"Как говорил один потомок древнего пьемонтского рода – "Я делю мир на две категории: на аристократию и на людей с дипломом"
Юлиус Эвола

«История не оставляет следов. Она оставляет лишь последствия, которые не похожи на породившие их обстоятельства»
А. А. Зиновьев

1. Предворительные размышления

Поводом для написания данного текста послужила публикация на сайте kultura.az статьи Айдына Ализаде «Моё публичное отречение от азербайджанства». Несмотря на то, что темы, проговариваемые Айдыном далеки от сферы моих профессиональных интересов, к тому же в статье Ч. Гусейнова «Реальные исключения из идеального правила» уже протранслированы некоторые почти «мои мысли», я всё же позволю себе кое-что сообщить, так как считаю эту публикацию Айдына весьма любопытной, а главное, симптоматичной для психологии (= психопаталогии) современных азербайджанцев/тюрок и, наверное, не только их (эта этно-психопаталогия актуальна для народов всего Кавказа, постсовеского пространства, Европы, Америки... после понимания чего, в конце концов, приходишь к удивительно прозрачному и очевидному выводу, а заодно и диагнозу: мир уже давно сошёл с ума и ситуация кажется необратимой, а хорошо это или плохо ещё не ясно).  При этом я не хотел бы чтобы моя статья выглядела ответной реакцией на материал Айдына – тогда я просто обратился  бы к нему в открытом письме. Нет, текст Айдына я беру как точку отсчёта для собственных, возможно несвоевременных и, уж точно, нон-актуальных размышлений. 

Не могу сказать, что стиль мышления и тональность философствования Айдына Ализаде мне внутренне близки. Но что мне определённо нравится в его текстах, так это их палемическая заострённость и открытость для дальнейших дискуссий. Айдын всегда жёстко ставит проблему и не менее жёстко, иногда даже брутально пытается её раскрыть, щедро  предоставляя место всяким продуктивным перехлёстам и даже субъективному произволу, тем самым «как-бы» сознательно провоцируя палемику. Несмотря на расхождения в наших с ним взглядах, бойцовский характер этого философа мне импонирует, так как только так, а не иначе сама философия может вырваться из удушливой кабинетной атмосферы (в таком виде она наводит только смертную скуку) и вновь стать тем, чем она и должна быть изначально – оперативной духовной практикой, интенсивным мышлением (сверхусилием мысли/духа), страстным вопрошанием о предельных смыслах, а значит сферой опаснейшего риска, где любая концептуальная ошибка или даже, казалось бы, незначительный системный сбой в мышлении могут привести к фатальным последствиям: серьёзным ментальным заболеваниям, как в случае с Фридрихом Ницше (сумасшествие), а то и к физической смерти, как в случае с Отто Вейнингером (самоубийство).     

Так вот. В статье Айдына Ализаде обговариваются темы, которые обильно циркулируют во всё сужающимся интеллектуальном космосе нашей республики аж со времён обретения независимости. Эти темы с удовольствием разжёвывают все кому не лень, от таксистов и домохозяек до академиков и «народных» депутатов. Вот они, эти столь горячие и любимые моими соплеменниками темы: кто мы, азербайджанцы или тюрки, Низами Гянджеви «наш», азербайджанский/тюркский гений или персидский, кто является действительным национальным героем Азербайджана, Бабек или Арп-Аслан ну и т. д.  Список тем, заброшенных в наше разгорячённое, самопознающее «национальное сознание» можно продолжить: европейцы мы или азиаты, мусульмане или зароастрийцы, или даже тайные христиане (и почему не иудеи?), генетические потомки великого тюркского этноса или древних албанцев, что лучше для нас, просвещённая монархия азиатских стран или продвинутый евроамериканский либерализм (это конечно, немного другой, чуть более высокий уровень расуждений, но, по большему счёту, то же самое.)...  А самый низкий регистр тематик сейчас активно внедряется в массовое сознание наших соплеменников через модные телевизионные передачи, муссирующие, а главное смакующие позорнейшие бытовые скандалы и превращающие реальные трагедии реально несчастных людей в циничное шоу и балаган, при чём на глазах и с молчаливого, телячье-бараньего согласия самих этих несчастных (это наверное от отчаянья. Но всё равно я стою на своём – афишировать в эфире на всю страну свои межплеменные и межродовые разборки это свинство)...  Да, конечно, все эти глупейшие передачи скопированы с не менее глупейших зарубежных каналов, но, согласитесь, в нашем локальном контексте они смотрятся особо убого и омерзительно (сам не знаю почему).  

