Амир Надери: «Кино – не проститутка»
Одним из самых запоминающихся событий прошедшего Венецианского фе…
За четыре с небольшим года учащиеся моего класса получили дипломы, медали и лауреатства на международных конкурсах в России и Болгарии, а также на республиканском конкурсе в Турции. Мне довелось в этом году принять участие в международном конкурсе «Млади виртуози» в Софии по приглашению известной Болгарской пианистки Милены Молловой в качестве члена жюри.
Эксклюзивное интервью Kultura.Az с пианистом Юрием Саюткиным
Юрий Саюткин – пианист, педагог, выпускник Бакинской Музыкальной Академии (1995), лауреат республиканского конкурса пианистов (I премия, 1996), участник международных конкурсов, фестивалей и мастер-классов. Выступал с концертными программами в России, Украине, Грузии, Узбекистане и в Турции, член жюри республиканского конкурса пианистов им. Кара Караева (Баку, 2004). Преподаватель Бакинской Музыкальной Академии с 1998 г., с 2005 г. преподаватель Анталийской Государственной Консерватории при Средиземноморском Университете Akdeniz (Турция).
- Юрий, Вы были, не побоюсь сказать, одним из знаковых пианистов нашей страны, и вот уже почти пять лет как Вы работаете в Турции. Чем был обусловлен Ваш отъезд?
- Спасибо Вам большое за тёплые слова. Можно сказать, в 33 года (возраст Христа), когда мне пришло приглашение работать в Турции, я понял, что подошёл к той черте в жизни, когда человек должен видеть итоги всей своей предыдущей деятельности. А именно: быть по настоящему востребованным на работе, заниматься творчеством в полной мере, налаживать международные творческие связи, показывать учеников на международных конкурсах, наконец, создать семью. Вынужден признаться, что всё это в полной мере я смог ощутить здесь.
За четыре с небольшим года учащиеся моего класса получили дипломы, медали и лауреатства на международных конкурсах в России и Болгарии, а также на республиканском конкурсе в Турции. Мне довелось в этом году принять участие в международном конкурсе «Млади виртуози» в Софии по приглашению известной Болгарской пианистки Милены Молловой в качестве члена жюри. Уже второй год ученики моего класса приглашаются на участие в ежегодном международном фестивале ‘’Antalya piyano festivali’’, артистическим директором которого является знаменитый турецкий пианист Fazıl Say. На данный фестиваль приглашаются такие музыканты, как Иво Погорелич, Мишель Камилло, Азиза Мустафазаде, Владимир Спиваков и другие. Да и самому доводится очень часто играть на сцене в различных концертах и в качестве солиста и в качестве ансамблиста.
- Ваше становление как музыканта происходило в Баку, также Вы долгие годы преподавали, и в консерватории, и в музыкальной школе, могли бы Вы вкратце охарактеризовать ситуацию академической музыки в Турции в сравнении с нами?
- Совершенно верно, и это время становления было замечательным для меня. Ибо в то время, когда росло и училось моё поколение (я имею в виду развал Союза, становление новой государственности, обрушение старых ценностей и т.д.) очень многим моим ровесникам не довелось остаться верным своей профессии. Всё же думаю, что в этом была значительная доля вины их педагогов. Ведь, по настоящему учить музыке, это означает «заразить» человека этим неизлечимым вирусом на всю жизнь. А потом вести его до конца. И вести грамотно и всесторонне. Важно - не оставить на полпути. Иначе это калека. Человек с испорченной жизнью, вечно говорящий: «Если бы не…». В этом отношении мне редкостно повезло. Геннадий Брейкин - мой первый педагог в специальной школе-одиннадцатилетке, привил дисциплину и оснастил техническо-профессиональной базой, что было необходимо на данном этапе обучения. От моего консерваторского педагога – Адели Векиловой я научился отношению к звуку, работе над фразами, пониманию стилистики. Законченность всему придал Фархад Бадалбейли, под руководством которого я закончил ассистентуру стажировку. После учёбы в его классе я понял, как по настоящему надо «конструировать» крупномасштабные формы, как придать произведению законченный вид, сделать его интересным с драматургической точки зрения. То есть, хочу сказать, что каждый педагог в моей жизни появлялся на том этапе, когда я был готов перенять от него то, что он мне дал. И это очень важно.
