Мертвые души
Как бы по - «левому» это не звучало, но та…
Ему рукоплескали коллеги. В Лондоне, на международном хирургическом конгрессе по «омоложению», в его честь с бурей аплодисментов поднялись 700 известнейших хирургов со всего мира. Его славословила мировая пресса. Боготворили почитатели. Знаменитый Ирвинг Берлин написал о нем свою песню «Monkey-Doodle-Doo». Посвятил свой рассказ «Человек на четвереньках» Конан Дойль.
Сделал прототипом профессора Преображенского в повести «Собачье сердце» Михаил Булгаков. Он был настолько популярен в двадцатых и тридцатых годах прошлого века, что в честь него создали алкогольный коктейль «Железа обезьяны». Я уже не говорю о многих сотнях охотников за второй молодостью, которые рвались к нему на операционный стол.
Речь идет о Сергее (Самуиле) Абрамовиче Воронове – французском хирурге российского происхождения. Он родился в воронежской губернии в 1866 году в семье «жидовствующих». По происхождению русские, но по религии – рьяные евреи, они массово выехали в Израиль в начале семидесятых годов и были потрясены развращающей светскостью царящей здесь атмосферы.
Воронов понимал: в России он многого не добьется, и в 18 лет уехал во Францию Там талантливого юношу сразу же приняли на медицинский факультет. Еще студентом его заметил французский биолог, лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине Алексис Каррель и сделал своим ассистентом. Именно у Карреля научился молодой хирург методике пересадки органов.
Блестящий врач и экспериментатор Сергей Воронов вначале занимался пересадкой щитовидной железы обезьян людям с болезнями зоба. А потом перешел к следующему этапу: пересадке яичек казненных преступников постаревшим любителям хорошо и красиво пожить, что стоило немалых денег.
Происходило чудо: темнели давно уже поседевшие волосы. Распрямлялись спины. Исчезали морщины. Делалась тверже походка. Возвращался сексуальный аппетит. Эта методика принесла Воронову богатство. Но число желающих лечиться у него росло, а казненных было не так много. И Воронов решил использовать яички обезьян.
За его экспериментами пристальнейшим образом следил Сталин. Он даже пригласил Воронова переехать в Советскую Россию, но тот благоразумно отказался. Но увы, - вскоре российского Фауста постигла крупная и непоправимая неудача. Вторая молодость оказалась недолговечной. После нее начиналось интенсивное старение. Фактически - распад организма. Идол был низвержен и поднят на смех под улюлюканье медицинских журналов.
Только о нем вскоре забыли. Назревали грозные и зловещие события. По Европе расползалась коричневая чума. К счастью для Воронова, в деньгах он не нуждался и вместе со своей третьей женой отправился в Нью Йорк. Во дворце Гримальди, который принадлежал ему, остался вместо него жить его брат Александр. Не захотел уехать сам, и это решило его судьбу. В 1940 году нацисты конфисковали оборудование суперсовременной тогда лаборатории, архивы и документы его
знаменитого брата, а его а самого отправили в Освенцим. Как видно, бьют не только по морде, но и по паспорту тоже. Александр Воронов погиб в лагере смерти.
Когда бывший кумир омоложения вернулся после войны во Францию, он нашел свой дом разрушенным, а в клетках - несколько оголодавших обезьян. Сергей Воронов умер в Лозанне, в Швейцарии в возрасте 85 лет в 1951 году. Но уже через четыре десятилетия из мишени для насмешек он вновь возвратился в пантеон славы. Фактически, «виагра» была новым витком его исследований. Правда, как и всегда все, что с ним связано, без скандала не могло обойтись. Кому – то пришло в голову, что внедряя ткани обезьян людям, он вызвал к жизни вирус «эйдса» («спида»). Вот, кстати, откуда слухи, что его «изобрели» евреи…
Стоп ! А не напоминает ли большевистский переворот 1917 года инстинктивную попытку одряхлевшей империи вернуть себе вторую молодость ? Иначе говоря, - с помощью самопересадки гена социально – политической стадности приостановить
ее агонию. Заставить переставший функционировать имперский организм
клонировать самого себя в иной ипостаси.
