«Если ночью внезапно солнце взойдет…»

(Р.Ровшан)

Когда он поудобнее устроился на Стене был уже полдень. Всё вокруг было видно, как на ладони. В бескрайнем зеленом Саду росли деревья и цветы, резвились животные со всех уголков земли. Его взгляд моментально засек арктического медведя вдалеке, бегущую по центру антилопу из саванны и одинокий баобаб, индийского слона в раскинувшихся справа «джунглях» и амазонского попугая, тараторящего слева. Фонтаны были полноводны, как артезианские источники.

Гигантский, красочный Дворец на другом конце Сада напоминал Таджмахал, был даже еще больше. К Дворцу вели три дороги, начинавшиеся с трех разных сторон. Каждая дорога была усеяна многочисленными Дверьми. По сути, их даже нельзя было назвать дверьми, так как от них виднелись лишь рамы. Эти рамы напоминали детекторы безопасности в аэропортах, официальных зданиях. Но здесь никого не проверяли.

Одна из дорог начиналась с того места Стены, где стоял он – с будки похожей на пограничный контрольно-пропускной пункт. Двери на этой дороге, как и на двух других, постепенно уменьшались. Первая Дверь возле Стены была в средний человеческий рост, но для того, чтобы пройти через остальные, нужно было согнуться. А последняя Дверь у самого Дворца была очень маленькой, еле-еле просматривалась издали.

Входа и выхода из Сада не имелось, чтобы пройти внутрь необходимо было влезть на Стену. Здесь были ступеньки для спуска в Сад, но Снаружи не было даже лестницы. Высокая и широкая, как Великая Китайская Стена, Стена напоминала древние крепости. Служители Сада бросали верёвочную лестницу приглашенным, чтобы те могли вскарабкаться наверх.

Снаружи Стены всегда толпились люди. И сейчас мужчины в галстуках, женщины в официальных нарядах жадно ждали момента, чтобы вскарабкаться наверх. Однако были приглашены лишь единицы, оставшиеся же покорно ждали у Стены долгие годы, надеясь, что однажды им улыбнется судьба. Они были лишь наслышаны о той стороне Стены. Их представления о Саде были крайне бедны. А о Дворце они, можно сказать, ничего не знали. Знали только то, что счастье по ту сторону Стены. Что все прелести мира собраны по ту сторону Стены, а Снаружи ничего не осталось.

Миловидные служители встречали с улыбкой на Стене взобравшихся по веревочной лестнице и приглашали их в особо отведенный для этого зал ожидания. Гости здесь по очереди ждали пропуска в Сад.

Он тоже был среди гостей. Пригласительное письмо пришло внезапно, он даже представить такого не мог. Поначалу он хотел отказаться, но по прошествии времени интерес взял свое. Именно интерес привел его сюда. Попасть на ту сторону Стены казалось ему таким же привлекательным, как отправиться в рай, который религиозные книги называли «тем светом».

Находившиеся на Стене были отобраны из числа людей Снаружи, но заметно отличались от последних. Здесь нельзя было встретить непривлекательных, мужчины были статными, представительными, а женщины одна краше другой. Эти многоуважаемые Снаружи люди словно околдовывали тебя своими умными глазами. Казалось, их чары неземного происхождения.

Многих он видел Снаружи. Одних знал лично. Некоторых знал еще с молодых лет, со времени Великого Катаклизма, они часто были вместе.

Они не могли поздороваться, здороваться здесь было запрещено. Будто бы никто никого не знал, при встрече лицом к лицу они отводили взгляд либо отворачивались в сторону.

На Стене ничего необыкновенного не происходило. Все ожидали спуска, одни должны были вернуться к людям Снаружи, другие – спуститься в Сад. Главное попасть в Сад. И сразу же слиться с потоком.

Даже привлекательная внешность тех, кому предназначалось спуститься в Сад, не устраивала служителей Дворца. Они с помощью специальных гримеров превращали гостей в райских ангелов, а затем провожали их к первой Двери.