Затем 11 лет работы в музыкальной школе №8 им. Кара Караева под руководством Рены Рагимовой и 9 лет параллельной работы на кафедре спец. фортепиано в консерватории явилось настоящей школой педагогики, причём тренинг шёл по всем направлениям, охватывая начальное обучение, заканчивая консерваторским выпуском. Несколько моих учеников, которых я учил с малолетства поступили и окончили консерваторию и даже работают теперь в этой музыкальной школе. А правильный подход в работе жюри мне преподал Октай Абаскулиев, который пригласил меня в 2004 году в жюри на конкурс им.Кара Караева в Баку.
Исходя из всего этого, хочу сказать, что данный багаж невероятно помогает мне в работе здесь. Ведь система консерваторского образования в Турции напоминает старороссийскую «Зверевскую» систему обучения (по имени знаменитого педагога московской консерватории Николая Сергеевича Зверева, выпускниками которого являлись С.Рахманинов, А. Скрябин, М. Пресман и т.д.). А именно: ученики принимаются в консерваторию с малолетнего возраста и могут быть ведомыми одним педагогом с начального периода обучения и до окончания магистратуры. В определённом смысле эта система имеет свои преимущества, так как ученик привыкает к определённой атмосфере, к «почерку» одного педагога и. т.д. И важно, чтобы педагог обладал знаниями репертуара, был методически «вооружён» во всех направлениях, обладал опытом преподавания ученикам разных возрастов, являлся играющим педагогом (здесь это необходимая составляющая), иначе ему просто не поверят. Но есть у этой школы и определённые минусы. Дело в том, что в Турции нет великого детища СССР, которое есть у нас – это музыкальные школы семилетки. Есть частные школы, где работают не совсем профессиональные педагоги. В результате, нам часто приходится переделывать то, что напортачил педагог частного сектора. Ну что же тут поделать. Идеального ничего нет…
- Все помнят Ваши тематические концерты, где могли за вечер прозвучать 12 этюдов Шопена, или несколько сонат Прокофьева, Равель и Скрябин, а также современная музыкальная литература – Шенберг, Веберн, Крамб – это были ваши «коньки». Претерпели ли изменение Ваши эстетические взгляды?
- Все мои тематические концерты всегда были продиктованы желанием придать им просветительский характер. Ведь соединять исполнительскую работу с педагогической является взаимообогащающим процессом для обоих понятий. Да и сами обстоятельства как-то подводили меня к этому. Ведь множество своих концертов в Баку я осуществил в Большом зале БМА. Иногда играл в Музее искусств, реже в Капельхаусе или Кирхе, а мои концерты в Филармонии с оркестром всегда носили случайный характер, нежели закономерный. Вот так и получилось, что последние 5 лет я играл в основном для наших студентов. Думаю, хорошо, когда студенты ходят в один вечер на этюды и сонату Ф.Листа, в другой на этюды Ф.Шопена, в третий - на «Ночной Гаспар» и на «Игру воды» М.Равеля. ну и т.д. Ведь интересно послушать всё это в один вечер. Да и вся моя работа в ансамбле ‘’SoNoR’’, который явился для меня мощной школой исполнительства современной музыки, послужила на благо тех же просветительских концертов. Когда Самир Мирзоев и я исполнили на международном фестивале ‘’SoNoR links’’ в 2003 году сонату Ф.Караева для 2-х исполнителей, многие сказали, что слышат эту музыку впервые, хотя она была написана в 1972 году. С тех пор мои взгляды не изменились.
В Анталии я даю такие же тематические концерты, куда приходят ученики, студенты, их родители, профессорско-преподавательский состав университета и музыканты из симфонического и оперного оркестров. Расширился лишь репертуар исполняемых произведений не только в сольном, но и в камерно инструментальном составе. Постепенно одолевает желание играть больше венских классиков.
