Выставки латвийских художников
Жизнь обоих художников тесно связана с Академией худож…
Cсора на корабле грозила перерасти в непредсказуемые последствия для обеих спорящих сторон. На карту были поставлены карьера, почести , а главное, черпание милостей российского царя Петра 1.
В споре принимали участие влиятельнейшие особы, приближенные к царю.
Это был: «главный вор» России - светлейший князь Александр Меншиков и вице-канцлер, барон и руководитель иностранной политикой России, Петр Павлович Шафиров.
Только что, в присутствии многочисленной дворцовой элиты, барон в запале спора оскорбил князя выпадом, что ｫесли бы свойственная ему (князю) зависть превратилась в горячку, то все приближенные к Государю особы померли бы от нее, и что он, не щадя самих даже благодетелей своих, походит по своему нраву на червяков.ｻ В добавление, он упрекал князя тем, что ｫ Меншиков во многих сражениях смотрел издали в зрительную трубу, подобно как Нептун с Фракийских гор на сражение Троян с Греками, и что не мог быть уязвлен стрелой.
Сравнение было оскорбительным не только потому, что исходило от младшего по титульному рангу при царском дворе, но в значительной мере от того, что его озвучил человек, которого Меншиков ненавидел всеми клетками своего организма. А организм бывшего денщика царя, а ныне генерал- губернатора Санкт-Петербурга, имел лютую аллергию против иудейского происхождения Шафирова.
Неважно было, что его дед, еврей Шафир, стал православным в 1654 году и принял имя Павел — главное, что «Шафирка» принадлежал, к презираемым князем, евреям. Казалось бы, что стоило такому могущественному фавориту царя, раздавить, как букашку, ничтожного иудея.
Тем более, что царь Петр, ещё в начале своего царствования, дал конкретную установку на евреев :» не будет для них в России ни жилища, ни торговли, сколько о том ни стараются и как ближних ко мне ни подкупаютｻ
В то же время, в 1708 году в Мстиславле, Пётр, посетив местную синагогу и выслушав жалобы евреев на мародёрство его солдат, заступился за евреев, прекратил погром, и строго наказал зачинщиков: 13 солдат - погромщиков было повешено.
Что же послужило обузданием гнева первого фаворита царя в его желании расправится с бесправным евреем?
Петр Павлович Шафиров происходил из польских евреев, перешедших в православие после взятия Смоленска русскими. Его отец - Павел Филиппович Шафиров (до крещения Шая Сапсаев (1648-706) служил переводчиком в Посольском приказе. Сын Петр пошел (1691 г.) по стопам отца, пока его усердие и сметливость не приметил Глава Посольского приказа Ф.А. Головин, присвоив ему титул тайного секретаря. Сменивший главу приказа Г.И.Головкин, переименовал титул - в вице-канцлера, в качестве которого Шафиров и сопровождал царя во время его походов, принимая участие в заключении с противниками договоров, на выгодных условиях для России.
После блестящей победы в Северной войне над шведами, разбитый шведский король Карл ХII с остатками своей армии, бежал к своему союзнику турецкому султану. Османская империя, давно лилеевшая возвратить свой порт Азов, воспротивилась выдать Карла и даже объявила войну России.
Петр I, в 1711 году, с превеликим удовольствием решился выступить войной против Турции, известной как ｫПрутский поход.
Расчитывая на помощь правителей Молдавии и Валахии, Петр планировал совершить глубокий поход до Дуная, где надеялся поднять на борьбу с турками христианских вассалов Османской империи. Петр давно уже вел переговоры с господарями Молдавии Д. Кантемиром и Валахии К. Бранкованом по их переходу на сторону России. Когда русская армия в конце июня 1711г. подошла к Яссам, Кантемир приехал в русский лагерь, но привел с собою всего 6 тыс. плохо вооруженных и необученных сельчан. Что касается Бранкована, то он так долго колебался, что так и остался сторонником Турции.
Поскольку данный поход не принес России обещанной славы, то он не очень рекламировался русскими историками. А потому автору придется сделать нужные разъяснения.
Во главе русской армии выступили главнокомандующий граф Б.П.Шереметьев и сам царь Петр. В начале похода армия России насчитывала 78 тыс.человек.