Последующий ход событий всей своей притягательностью захватил его интерес. Приглашенные проходили через первую дверь со счастливой улыбкой на лице. А как же еще? Они проживали не каждому доступное событие, о котором мечтали все Снаружи.

Следующая Дверь была ниже на голову, поэтому приходилось эту самую голову склонить. В третьих Дверях сгибались плечи, в четвертых – спина.

Пройти через следующие Двери в полный рост было невозможно, все становились на колени. Пройдя через пару дверей на корточках, очередную приходилось пройти только ползком. Солнечные лучи били прямо в его глаза – разобрать что происходит в последних Дверях он не мог. Солнце мешало ему ясно видеть.

Он крепко протер глаза, открыл и закрыл веки и зрение вернулось. Еще раз осмотрел проходящих сквозь Двери. По мере прохождения через эти Двери менялся облик у прекрасных юношей, ангелоликих девушек, статных мужчин и прекрасных женщин. В каждом проходе они превращались в разных существ. Разобрать что это за организмы было затруднительно. Существо, напоминающее прямоходящую обезьяну, проходило через следующие Двери в виде четырехконечного зверя. Когда они сгибались вдвое, опустив руки на землю, их торчащий сзади хвост напоминал по длине и толщине лисий, а по прямизне и вилянию собачий.

Дойдя до еще меньшей Двери, они ползли как ящерицы. Эти четырехконечные, пресмыкающиеся чем-то походили на знакомых ему существ, но тем не менее были иными. Причудливые создания-мутанты. Снаружи Сада такие организмы ему не встречались. Привлекательные служители, которых он видел на Стене, тоже превращались в Саду в странных, неземных существ.

Когда Солнце за Дворцом скрылось из виду, он увидел выходящих из Дверей. Стало тошно – страшные создания выходили ползком из самой последней Двери в облике рогатых улиток.

Слизистые улитки, робко озираясь вокруг, ползли по ступеням Дворца, оставляя за собой блестящий след. Оставленный ими след, читался ясно, как слова рекламы.

Этот след выводил на ступенях имя своего владельца! Эти письмена, отчетливо просматривающиеся со Стены – имена, повергли его в шок. Он знал их владельцев. Чьих только имен здесь не было!

Колония улиток входила в Дворец через нижнюю дверь и выходила через другой конец, через высокие ворота. Вернувшаяся улитка выходила с обрезанными рожками.

Возвращающийся из Дворца поток двигался точно так же, как поток, направляющийся в Дворец. Улитки ползли через те Двери, меняли облик, обретали и теряли хвосты и на сей раз через каждый проход выпрямлялись на голову. При выходе из последних в полный человеческий рост Дверей возле Стены, они обретали еще более величественный, чем прежде, облик. Невозможно было засечь момент, когда уродливые мутанты становились ангелоподобными созданиями. Может быть, время эволюции человечества от обезьяны до современного человека было короче этого – так ему казалось.

Рослые служители Сада поднимали гостей по ступенькам Стены и ждали захода Солнца, чтобы те спустились на ту сторону. Контакт с той стороной Стены происходил лишь ночью, встреча новых гостей, проводы старых совершались лишь в темные часы суток. Этот закон был непоколебим на протяжении долгих лет. Он на Стене внимательно осматривал тех, кто ожидал часа возвращения к людям Снаружи. Женщины уже не пытались прикрыть лицо шелковым платком, повязанным на шею, а мужчины воротом пиджака. Они лучились счастливой улыбкой.

Наконец, пришли ночные охранники. Уходящих спустили к людям Снаружи, приходящих проводили в Сад, а затем удалились. Он не стал спускаться в Сад, сказал, что за ним придет служитель Дворца и принялся ждать до утра.