- В свое время Вы, и в качестве солиста, и в камерных составах переиграли очень много современной музыки, и азербайджанских авторов, и мировых. Какой, по Вашему мнению, будет музыка нынешнего, XXI века?
- Невозможно ответить однозначно. Как пианист отвечу так: что касается академической классики, думаю, что должно настать время, когда стиль играть быстро, ловко, громко, механически и «технологически» выверено должен претерпеть очень сильный кризис. И точку в этом, думаю, поставят пианисты при игре которых в воображении слушателя мелькают магические знаки типа ‘’Hyundai’’, ‘’Subaru’’ или ‘’Kia’’. Это будет нескоро. Потому как это очень нравится. Боюсь, это ещё долго будет нравиться.
Я как-то смотрел список лауреатов последнего конкурса в Этлингене (Германия), так скажу вам, Эльмир, что поймал себя на мысли, что этот список напомнил мне титры документального фильма Эмерсона Фокса «Шокирующая Азия». То есть, там пестрили сплошь дальневосточные имена и фамилии. И всё! А ведь конкурс-то европейский! Но в этом и есть их слабость. Когда-нибудь это станет надоедать. И разрушить это сможет будущий пианист, который будет обладать способностью С.Рихтера, В.Софроницкого или Г.Гульда, но говорящий нечто новое. Неважно, откуда он придёт. Пусть даже и с того же Дальнего Востока. Надеюсь, что мы с вами доживём до этого. А что касается собственно самой музыки будущего, то самый «живучий», думаю, останется джаз. Я всегда поражался его способности видоизменяться, принимать причудливые очертания и оставаться актуальным. И мне кажется, что у них уже есть достойная смена. Я говорю о молодой японской пианистке и композиторе Хироми Уехара - ученице Чик Кориа и Ахмед Джамала. То, что я слышал в её исполнении, было необычайно ново и восхитительно.
В отношении же академической новой музыки я думаю, что новая музыка XXI века это сплав музыки, театра и кино. Дело в том, что современный слушатель слишком ленив и потерял способность подолгу концентрироваться на абстрактном содержании произведения искусства. Виной этому явились средства мультимедиа. А музыка, являясь, увы, временнЫм искусством требует этого как никогда. Мультимедийные средства вырабатывают зависимость от визуализации и совершенно не апеллируют к абстрактному мышлению. Поэтому и вымирает жанр симфонии, сонаты. Из крупных форм осталась лишь сюита. Но дело в том, что развившаяся в полную силу современная композиторская школа предполагает очень сильное абстрактное восприятие у слушателя. В этом отношении театр и кино явятся теми необходимыми средствами мультимедии, которые сделают эту музыку более понятной массовой аудитории. Мне самому как-то очень хотелось «проиллюстрировать» Макрокосмос Джорджа Крамба с помощью актёров, видео или слайдов. Думаю, вам это очень успешно удалось в ваших «Файумских портретах». Так что, по моему, музыка будущего это исключительно перформанс.
- В ХХ веке пианизм в лице различных исполнителей и направлений достиг неимоверных вершин и глубину – Артур Шнабель, Эдвин Фишер, Клаудио Аррау, Гленн Гульд, Святослав Рихтер… В 1938 году в Сиэтле Джон Кейдж изобрел prepared piano (подготовленное фортепиано), которое в дальнейшем развили в ширь и в глубь, дошло до того, что Стравинский начал жаловаться на монстра, «который с ним не говорит». Есть ли еще пути развития этого инструмента, или он уже безнадежно превратился в респектабельную буржуазную игрушку или того хуже, просто в «клавишные»?