Пересказывать нюансы похода — значит завести читателей в дебри противоположных интерпритаций историков.
Поэтому, автор ограничиться положением войск, которые благодаря маневрам его предводителей, завели русскую армию в тяжелом положении: она была практически окружена турецко-татарской конницей, производившей непрестанные атаки, и прижата к берегу Прута. К тому же, на противоположном берегу, на холме, неприятель поставил пушки. В результате невоенных потерь (голод, болезни, вылазки татар и казаков), русская армия уже насчитывала 38 тыс. человек и 122 пушки, у противника около 100-120 тыс. турок и 20-30 тыс. татар, а количество орудий достигало 255-407. Но самое опасное заключалось в том, что на 6.6 тыс. русских кавалеристов приходилось 57.8 тыс. турецких.
Не было ничего удивительного в том, что Петр, осознавший, что он, победитель Карла XII, может потерпеть поражение и даже попасть в плен вместе с женой, на какое-то время потерял самообладание.
Датский посол в России Юст Юль, приехавший к Петру в армию , информировал:
«Петр растерялся и, сказав: "Я оказался в таком же тяжелом положении, как мой брат Карл под Полтавой", удалился в свою палатку..., запретив кому бы то ни было входить в нее. Царь, будучи окружен турецкою армией, пришел в такое отчаяние, что как полоумный бегал взад и вперед по лагерю, бил себя в грудь и не мог выговорить ни слова. Большинство думало, что с ним удар».
На Военном совете генералы приняли решение самим напасть на турок, и если даже не удастся одержать победу, то, может быть, замешательство неприятеля облегчит отступление. Вице-канцлер Шафиров, единственный дипломат присутствовавший на совещании возразил, что это будет отчаянной попыткой, но которая не может стать последним шансом на спасение, и что он бы предложил вступить в переговоры с визирем о прекращении кровопролития для соглашения. После долгого обсуждения его совет был принят.
Царица Катерина привела в палатку, где находился царь, не желавший никого видеть, его советников и употребила все свое влияние, чтобы добиться его согласия передать Шафирову полномочия для заключения мира.
Ослепленный реальной опасностью своего пленения Петр, в своих директивах по переговорам с визирем Османской империи, соглашался возвратить шведам все завоевания в Северной войне и, разумеется, вернуть туркам порт Азов, разрушить начатое строительство Таганрога и оборонительных сооружений, а также вывести с Азовского моря русскую флотилию. Единственное условие царя было - не допустить его пленения.
10 июля 1 711 г. делегация, в состав которой входили : полномочный министр П.П. Шафиров, три переводчика (в том числе А.И. Остерман), подьячий и два курьера (одним из них был Д.П.Волынский) отбыла в лагерь великого везира.
Здесь нужно отметить три важные детали: во-первых, Шафиров не дожидался приема - его сразу принял сам великий визир; во-вторых, их усадили, т.е. по турецкому обычаю приняли с почетом; в-третьих, визир любезно приветствовал их и первым обратился к ним.
Шафиров знал тонкости восточного этикета и по его исполнению понял, что турки заинтересованы в заключении мира. Вслед за Шафировым, как это полагалось по дипломатическому этикету того времени, были внесены подарки. Естественно, они были не от царя, а от фельдмаршала Шереметева, от имени которого были предложены переговоры. Подарки были посланы не только визирю, но и его приближенным. По словам французского тайного агента Ла Мотрея, они состояли из мехов соболей и чернобурых лисиц, а также золота, но, по-видимому, не на очень большую сумму: «Один из пашей, находившийся в в шатре, сказал мне, что Осман [кегая] получил на сумму не более 13 тыс. золотых дукатов».
Русские были «изумлены такой мягкостью и таким приемом, которого они не ожидали».
