От застывшего десятилетия к дезориентированному миру
С другой стороны, имела место своеобразная …
Мне очень любопытно наблюдать на реакцию читателей, а в большей степени, мягко выражаясь, на крикунов, разгласивших на весь мир степень своего мракобесия. Конечно, речь идет о романе Алекпера Алиева «Артуш и Заур».
В этот ненастный октябрьский день, когда дождь, сожалея о конце своих пакостных деяний, уже практически выдыхался, у меня была назначена встреча. Комфортно выйдя из дома, с накануне вынужденно приобретенным зонтом, я стал внимательно приглядываться к редко снующим прохожим. Задача была узнать, по заранее изученной фотографии с широко улыбающейся физиономией, «скандального» писателя.
Бакинцы, вследствии погодных условий, не приученные к зонтам, а потому с одинаковыми натянуто-вытянутыми от усердия спрятаться от дождя под какими-то накидками, мелькали в пелене бутафорского дождя. Я неспеша (благо под зонтом) прошелся по, чудом сохранившей свое название, улице Пушкина, но, кого-либо, подозрительно напоминающего мне собрата по литературе, я почему-то не обнаружил. Я приготовился ко второму заходу. Нельзя утверждать, что сия прогулка доставляла мне удовольствие (даже под зонтом), но все же она была познавательна, так как по припаркованным машинам я понял, что в Баку предпочитают ездить преимущественно на внедорожниках. Это было столь удивительно, после моих путешествий по странам Европы, где преобладают крохотные малолитражки, что я невольно загордился широтой натуры своих земляков. Именно на этом интересном менталитете, я обратил внимание, что на другой стороне улицы, один из завернутых в целофановый мешок персонажей, делает мне какие-то интимные зазывающие знаки.
Я пригляделся - сомнения исчезли - это был известный писатель и переводчик Алекпер Алиев. Я обнял его целофановый кулек - он мой зонт - так состоялась историческая встреча американского гражданина с азербайджанской достопримечательностью. Оставаться дальше под дождем не имело смысла и потому Алекпер разумно предложил посидеть в каком-то ближайшем ресторане. Мы (это ещё один друг Алекпера) решительно поспешили к исполнению задуманного.
Ресторан оказался уютным и симпатичным. Главным его украшением являлась администраторша (очевидно, для Алекпера это не было сюрпризом). Симпатичная, светленькая, а главное, русскоязычная (как-никак ул.Пушкина), она явилась полным контрастом нашего знакомства, с так называемым, кафе на «венецианских каналах». Обслуживавший нас тогда паренек не знал не только ни слова по-русски, но и ни пол-слова по-английски, что затруднило наше общение и потребовалась помощь старого бакинского агсакала. Но вернемся к нашей встрече. Опустим все нюансы заказа меню, ибо оно состоит из настолько красочно-насыщенных моментов, что боюсь может занять весь сюжет данного очерка. Ограничусь упоминанием того, что каждый выбрал то, что считал для себя деликатесом, и теперь уже данный аспект являлся интимом отдельного индивидуума, тем более, что у нас наступает время интересной беседы.
Ужасно надоело слышать от интервьируемых (особенно богатых лиц), когда они «высасывают из пальца» сведения об их «несчастном» детстве, которое и сподвигло их от курении марихуаны до проституции.
Даже дети элиты находят (должны найти!) элементы несчастья. Поскольку приемы поисков разнообразны, то я не буду останавливаться на этом негативе. Потому мне и было несколько странно услышать, что мой собеседник, подправив меня в вопросе о его родителях, мимоходом коснулся, абсолютно не бравируя фактом, что мама «исчезла из нашей жизни», когда маленькому Алекперу ещё не минуло и года.
О счастливом и многообразном детстве говорит факт его самостоятельного «путешествия» (или просто - побега!) в страну «Тбилиси». 13-ти летний сорванец прожил здесь два месяца, зарабатывая на жизнь продажей сигарет.
Поскольку страна СССР «победоносно» разваливалась, то службам правопорядка было не до поисков, объявленного во всесоюзный розыск, подростка. «Обиженный» таким невниманием, Алекпер сам возвращается в Баку.
Обрадованный отец прилагает все усилия, чтобы сын попал в список школьников, отправляющихся в Стамбул на учебу в лицей с религиозным уклоном. И в 1992 году Алекпер благополучно вошел в число отъезжающих счастливчиков.
А дальше, уже в 96-ом году, Алекпер принимает решения уже самостоятельно, без оглядки на отца. Он поступает на факультет журналистики в престижный Университет Мармара. Из беседы с известным азербайджанским писателем я обнаруживаю отличное знание русского языка. Учась в Турции, он удивительным образом не отуречился, как и учась в Баку в русской школе, не обрусел. В то же время чувствуется очень бережное отношение Алекпера к великому наследию русской культуры.
Именно из уважения к русской словесности, писатель не решается творить свои произведения на русском языке, считая, что многие русскоязычные писатели Азербайджана не очень-то и компетентны в использовании великого языка.
