоря, особого энтузиазма как у подавляющего большинства слушателей, так и у исполнителей. Хотя понятие современности в данном случае весьма относительно, поскольку часто оно подразумевает сочинения, давно ставшие классикой музыки прошлого столетия. К сожалению, инерция музыкального мышления и восприятия таковы, что все «необычное», «новое» по технологии, музыкальному языку, с отсутствием мелодии! не укладывающееся в рамки тональной системы, вызывает неприятие и отторжение. Причем речь идет не о рядовых, неподготовленных слушателях-любителях, а музыкантах-профессионалах.
Конечно, в XXI веке эта мысль может показаться, по меньшей мере, странной и неправдоподобной, так как уже давно утратили радикальность техники, изменившие понятие музыкального «материала», где мелодия, гармония, полифония, ритм, тембр лишены своего прежнего значения, выступают в новых формах взаимоотношения и взаимосвязи.
Признаю, что услышу хор возражений и негодования. Поэтому упомяну о врезавшейся в память беседе наших музыковедов после прослушивания симфонического сочинения азербайджанского композитора, оставившего довольно благоприятное впечатление, к числу достоинств которого можно было отнести убедительную трактовку формы, яркую, выразительную образность, колоритные оркестровые краски.
В обсуждении сочинения, не вызвавшем особых восторгов беседующих (что ж, вкусы – дело субъективное) прозвучала такая фраза: «А где же мелодия, душа музыки?» И это не единичный случай. Неоднократно приходилось сталкиваться с тем, как сочинение оценивается по наличию пресловутой мелодии (предпочтительно национально окрашенной, а то нет-нет да и раздаются обвинения в космополитизме, как в незапамятные времена) и, даже подчас слабое, завоевывает «симпатии» и высокие оценки публики с высшим музыкальным образованием. Что же говорить об исполнителях, которым «приходится» разучивать произведения с усложненным музыкальным языком, иной эстетикой, нестандартными исполнительскими приемами, неординарными способами звукоизвлечения. Произведения, освоение которых требует значительных временных затрат, большой эмоциональной и умственнойработы, духовных и интеллектуальных усилий.
Поэтому так часто на концертах не покидает ощущение того, что сочинение явно не по душе исполнителю или, наоборот, доставляет ему удовольствие.
Утверждение, что музыкальное произведение должно вызывать интерес, увлекать, в первую очередь, самого исполнителя, выражаясь банально, нравиться ему, несет определенную долю дилетантизма, хотя и не безосновательно. На практике это условие – одно из значимых слагаемых успешного исполнения, в котором наряду с техническим совершенством, пониманием драматургии сочинения, чувством стиля, вкусом, так важна энергия вдохновения, покоряющая и заряжающая публику. В противном случае, особенно если это сложный современный опус, исполнение вызовет, в лучшем случае, равнодушие, а то и раздражение. Поэтому неудачное исполнение разрушает магическую связь композитор – слушатель, где на долю исполнителя приходится очень важная миссия посредничества.
По сравнению с музыкой, скажем, Бетховена или Рахманинова, коммуникация с современной музыкой требует большей подготовленности и от слушателей, и от исполнителей, предполагая высокий уровень их мастерства. И жаль, когда произведение по причине непрофессионального, даже пренебрежительного отношения, выученное кое-как предстает далеко не в лучшем виде, с чем неоднократно приходится сталкиваться и композиторам, и инициаторам концертных программ.
Вкусы, пристрастия, безусловно, различны. Никто не берется призывать всех поголовно к любви и восхищению авангардным искусством. Но знание или, по крайней мере, представление об этом явлении, непредвзятое, беспристрастное отношение к нему считаю обязательным для настоящего профессионала.
Давно уже поднят железный занавес, остались в прошлом официальные запреты на джаз, сериализм и прочие «тлетворные влияния Запада». Но к великому сожалению, очень узок круг музыкантов, проявляющих живой интерес познания того, что выходит за рамки когда-то освоенной академической программы, базирующейся, в основном на классико-романтической литературе. Несмотря на возможности Интернета, область предпочтений коллег-музыкантов, по большому счету далека от поисков в ином, непознанном информационном поле, дающем представление о мировых музыкальных процессах. Отсюда рожденное незнанием и, как следствие, непониманием эстетическое и слуховое неприятие, в свою очередь порождающее отсутствие критериев оценки, адекватного анализа, профессионального изучения.