Везир сразу же приступил к переговорам. Шафиров почувствовал, что турки не настроены враждебно к русским. Он воспользовался этим и взял направление разговора на уважительное отношение русского царя к султану и его миролюбивой политике. К тому же, чрезвычайный посол взял всю ответственность ухудшения отношения между странами на недопонимание русских дипломатов тонкой восточной политики Турции. Везир расчувствовался и не стал слишком прислушиваться к возражениям поляков ( Понятовский) и шведов (Карл Х II) по условиям мира. Воспользовавшись ситуацией, Посол решил игнорировать тему о возвращении Россией, завоеванных в Северной войне, позиций. Уверенность русского представителя облегчало то обстоятельство, что турки даже не догадывались в каком критическом состоянии находится русская армия. Для них Россия по прежнему внушала уважение своим могуществом и победами над шведами. В задачи Турции входило слегка проучить северного соседа, позарившегося на земли османской империи.
Раскусив дипломатию турков, Шафиров теперь уже умело использовал их промахи.
Тем временем в русском стане уже несколько дней не было продовольствия - солдаты умирали по 500 человек в день. Лошади не могли выдержать всадников — падали от изнеможения. Не было боеприпасов, разваливалась дисциплина.
Неудивительно, что утром 11 июля Петр написал Шафирову отчаянное письмо: «Мой господин. Я из присланного слов выразумел, что турки, хотя и склонны но медлянны являются к миру, того ради все чини по своему рассуждению, как тебя бог наставит, и, ежели подлинно будут говорить о миру, то ставь с ними на все, чево похотят, кроме шклавства( неволи)».
И тут вступает главный козырь россиян - подкуп. Шафиров раскрывает царю те условия, которые способствовали бы подписанию договора на льготных для России условиях.
« ...И я сказал, что... царское величество зело благодарен за приятство везирское... и намерен везирю послать по заключении мира знатной подарок, а именно на [пробел] тысяч, но времени к тому не было, а и ныне те денги готовы, ежели похотят послать по их конвой, чтобы провесть мочно. Он, то выслушав с великим желанием, говорил: лутче б то я назвал своими вещми и велел сюды привесть, однакож де он о том доложит езярю, и чтоб де было это зело тайно... Сего часу получил я ответ от кегаи, чтоб мне бутто по свое деньги и вещи послать и велеть оные привесть... Извольте, ваше высокографское превосходительство, для бога, отпустить тех денег: перве, для везирю 150 тысяч рублев, кегае 50, да на протчие роздачи по обещанию моему тысяч пятьдесят»- Здесь первый раз письменно была названа сумма, обещанная визирю, - 150 тыс. руб. и общая сумма - 250 тыс. руб.
( Существует легенда о том, что царица Екатерина передала, в качестве взятки, свои драгоценности туркам, дабы обеспечить мир России. Однако, эта история не нашла свидетельские подтверждения, почему и осталась на правах «легенды».)
Таким образом, использовав все дипломатические и меркантильные приемы, П.П.Шафиров добивается заключения договора, о котором Петр даже и мечтать не смел. Все завоеванное у шведов оставалось за Россией. Тем самым сохранялся авторитет России и, тем самым, царя Петра, как победителя Карла ХII.
Мало того, Россия настояла, что шведский король должен покинуть Турцию, правда, через русский территориальный коридор. Разумеется, Россия возвращала порт Азов, разрушала Таганрог и другие укрепления. Союзникам турок крымским татарам и запорожским казакам гарантировалась безопасность и невмешательство.
12 июля договор был подписан, отправлен к Петру, и в тот же день в 6 часов вечера русская армия выступила в обратный путь.
Залогом гарантии исполнения договора, служило временное нахождение в турецком плену вице-канцлера Шафирова и сына фельдмаршала Шереметьева.
Извещенный о мирных переговорах, Карл ХП примчался в турецкий лагерь через час после выступления русской армии, но ничего не добился от визиря.
На следующий день Шафиров в очередном письме к Петру сообщил: «О шведском короле сегодня не поминали ничего, и я чаю, что на него плюнули»
Визир, в знак признательности к русским, прислал царю провиант: по данным Ла Мотрея, 4000 квинталов хлеба (квинтал - 100 фунтов), 2000 квинталов риса и 1000 ок кофе (ок - 3 фунта); по данным Суттона, 1200 повозок с хлебом и рисом и 500 ок кофе. В турецкой реляции о походе сообщалось, что продовольствия было послано на 11 дней.