Всю ночь он не мог уснуть. Раздумья о гостях, покинувших Сад, не давали ему покоя. Имена, выведенные слизью улиток, втемяшились ему в голову словно гвозди. Кто только не прошел через этот Сад, кто только не вошел через Двери в этот Дворец!!! Столькие, которых Снаружи почитали за героев, проходили ползком через Двери и входили в обличье улиток в Дворец…

Он опешил. Всё было как во сне. Он не знал как поступить, что делать. Он нарушил правила. Влез на Стену не ночью, а ясным днем. Это и было первым его условием: «Я заберусь на Стену днем, у всех на виду!». Его увидели все. Это его не беспокоило. Желание забраться на Стену, желание увидеть Сад, о котором ходило столько легенд, перевесило всё. Он не знал ошибочно или нет забраться на Стену днем, когда туда было направлено всеобщее внимание…

После он узнает, что его поступок, когда он забрался на Стену днем у всех на виду, был верным.

Его станут обвинять в том, что он влез на Стену, что даже спустился в Сад, вошел в Дворец. Бесчисленные акулы пера, чьи имена он прочел на ступенях Дворца, напишут об этом в газетах, политики и общественные деятели станут кидаться двусмысленными намеками, строить кислую мину. Лишь хорошо его знающие друзья поверят, что он не спускался в Сад, не входил в Дворец, что вернулся обратно со Стены.

Одним прекрасным днем он повстречается на улице с очень любимым Человеком. Они, как обычно, поздороваются, поговорят по душам. Прощаясь Человек внезапно спросит, словно это только что ему вспомнилось: «Говорят, ты тоже залезал на Стену, это правда?». Этот неожиданный вопрос обратит в лед кровь в его жилах, заставит его потерять дар речи. Вопрос вместе с ответом, который он сможет дать, повиснет на сердце тяжелым камнем. Сердце не вынесет этой тяжести, разобьется. Из разбитого сердца потечет черная-пречерная кровь, затем свернется, станет сгустком. Когда он захочет сорвать эту корку, станет больно. Лишь тогда он поймет, что это болит Совесть.

Вопрос не был укором героев Снаружи, чьи имена он читал на ступенях Дворца, чтобы отнестись к нему с иронической усмешкой. Не был он также доверием друзей, чтоб найти утешение. Это было удивление Человека, говорящего о том, что даже нахождение на Стене является грехом, не говоря уже о спуске в Сад и вхождении в Дворец.

Так и есть, человек находит себя, когда его ценит другой!

Всё это случится потом. А сейчас он находился на Стене. Не спал до самого утра. Движение на дорогах, процесс прохода через Двери не останавливался ни на секунду. Теперь должны были прийти и за ним. Он тоже должен был пройти путем трансформации от ангела к улитке, от улитки к ангелу, войти в Дворец и выйти из него, вернуться к людям Снаружи с гордо поднятой головой, с величественным видом.

Было тревожно. Его душу бередили безответные вопросы. Он не находил оправдания причинам, побудившим его забраться на Стену. Там откуда он пришел, Снаружи, жизнь совсем опустела, там он никому не был нужен, у него не осталось человека, которому можно было бы открыться. Надежды умерли. Мир, где он мог бы жить, сузился, сузился… и исчез. Но он знал – путь спасения не на Стене. Но это проклятое его любопытство взяло верх. Увиденное же здесь, в Саду привело его в ужас.

Утром он очнулся весь в холодном поту, с перебитым дыханием. Ветерок дующий со стороны Дворца принес вместе с собой резкий запах. Он был точь-в-точь похож на запах часто сжигаемых костей в мясокомбинате в нижней части города, где он жил в детстве. В Дворце сжигали отрезанные рожки улиток!

За ним пожаловал сам служитель Дворца, чтобы спустить его в Сад. Устрашающее создание. Он передвигался, как человек, но человеком не был, а походил на смесь различных существ. Лицо его было обветренным, как кора столетнего дерева, покрытая лишайником. Взглянуть в его алые зрачки не представлялось возможным, казалось это кровавое озеро, где тебе предстоит пойти ко дну. По мере того, как ужасный служитель поднимался по ступенькам Стены, его тело менялось, он постепенно превращался в человека. Он изумился тому, как служитель на последней ступеньке стал благородным, вежливым человеком с просветленным ликом.