В свою очередь, как я понял из критических выступлений доброжелателей и недругов Алекпера Алиева, его произведения на азербайджанском языке являются прекрасным насыщенным совершенством в лучших традициях национальной словесности. (Уже сейчас я жалею, что в спешке перевода моей издающейся книги на азербайджанский язык, я не дождался своей очередности у Алекпера Алиева).
Очевидно, отсюда и пристрастие к переводам. Владение в совершенстве турецким языком подтолкнуло Алекпера Алиева к переводам более 30 азербайджанских книг на турецкий язык. Среди них разные жанры: романы, монографии, историчекие очерки, правда о карабахской войне - все они призваны популяризировать Азербайджан в глазах высокопарного Стамбула. К тому же это блестящий ответ критиканам, обвиняющим писателя в негативе к своей стране. Кстати, я хочу отметить тот настоящий азербайджанский менталитет, который, видимо, сформировался воспитанием, данным его отцом.
За все время нашей беседы Алекпер ни разу не перебил меня, внимательно вслушиваясь в мои, наверняка, не всегда приемлемые для молодого бунтаря, нравоучения. Но, видимо, мой возраст и уважение к моему творчеству, помогали ему интеллигентно аргументировать свою точку зрения и, тем самым, поддерживать наш интересный разговор.
Я понимаю, что читателям не терпится услышать что-то горькое о нашем герое очерка и они вправе требовать ложку мазута в ящик с рахат-лукумом. Тем более, что мы не коснулись самой главной темы: о самом творчестве писателя, внушающем такой страх и, откровенно говоря, по мнению большинства, отвращение.
Мне очень любопытно наблюдать на реакцию читателей, а в большей степени, мягко выражаясь, на крикунов, разгласивших на весь мир степень своего мракобесия. Конечно, речь идет о романе Алекпера Алиева «Артуш и Заур».
Роман, на который откликнулись многие страны Европы, желанием перевести на свой язык. Они не видят ничего предосудительного, что два молодых человека, знающих друг друга с детства, не могли уже ограничиться простой дружбой и перешли на более высокую ступень взаимоотношений человечества - вечной любви.
Разве можно обвинить лучших сынов многих стран, что они полюбили подобных себе. Очевидно, как все, что нас окружает, подвласно законам природы, и ничего здесь не поделаешь.
Можно предположить, что выбор им столь неадекватной темы, больше граничит с возможностью пиара, чем симпатиям к затронутой темы.
Но и здесь нельзя осуждать автора - ведь поднята такая животрепещущая тема, которая добилась своего - расшевелила застывшее мировоззрение читателя и расставила точки над теми, кто является истинным интеллигентом, способным переступить через порог навязанного обществу взгляда на однополую любовь, как на преступление.
Талант автора заключается именно в том, чтобы окрыть обществу те проблемы, которые подспудно общество хранит в своих тайниках, боясь оконфузиться. И Алекпер Алиев взваливает на себя этот «сизов труд», который ещё долго не будет оценен, чтобы расшатать апатию азербайджанского народа. Ведь на каждый историко-культурный отрезок времени находятся свои просветители, такие как Мирза Джалил и Сабир.
Однако, как признался писатель: «Следует быть осторожным при критике азербайджанцев, не забывая об объективных причинах трагедии нашего народа. Азербайджанский народ за двадцатый век прошел через две репрессии. Наша национальная элита, сформировавшаяся в конце позапрошлого и в начале прошлого веков, в одночасье была истреблена в годы сталинских репрессий. В те годы, наш народ потерял все свои светлые умы. А вторая волна в отличие от первой не была кровавой, в том смысле, что интеллигенцию не расстреливали на острове Наргин и не ссылали в Сибирь. Вместо этого их покупали. Семидесятые годы стали для Азербайджана годами застоя во всех сферах общественно-культурной жизни. Покупалось и продавалось все - честь, совесть, достоинство… Людей просто сломали. Нас сломали. В то время, когда Западная цивилизация осваивает космос, увы, азербайджанцы все еще должны просвещаться. Их надо учить пользоваться общественным транспортом, общественными туалетами, научить отстаивать свои права, уважать чужое мнение, уважать права животных и т.д.
Мы просто обязаны пройти этап национальной самоидентификации и приобретения национального достоинства.»
В этих словах заключается боль азербайджанского интеллигента не только за прошлое своего народа, но и озабоченность за его будущее. И потому, задорные выступления Алекпера Алиева идут от беспокойного нетерпения сердца - он требует немедленных перемен, в то же время с горечью в душе понимает, что это длительный процесс. И тогда он спешит, опережая своё время, предложить всем ускорить свои мироощущения на уровне европейской цивилизации. Конечно, это нелогично - каждый народ по своему спотыкается на, именно, ему присущем историческом пути. Однако, Алекпер прав в одном - сейчас уже другие критерии времени... И, если Азербайджан, как мне кажется, осознал это, то я не вижу препятствий почему в это сложное время не консолидировать всю заинтересованную нацию в ускорении позитивного процесса.
Марк Верховский
Kultura.Az