Я не берусь рассматривать причины этого явления и вникать в предысторию сложившейся культурной ситуации. Приходится лишь констатировать удручающие факты. Например, то, что творческая молодежь, которая должна бы проявлять большую пытливость, креативность, поражена вирусом консерватизма, инертности и, что хуже всего, настроением апатии.
Да и возможно ли другое состояние, когда удобнее, спокойнее двигаться по проторенной стезе, не боясь расшибить себе лоб. Когда мир твоих юношеских мечтаний, высоких идеалов – это совсем другое измерение, так не вписывающееся в атмосферу торжества глянцевых кумиров, где материальные ценности вытеснили, забили ценности духовные, когда невероятно упал и продолжает падать престиж профессии музыканта. Раздача почетных званий, юбилейные торжества именитых композиторов, пара-тройка фестивалей – это редкие праздники, а ежедневно – серые будни с ощущением социальной невостребованности и материальной неустроенностью.
Невозможно обойти вниманием и тему о неудовлетворительном уровне отечественного телевидения, о чем говорилось, писалось неоднократно, так что это стало уже общим местом. Не хотелось бы повторяться, но ситуация существенно не меняется.
Такое мощное средство воздействия на аудиторию, безраздельно владеющее ее сознанием ориентируют эстетические потребности потенциальных слушателей на восприятие, в основном, развлекательной продукции, засоряет уши, портит вкус, навязывает ложных идолов. Молодое поколение особенно чувствительно к этому, ведь очень трудно разобраться в потоке не всегда представленной грамотно информации, сориентироваться в лавине музыки с преобладанием ставшими нормой безвкусицы и вульгарщины тем, чьи ценностные ориентации достаточно неустойчивы, находятся в процессе развития.
Из содержания программ совершенно ясно, что приоритеты политики телеканалов, к сожалению, явно не на стороне академического искусства, тем более современной музыки. В пространстве телевизионного эфира при доминировании массовой культуры с достаточно низкопробными шаблонами и клише серьезные, профессиональные передачи, посвященные академической музыке, выглядят одиноко и сиротливо.
Альтернативой развлекательных шоу на TV, как правило, выступает традиционная музыка. Однако здесь прослеживается такая расстановка акцентов, при которой фольклор, мугам, ашугская ветвь искусства устной традиции возводятся в абсолют. Совершенно не умаляя и не отрицая историческую значимость этого пласта культуры, который требует, безусловно, бережного отношения и глубоко изучения, тем не менее, представляется, что получившая распространение тенденция пропаганды его как высшего, единственного национального достижения и достояния, несет определенную опасность потери реальной связи со временем. Это и опасность подорвать стремление к поиску новых направлений развития композиторского творчества, музыкального искусства в целом в веке сегодняшнем, опираясь на те достижения и открытия мирового искусства, которые несут импульс реального обновления. При этом ориентируясь не только на одни и те же ценности, пусть даже нетленные и непреходящие, нещадно тиражируя, эксплуатируя их, рискуя замкнуть искусство в поверхностно-национальном своеобразии, вызывающем временный интерес своей экзотичностью.
«Когда народ прогрессирует и растет, то пояс, сдавливающий его национальную внешность, лопается. Если же он застывает и приходит в упадок, то вокруг его души образуется новый пояс, который становится все тверже и образует вокруг как бы тюрьму, стены которой растут все выше. Если в народе много прочного, то это значит, что он хочет окаменеть и превратиться в монумент» (Ф.Ницше).
Поэтому, умножая сложившийся дисбаланс между пластами культуры, такие крены усиливают консервативные тенденции в общественном сознании, в искусстве, не позволяя вырваться из состояния окостенения, мешая радикальному переосмыслению национальных музыкальных традиций, осознанию их в ином контексте, способном высветить их новые грани, еще не раскрытые возможности.
Банальная, но актуальная истина заключается в том, чтобы идти «в ногу со временем», нужен новый уровень образования, поддержка и учащихся, и преподавателей. Президентские стипендии, безусловно, оказывают определенное содействие представителям творческих профессий, однако не меняют состояние образования, не решают его проблем.
К сожалению, образовательные программы, обеспечивающие талантливой молодежи так необходимую возможность обучения за рубежом, не принимают в расчет область культуры.
Есть примеры, когда молодые дарования, один из которых, поступил в европейскую консерваторию, а другой удостоен права стажироваться у музыканта с мировым именем, не имея материальной средств, не получив поддержки у соответствующих госструктур, упустив предоставленный им шанс, пытаются до лучших времен продержаться на том же профессиональном уровне. К тому времени, потеряв драгоценные месяцы, а то и годы, что может и не пройти бесследно, неизвестно даст ли их обучение ожидаемые плоды, раскроет ли в полной мере их потенциал.