Оговоримся заранее: первые симптомы имперского паркинсонизма были отмечены в России еще в конце Х1Х века. Миллионы бедняков в деревне, люмпенизация города, глубокое разочарование в рядах интеллигенции, чиновничий беспредел, коррупция. А где – то на окраинах - сполохи пока еще скрытой анархии: еврейские погромы. Власть сочла их своего рода выпуском излишнего пара недовольства. Вековая инерция несвободы, угрюмое раздражение и безнадега могли вылиться в последствии в уличные беспорядки и бунты. А ничто так не успокаивает нервы бесправного обывателя как утешение, что есть кто – то другой, кто еще бесправней чем он. Только тогда это были лишь робкие цветочки. Ягодкам еще предстояло зацвесть…
И они зацвели. Вначале - террор молодых идеалистов из «Народной воли». Они первыми осознали, что в России реформы неэффективны. Что вековую окаменелость так и не скинувшей с себя цепи крепостничества империи можно видоизменить, а взорвать. И взрывчаткой должен послужить террор. Их, конечно, задавили, но уничтожить идею вовсе нельзя. Террор, как мы знаем из истории, не только возродился, но и из одиночного стал массовым. Потом было второе после крымской войны 1854 года, но куда более знаковое поражение в стычке с Японией в 1904. Россия рвалась в Китай и была отброшена. С Южного Сахалина, из китайских портов. Ничего не поделаешь, - знаки порой обретают вещий смысл ! Общее раздражение и рахитичность реформ отозвались унынием и разбродом, а вслед за ними - шквалом забастовок, стачек и демонстраций.
Жестокий и роковой припадок имперского паркинсонизма произошел 9 января 1905 года. По толпе рабочих с иконами в руках на Дворцовой площади в Петербурге был открыт огонь. Это был уже самый настоящий самострел. Только вот поняли это слишком поздно. Реакция властей продемонстрировала: империю уже не спасет ничто. Она обречена. Чем дальше, тем очевидней это становилось. Дрожжи нарастающей революции уже поднимали опару гнева и ненависти…
Механизм имперской Истории жесток и ироничен. Сначала бушующие адреналином победные марши по поверженным землям. Пьянящий алкоголь могущества. Неистовство славы и эйфории. Роскошные пиры. Переваривание обильного застолья. Правда, что иногда помпезные торжества омрачают неприятные колики и тошнота. Но они быстро забываются. Зато симптомы общего ожирения, слабости и потери сил становились все более очевидными. Да и может ли быть иначе если речь идет о гигантском государственном образовании,
разлегшемся на два континента и подмявшем под себя многие десятки народов и народностей ?
В 1913 году Российская Империя пышно праздновала свое трехсотлетие. Но за торжественным благовестом самолюбования уже слышался тревожный кашель старческого недомогания. За парадным мундиром мучалось в судорогах изъязвленное тело. Триста лет - как раз тот крайний срок, который История отпускает любой империи. От державы Александра Македонского до степного конгломерата Чингис Хана, и от гордого Рима до Британской империи. Еще четыре года, и пламя вспыхнувших конфликтов охватит бескрайние просторы России от туркестанской Кушки на юге до Новой Земли на севере и от Ужгорода и Черновиц на западе до острова Сахалин на востоке…
Синдром любой империи включает в себя быстрый и неизбежный конец. Прошло лишь шесть десятков лет после завоевания Северного Кавказа. Еще меньше – после присоединения Средней Азии. Еще не забыта неудачная попытка прорваться на юг: через Афганистан в Индию. Более опытные колониалисты – конкуренты с британских островов ее хитроумно предотвратили. Но мечта о величии, ассоциация с Третьим Римом еще волнуют остывающую кровь и бросают империю в новую авантюру. Теперь речь идет о средиземноморских проливах воспетых потом поэтом Сергеем Есениным «Никогда я не был на Босфоре !». Россия дает себя втянуть в войну на два фронта: на западе – немцы и австрияки, на юге – турки.
Это был последний и самый сильный припадок. Империя перестала дышать.
Отделились Украина и Белоруссия, отпали Польша и Финляндия, встряхнули с себя имперское ярмо Закавказье и Средняя Азия. Пришедшая в марте 1917 года к власти интеллектуальная элита понимала: спасти собственно русское государство может только ампутация пораженных колониалистской гангреной конечностей.