- Принимая во внимание то, что способы игры на фортепиано, видоизменение фактуры фортепианного письма, технические приёмы и стили претерпели коренные реформы, да ещё и такими серьёзными людьми как И.С.Бах, Л.В. Бетховен, Ф.Лист, найти пути развития этого инструмента было весьма сложно. Причём, Джон Кейдж лишь изобрёл Amplified piano и стал его применять. Последнюю же реформу с применением данного средства мастерски осуществил Джордж Крамб. Если учесть, что с последней реформы Ф.Листа (середина XIX столетия) до реформы Джорджа Крамба (конец XX) прошло около 150 лет, то можно предположить, что до кризиса есть ещё лет 120. Но спасает та мысль, что способ подготовки рояля открыл безграничные возможности его использования. Думается, что львиную долю помощи в развитии подготовки окажет этническая музыка и хорошо бы, чтобы вскоре появились, например, немецкий стиль подготовки рояля, французский, японский, американский, русский, азербайджанский и т.д. А вскоре эти стили можно было бы смешивать, трансформировать, ну и т.д. Впрочем, это моё субъективное мнение.
- «Мне надо было о многом подумать, нельзя идти по жизни, играя октавы», — говорил когда-то Горовиц. Кто-то еще сказал, что «хороший пианист, который есть только хороший пианист, не есть хороший пианист». Как Вы думаете, музыканты, и в частности пианисты скучные и нацеленные исключительно на узкопрофессиональное кредо люди? Есть у Вас проблемы общения с коллегами?
- Я не могу назвать музыкантов «Скучными. Узкопрофессиональными людьми», хотя любой инструмент приковывает к себе человека. И приковывает настолько, насколько человек хочет им профессионально овладеть. Короче, на всю жизнь. Но, это не значит, что человек не должен читать книг, ходить в театр, смотреть кино, общаться с людьми других профессий. Как-то я спросил художника Санана Курбанова: «Откуда вы черпаете образы для своих картин?» На что он ответил мне: «Знаешь, Юра, художник это как доступная женщина. Она ведь не знает, от кого она забеременеет…Так и я . Может после разговора с тобой я напишу что-нибудь, а может, после разговора с сантехником».
По игре любого музыканта можно определить, какие горизонты подвластны его взору… Читает ли он серьёзную литературу, или ни разу не прочёл ничего от корки до корки, кроме «Гарри Поттера», интересуется ли параллельными видами искусств или играет гаммы по 4 часа в день, открыт ли для новых знакомств, помнит ли старых друзей или вращается лишь в своём тёпло-уютном элитарном кругу, где только поют дифирамбы и нет места критике. Ведь любой музыкальный инструмент это как точнейший рентгеновский аппарат. Выявляет всё безошибочно. Здорова ли душа и интеллект у музыканта, есть ли наличие добро и злокачественных опухолей и поддаётся ли это лечению… И талант здесь не спасёт. Так же как многочасовая игра.
В отношении своих коллег скажу, что я никогда не относился к ним равнодушно. Среди них есть и мои ближайшие друзья, есть и недоброжелатели, как в Азербайджане, России, Америке и Европе, так и здесь, в Турции. Есть люди, которые относятся серьёзно, а есть и скептически настроенные. И это хорошо. У любого человека должны быть и те и другие. Иначе, он ничего не делает в жизни. Ибо не одна деятельность не бывает встречена однозначно. Скажу лишь, что всегда благодарю своих коллег за критику. Всегда стремлюсь научиться у них чему-то или же тактично объяснить то, что знаю сам. Можно ли сделать из этого вывод, что у меня есть проблемы с коллегами, решать вам.
- Собираетесь ли Вы продолжить свои публицистические работы?
- Я бы очень хотел, чтобы данный вид моей деятельности приносил какую-либо пользу тем людям, о которых я пишу или же тем людям, которые читают то, что я пишу. Иначе это всё бессмысленно. Пока мне кажется, что есть несколько интересных тем, которые я хотел бы затронуть. Опять таки, эта моя деятельность встречает неоднозначные отзывы. И пока что я не разобрался чего же больше хвалы или хулы. Но пока никто не говорил: «Если можешь не писать - не пиши». В отношении своей публицистики могу сказать, что, может быть у меня не всегда красиво получается и «ружьё не стреляет», но то, что я пишу – это правда.
Хочу поблагодарить Вас за столь интересные и многогранные вопросы, которые натолкнули меня на столь глубокие и многословные размышления. Очень надеюсь, что мои ответы хотя бы частично помогли раскрыть тему.
Беседовал Эльмир Мирзоев