То же самое касается преподавателей, способных и желающих освоить новейшую теоретическую, историческую литературу, перспективные методики, которым так же важен и необходим опыт общения с зарубежными коллегами.
А вместо этого у нас укоренилась такая практика, что даже формирование учебных планов и программ находится не в компетенции музыкальных вузов, разрабатываясь не разбирающимися в специфике предметов чиновниками, сокращающими количество часов по основополагающим теоретическим дисциплинам без учета мнения специалистов.
Программы составлены таким образом, будто ход мировой истории музыки заканчивается на рубеже ХХ века, поверхностно затрагивая лишь несколько знаковых фигур его первой половины.
Предмет современной музыки, дающий базовую информацию о музыкальной культуре прошлого столетия, преподаваемый когда-то в обязательном порядке на всех факультетах и отделениях, ныне выпал из учебного плана.
Таким образом, с одной стороны, принятие Болонской системы, формальное следование ее принципам, на данном этапе проявляющееся в новой форме опросов, ином порядке оценки знаний студентов, стремление к модернизации учебного оборудования, пока сказывающееся всего лишь в доступе студентов к компьютерам и Интернету. Тогда как реально совершенствования музыкального образования, соответствующего современным требованиям, наряду с техническим преобразованием (например, собственная студия звукозаписи и электронной музыки), конечно, требует существенных дополнений в общеисторическом и теоретическом аспектах. Причем дополнений, не спускаемых сверху чиновниками от образования, а исходящих от компетентных специалистов, преподавателей, понимающих тонкости музыкального учебного процесса. А пока на деле – это всего лишь внешняя имитация, вновь наша провинциальная нерасторопность и самодостаточность, прикрывающаяся разговорами об отсутствии средств, отсутствии полномочий и т.д.
Поэтому в таких условиях особо пытливым и креативным остается уповать на самообразование.
Но и для самообразования нужны ориентиры, почин профессионалов-просветителей, могущих подсказать направление поисков и усилий. В этом контексте стартовавший в октябре этого года проект «Zamayla üz-üzə» – не просто яркое событие в музыкальной жизни города. Это – один из немногочисленных импульсов, пробуждающих, стимулирующих профессиональную любознательность, расширяющих границы наших представлений о современном состоянии музыкального искусства – большинство сочинений проекта представляет композиторов ХХ века и наших современников, в том числесоотечественников. Включение произведений предшествующих музыкальных эпох – очень удачный прием в построении концепции проекта, привлекающий на концерты поклонников классики, в то же время, знакомя слушателей с новой музыкой, позволяет реально ощутить биение пульса времени, провести параллели разных периодов истории музыкальной культуры. При этом избранные произведения класссико-романтического периода – не так часто исполняемые в Баку, малознакомые широкой публике, как например, квартет Ф.Шуберта «Смерть и девушка» в переложении Г.Малера для камерного оркестра, прозвучавший в программе предыдущего концерта. Исполнение этого сочинения, дополнившего хорошо знакомый, хрестоматийный портрет Шуберта новыми чертами, на мой взгляд, стало кульминацией прошедшего этапа проекта и, несомненно, удачной страницей концертной практики Азербайджанского Государственного Камерного оркестра, успешным итогом его творческого сотрудничества с замечательным музыкантом, исполнителем, исследователем, дирижером А.Ивашкиным.
Предусмотренная организаторами проекта возможность работы с разными дирижерами, у каждого из которых убедительное творческое резюме, – это ценный опыт для оркестрантов, расширение профессионального кругозора, активизация собственного потенциала, прочувствование новой энергетики: различных ощущений ансамблевой свободы, оркестровой экспрессии, динамики и т.д.
Поэтому «Zamalna üz-üzə» – это школа мастерства, мощный просветительский посыл, стимул к творчеству, побуждение к рефлексии и, конечно же, праздник музыки.
Подобные мероприятия должны иметь продолжение, развитие, стать регулярными, возможно, представляя различные, вариабельные, где-то даже более радикальные формы реализации. А для успехов аналогичных проектов требуется поддержка – административная, финансовая, информационная. А главное – необходимо единение усилий содружества Музыкантов разных профилей, поколений, от этого зависит дальнейшая судьба нашей музыки, быть ли ей по-настоящему востребованной, развиваться в полную силу, не превратившись в изгоя, стать ли действительно современной, или это понятие будет определяться лишь датой написания сочинений…
Арзу Мамедова
Kultura.Az