Однако, нашлись силы, которые этому воспротивились. Как не раз уже бывало, сыграла свою решающую роль мистика. На сцену выступили шаманы новой, только что изобретенной религии – коммунизма. Чтобы привлечь к себе как можно больше доверчивых неофитов, они воспользовались изобретенным ими сильнодействующим наркотиком грандиозных грез. Обещали то, что не в состоянии была дать ни одна другая ре6лигия в мире. Полное и абсолютное равенство ! Торжество идеала и справедливости ! Нет бога кроме идеологии на земном шаре, и коммунизм – пророк его…
Верили ли они сами в собственные лозунги ? Сильно сомневаюсь ! Это ведь был новый, совершенно неизвестный ранее вид авантюристов от власти: идеологические селекционеры. В их честолюбивых планах было не только стать во главе нового имперского олимпа, но и приступить к созданию и экспорту новой породы человечества. Верной, послушной, зомбированной. Помните дерзкую мечту Сталина о «советском человеке» ? Это ведь он, как средневековой алхимик, рвался выпарить в реторте идеологии такого гомункулуса как «советский народ». Но переколдовал генералиссимус, переколдовал ! Горючая эта смесь впоследствии взорвалась принеся бесчисленное количество жертв. Достаточно вспомнить Нагорный Карабах, Чечню и Дагестан. Евреям было куда бежать – остальным некуда…
Но ослепительный романтизм мечты играл роль лишь вкусной начинки. А она
просто невозможна без поддерживающих ее с обеих сторон кусков хлеба. Если пользоваться терминами психоанализа, - любая идеология зажата между инстинктом стадного самосохранения снизу и «суперэго» жажды власти сверху.
Уложить гигантскую империю на операционный стол мог только такой черствый и безразличный к чужой крови и страданиям «хирург революции» как Ленин. Но он лишь начал операцию и умер. А завершить ее с помощью неслыханного варварского кровопускания было дано его наследнику и конкуренту Сталину. А вот уж ему грезился в мечтах даже не опрокинутый кремлевский трон, а храмовый алтарь общепланетарной религии. Ибо богом в нем должен был стать он сам…
Только подумать какой грандиозный по замыслу был совершен им шаг ! Выстроил и опробовал новую элиту. Не наивных вам реформаторов и интеллигентствующих
хлюпиков дооктябрьского переворота, - по – собачьи преданных подобострастных
исполнителей. Лжебог, иконы и статуи которого затмили человекоподобных Будду и Христа, он превратил антииерархическую челядь в партийное боярство. Устранил прежние классы и назначил свои. Главное в этом виде творчества было –
никакой яркости, никаких реальных свобод. Коневодческий порядок и верные псы – вот основа его власти.
Собственно, он изменил сам институт рабства. Сделал его общегражданским.
Сельское хозяйство, как в древней Спарте, велось бесправными илотами – колхозниками. Промышленность работала на принципе римской галеры: рабочие привязаны к своему месту как гребцы. Еще недавно вообразивший себя «гражданином», обыватель из холопа превратился в «винтик», а полицейский околоток - в Гулаг.
Увы. - пересадка удалась лишь на 70 лет. А потом, как и при опытах доктора Воронова, вторая молодость обернулась интенсивным старением, упадком сил и фактическим распадом имперского организма.
Но если так, - возникает неизбежный вопрос: а стоила ли вся эта затея той безумной цены, которую за нее пришлось заплатить ? Застенков Гулага ? Тридцати миллионов репрессированных, из которых никогда не узнать сколько из них было расстреляно. Мало того, - еще пятидесяти миллионов жертв второй мировой войны. Для кого ? Для чего ? По какому праву ?
В Истории нет и не может быть термина «если». И все же, я посмею его ввести. Меня мучает, не дает мысль о том, как бы все сложилось если бы не мегаломания «вождя народов» и его дьявольского антипода Адольфа Гитлера ? Не мечта о всемирной империи ? Не пресловутый «Пакт Риббентропа - Молотова» ? Не раздел Европы 1939 года ? Ведь стань Москва на защиту Чехословакии, а потом Польши, вступи СССР в войну против вурдалака и отморозка Гитлера, бомбившего Лондон и подмявшего под нацистский сапог Францию больше чем за год до того
как он обрушился на Восток, в мире жило бы на пятьдесят миллионов людей больше. Да и выглядел бы он, может быть, совершенно по – другому.
У Истории есть свои законы. Но самый главный из них, – что общество, построенное на джунглях насилия и жестокости, деспотизма и несвободы, обречено на гибель. И никакая, даже самая совершенная «виагра» ему не поможет. Не дай Бог об этом забывать тем, кто стоит у руля…
Зорий ШОХИН