Вопрос «Говорят, ты тоже залезал на Стену, это правда?» повис на его шее, как в Судный день. И стал тянуть вниз. Служитель Дворца вежливо его поддержал, взял под руку, не давая упасть. Почтительно указал дорогу к Саду. Однако он не смог сделать и шага. При каждой попытке висящий на шее Вопрос тянул его вниз. Шея была во власти Вопроса, а рука – служителя Дворца. На помощь пришли и другие служители. Цепь не поддавалась. Он удивился силе Вопроса. Цепь дрожала, но не оставляла его в покое, упорно тянула вниз.

Наконец, он вылетел, как стрела из лука. Поначалу не смог понять из чьих рук выскользнул. Он повалился на землю и потерял сознание.

Очнувшись, обнаружил себя возле Стены. Он очутился Снаружи!

…Встал и оттряхнул с одежды пыль. Жизнь Снаружи шла по обыкновению. Он шагал по улицам города, оставляя за собой проулки.

Улицы ломились от людей. Никто из встречных не обращал на него внимания, будто бы совсем не видел. Он походил на героя знаменитого произведения – «человека-невидимку». Чувствовал себя голым, ежился, словно пытался прикрыть причинное место. Но никто на него не смотрел. А он видел всех. Заглядывал в лица как пограничник в паспорт, казалось пытался прочесть на их лицах увиденные на ступенях Дворца имена.

На площади, мимо которой проходил, он увидел огромную толпу. Трибуну заполнили величественного вида люди. Толпа с воодушевленным криком поддерживала слова высокорослого Оратора, чье имя он прочел на ступенях Дворца: «Долой обитателей Дворца, бесчинствующих над народом!». Надежда, поблескивающая в пламенных глазах людей, освещала всё вокруг. Все смотрели на трибуну, лица были обращены лишь в одном направлении – вперед. Он вспомнил слова Гюго: «Горестные не оборачиваются. Они слишком хорошо знают, что их злая участь идет за ними следом. «Надежда» – слово, которое Данте стер с врат Ада, а Бог начертал на челе каждого человека».

В хвосте толпы группа людей обсуждала какую-то газетную статью. Он приблизился. Заметил заголовок статьи известного Писарья: «Глава Дворца пьет кровь людей Снаружи!». Теперь он читал в газете написанное большими черными буквами имя автора, которое ему уже довелось читать на ступенях дворца: имя, выведенное блестящей слизью улитки.

Другая группа состояла из знаменитых Снаружи людей, столпившихся кружком. Они не вмешивались в ряды митингующих, то выслушивали выступающих, то о чем-то тихо переговаривались.

Он в последний раз осмотрел огромный поток людей от самой трибуны до конца столпотворения. Теперь он видел вживьем многих, чьи имена читал со Стены.

Он покинул площадь!

Все мысли в голове смешались, этот бесконечный поток мыслей находился в каком-то подвешанном состоянии – они напоминали коренья растения в стеклянном сосуде. Коренья, не нашедшие опору, куда они могли бы пуститься, спутались между собой, образовав узлы.

…Миновав последнюю улицу, он вышел из города.

Стоял закат, последние лучи солнца на небе окрасили горизонт в алый цвет. Глаз отдыхает, созерцая даль, также как на сердце становится легко при уверенности в завтрашнем дне. Скоро столько звезд засияет в той дали, куда сейчас он смотрел… Он пойдет вслед за звездами, с хрустом гаснущими под стопой Творца. А затем непременно взойдет Солнце.

…Он поднялся, поднялся по дороге, уходящей Снаружи вверх… и исчез за горизонтом.

Вахид Гази
 

Октябрь 2012