Понятовский писал Лещинскому, что царь вышел «из своего лагеря со всеми знаками почета, снабженный своими новыми друзьями всем, чего ему недоставало для пропитания своей расстроенной армии»
Уже упомянутый Ла Мотрей, так отозвался о Шафирове , подчеркнув, что «только благодаря его ( Шафирова) способностям, а вовсе не мнимым подаркам царицы, царь обязан своему избавлению на Пруте.»
По возвращению Петра Павловича Шафирова из турецкого заложничества, он был осыпан милостями царя, а главное, защитой от нападков злостного интригана А.Меншикова.
Известно, что Петр высоко оценил достойное поведение Екатерины в Прутском походе и в 1714 г. специально для ее награждения учредил новый российский орден «Освобождения», переименовав его вскоре в орден «Святой великомученицы Екатерины «(по уставу, этим орденом могли награждаться только женщины).
Единственным, кто пострадал в этом сложном хитросплетении дипломатических уловок, был ...великий везир.
Татары, шведы и поляки не простили ему такого «безобидного», с их точки зрения, мира с Россией. Все они пожаловались султану и предъявили доказательства, что визирь был подкуплен русскими, а потому султан потерял большие политические выгоды.
Султан поверил им и велел бывшего везира задушить цепями.
Почти такой же сюжет должен был повторится и в Российской (уже) империи. К умирающему Петру обратился, все тот же, неотомщенный Меншиков с наговором на Шафирова. Вполне возможно, что в воровском императорском правительстве, где каждый крал сколько мог, вице-канцлер тоже проштрафился. Но то что разрешено генералиссимусу А.Меншикову, очевидно, не положено вице -канцлеру, к тому же, еврею.
Больной император, не разобравшись в интригах, подписал указ о снятии всех титулов и регалий, конфискации всего имущества, а также смертной казни, того самого П.П.Шафирова, который ему когда-то помог вырваться из плена.
Во время казни (топор опустился рядом с головой Шафирова) приговор был заменен ссылкой в Сибирь.
По пути в Сибирь ему было разрешено обосноваться в Нижнем Новгороде.
После смерти Петра I (1725) императрица Екатерина, в отличие от супруга не забывшая заслуги вице-канлера, вернула Шафирова из ссылки,. Ему были возвращены титула, и большая часть конфискованного имущества.
В 1725–27 гг. Шафиров занимал пост президента Коммерц-коллегии.
Ему же было поручено писать историю царствования Петра.
С 1727 по 1730 гг. Шафиров находился в отставке, в 1730–32 гг. был послом в Персии, заключил Рештский договор России с Персией о совместных военных действиях против Турции. В 1733–39 гг. был президентом Коммерц-коллегии. Умер в 1739 году.
Что касается судьбы единственного в России герцога А.Д.Меншикова, то и его не миновала судьба падения фаворита. По обвинению в злоупотреблениях и казнокрадстве, он был лишён всех занимаемых должностей, наград, имущества, титулов и сослан со своей семьёй в сибирский городок Березов Тобольской губернии. В Сибири началась эпидемия оспы, от которой он и умер в1729 году в возрасте 56 лет.
Несмотря на постоянную слежку, Шафиров никогда не забывал своего еврейского происхождения, в частной жизни семья Шафирова не употребляла в пищу свинину, о чем, кстати, и доносил царю по-мелочи, светлейший князь.
Известно, что Шафиров занимал для императора Петра большие средства у евреев-банкиров. В свою очередь, западноевропейские евреи через Шафирова запрашивали царя о возможности открыть торговые конторы в России.
Жена Шафирова, Анна Степановна (Самойловна) Копьева, была еврейского происхождения. У них было пять дочерей и сын. Все дочери барона Шафирова вышли замуж за представителей первейших фамилий России: князя А.Гагарина, князя С.Долгорукова, графа Головина, князей В.Хованского и М.Салтыкова.
У сына Шафирова, Исая(1699-756), было восемь детей, но все его сыновья умерли в младенческом возрасте. Баронский род Шафировых угас.
Среди потомков Шафирова - премьер-министр граф С.Витте, теософ Елена Блаватская, поэт П. Вяземский, славянофил Ю. Самарин, княгиня Зинаида Юсупова и ее сын Ф. Юсупов, директор департамента полиции А. Лопухин, писатель А. Н. Толстой и многие другие.
Марк Верховский
