Непраздничный юбилей
18 октября в Азербайджане отмечается как День государственной нез…
Говоря о теме взаимосвязей декабристов и Азербайджана, никак невозможно упустить тему связей декабристов с Баку. Конечно, несмотря на современное положение Баку, в то время Баку представлял собою небольшую крепость с 3 тысячами населения и крупным морским портом. В то время Баку не был важным пунктом, поэтому большинство дорог проходили мимо Баку, и большинство путешественников в процессе путешествия могли и не затронуть Баку. По этой причине найти у декабристов что-либо о Баку довольно сложно.
Несмотря на разного рода факторы, два декабриста все-таки побывали в Баку. И один из них даже оставил свои воспоминания о кратких поездках сюда.
Первым из декабристов побывал тут сын довольно крупного чиновника, длительное время бывшего в губернаторских креслах (впоследствии из-за коррупции его уволили) Александр Ефимович Ринкевич (Рынкевич). Он был членом сразу двух декабристских обществ – Северного и Южного. Это было связано с тем, что в его полку пропагандой занимались обе организации и вне зависимости друг от друга. 14 декабря 1825 года Ринкевич, в отличие от многих своих однополчан, не участвовал в самом восстании, но был в толпе среди зрителей.
Впоследствии ему повезло, что А.А. Суворов, принявший его в Южное общество, был освобожден от всякой ответственности, а А.И. Одоевский, принявший его в Северное общество, максимально отгородил своих однополчан. В итоге формальная принадлежность Ринкевича к декабристским обществам не было доказана. Поэтому сохранив его чин, продержав 2 месяца в крепости, летом 1826 года он был выслан служить в Бакинском гарнизонном полку. Тут он прослужил почти год. К огромному сожалению, он не оставил каких-либо мемуаров или писем, рассказывающих о Баку или Азербайджане. Конечно, если бы он описал год, проведенный здесь, то это было бы многократно интереснее, чем несколько дней описанных вторым декабристом.
А им является И.Г. Бурцов. Он был членом как «Союза спасения», так и «Союза благоденствия». Участвовал в создании ланкастерских школ и просветительстве. О его деятельности в Южном или Северном обществах нам ничего конкретного неизвестно. Это не было известно и следствию. Поэтому, несмотря на его, довольно радикальные позиции и активный декабристский взгляд, он был оставлен в том же чине и отправлен на Кавказ. Тут он добился генеральского чина и возглавил Херсонский полк. К сожалению, жизнь его на Кавказе не была так длинна, и он погиб в бою с горцами в 1829 году.
Возвращаясь к теме взаимоотношений с Азербайджаном, можем отметить, что несмотря на крупное публицистическое наследие Бурцова, сведений об Азербайджане в своих статьях он не оставил. Вообще тема Кавказа у него мало освещена, за исключением лишь описания Ахалцихского сражения. Вероятно, это связано с катастрофической нехваткой времени, постоянным участием в битвах, болезнью. Поэтому о его пребывании в Азербайджане можно судить лишь на основе его писем к Н.Н. Муравьеву.
В Азербайджане он пребывал в предпоследний год своей жизни. Путь его можно зафиксировать на основе его писем: 30.07.1827 – Базарчай, потом 7-9 августа того же года в Баку, а через 3-5 дней в селении Низовая, и после уже, 15-16 августа он оказывается в Дагестане, где сильно заболевает. Потом в сентябре возвращается в Баку посредством моря, отсюда двигается в Шушу. Там он предполагает явиться к Паскевичу под Эривань, но не успевает и останавливается лишь в Горисе. А уже после был отправлен приказом в Тебриз, где был назначен комендантом.
Как мы отметили, он не успел оставить каких-либо мемуаров. Но обладая хорошим публицистическим талантом, он в своих письмах максимально пытался охарактеризовать местность, в которой он находится и людей, там живущих. Одним из первых пунктов, которые ему наиболее понравились в Азербайджане, был Баку. Кстати, интересно что, в своих письмах, Бурцов, название Баку склоняет, хотя в современном русском языке это не принято. В письме от 9 августа 1827 года Муравьеву, он описывает Баку и прилежащую зону так:
«Бака по прибрежности к морю мне понравилась: я ужасно люблю беспредельные водные равнины, на коих взор с приятностию покоится, а ум постигает бесконечность - характер неземного. - Видел я. здесь и огни вечно пылающие и поклонников оным: но и эта религия ослабевает подобно всем прочим. За несколько лет здесь были еще мученики, добровольно налагавшие на себя различные терзания для стяжания вечного блага: но теперь из таковых нет ни единого, да и все находящиеся тут, кажется, живут не для набожества; но потому что праздность и беструдное милостынное продовольствие каждому нравятся. Есть даже иные, позволяющие себе употребление в пищу животных — что не дозволяется в краю браминов».
Складывается ощущение, будто бы Баку незадолго до русских был огнепоклонническим центром. Связано это, видимо, с различными рассказами русских, проживавших здесь и различными храмами, которые он успел увидеть (видимо Янардаг, Сураханинский Атешгях и т.д.). Сомнительно, чтобы это было как-то связано с реальностью, на тот момент огнепоклоннический культ исповедовали тут лишь индийцы. Но он делает интересный вывод на основе знакомства с местным населением. По его мнению, как выше отмечено, оно далеко не религиозное, «живут не для набожества».
Следующая поездка в Баку осуществилась спустя один месяц. В данном случае его путешествие не закончилось на Баку, а наоборот началось (сюда он попал морским путем из Астрахани).
Т. Машаллы