Но вернёмся к темам, которые прокручивает А. Ализаде и не только он. Разумеется, поговорить и порассуждать можно обо всём. Тем для разговоров уйма, и затрагивать их никому не возбраняется. Можно, а иногда, наверное, и нужно говорить и о вышеупомянутых вещах. Но одно дело когда подобные разговоры «ни о чём» ведутся на вечеринке, на дне рождения, где-нибудь на пляже, или так, между делом, чтобы убить время и совсем другое дело, когда над ними серьёзно (!) размышляют интелектуалы (добавлю, весьма и весьма уважаемые и ценимые мной). По сути, все эти темы можно свести к одной единственной теме – теме войны долмы, про которую писал Эльмир Мирзоев в статье «Войны долмы – венец абсурда». Это очень умилительно наблюдать, когда на территории Кавказа, шире, всего постсоветского пространства разворачиваются бурные дискуссии, скажем, о принадлежности того или иного мирового гения тому или иному народу. Особенно умилительно наблюдать за этим, находясь в какой-нибудь европейской стране, когда наше фактическое отсутствие на культурно-цивилизованной карте мира зияет с вопиющей очевидностью. 

Сразу выскажу свою позицию по этому поводу: все эти «актуальные» темы потребны только и только государственной идеологии и политике (которые циничны и лживы в самой своей генетической основе) и абсолютно бесполезны для каждой конкретной личности в деле осуществления ею собственного видового (читай: изначально человеческого, антропного) предназначения (= духовной самореализации).

Но почему я говорю о конкретной личности? Потому что любой разговор, рассуждение о чём бы то ни было индивидуум начинает вести от собственного имени, от конкретного «я», а не от безликого и мифического «мы». Но почему-то сразу же соскальзывает на уровень этого бескачественного и концептуально размытого «мы», расписываясь в собственной несостоятельности именно как индивидуума, ибо индивидуум уникален, неделим и количественно не размножаем, а «мы» это вообще пустое место, ничто. Но я забежал несколько вперёд, об уникальности «я» чуть ниже, а сейчас немного о другом...
Вывод первый: делать вывод в самом начале как-то неприлично...

2. Низами Гянджеви, Леонардо да Винчи и прочие изгои.

Впервые с мыслью о том, что Низами не является азербайджанским поэтом и что его сделали (назначили) таковым сталинские культурологи я встретился в книге Ш. Шукурова «Искусство и тайна». Не скрою, эта мысль покоробила меня тогда. Позже я уже неоднократно с этим сталкивался и стал вроде привыкать. А окончательно «успокоился», когда в разговоре с одним итальянцем вдруг неожиданно для себя обнаружил, что многие (не большинство, но многие) итальянцы не считают итальянцем, кого бы вы думали? Не поверите, – самого божественного Леонардо да Винчи (!), предпочитая ему горячего и ультрапатриотичного невротика Микеланджело. Как мне было сказано, это из-за его (Леонардо) морального и политического безразличия или неразборчивости, что не умаляет его «вины»: холодный и расчётливый Леонардо с лёгкостью переходил от одного «спонсора» (властителя) к другому, мог не моргнув глазом поменять один итальянский город на другой, враждебный и находящийся в состоянии войны с первым. Более того, однажды, отчаявшись найти среди своих соотечественников тех, кто смог бы профинансировать его фантастические проекты, он написал письмо турецкому султану, где предлагал инженерные (т.е. военные) услуги (а это уже самая настоящая измена Родине – предлагать стратегические услуги заклятому врагу всей Европы!). Узнав об этой нелюбви простых итальянцев к своему земляку и по совместительству одному из величайших мировых гениев, я тут же вспомнил, что ведь и Иисуса Христа евреи не считают «своим», хотя его национальная принадлежность не вызывает ни у кого сомнения. Наверняка есть и другие примеры. Скажем, азербайджанские (тюркские) философы Средневековья: Бахманьяр, Сухраварди... они, видимо, тоже с треском «пролетают», поскольку писали на распространённом в тогдашней эйкумене арабском. Или, скажем, основоположник нечёткой логики, гений математики и наш соотечественник Лютви-заде...

О чём это говорит? 

Скорее всего о том, что существует некий высший уровень в интеллектуальной природе гомосапиенса, который не умещается в формат среднестатистического мышления большей части населения планеты. Поэтому запредельный уровень не всегда адекватно опознаётся этим мышлением в качестве безусловно ценного именно для всего рода человеческого, а не только для одной конкретной нации. Потому что, если планетарная ценность высших творческих натур была бы осознана людьми на должном уровне, то никогда не возникло бы бесполезных вопросов: кто на каком языке писал, кто кому служил, где и как жил и с кем и т. д.  Гении, рождаясь в конкретном месте и принадлежа к конкретной расе, этносу, народу, на самом деле, приходят ко всему человечеству. И свою принадлежность к конкретной нации навряд-ли превозносят – им не до этого. 

Но, возвращаясь к Низами... ему вменяется в вину то, что он писал не на своём родном, тюркском языке, а на фарси, хотя, – гениям не всегда везёт даже после смерти – его истинное национальное происхождние также подвергается сомнению. Логический вывод: Низами Гянджеви – персидский поэт, следовательно, истинные тюрки-интеллектуалы дружно и упорно не должны принимать этого лингвистического отступника в «свои ряды». Откровенно признаюсь, по большему счёту, случай с Низами для меня не такой уж и принципиальный. Тюрок он или перс, к какой национальной культуре  принадлежит... не важно, ибо он ЕСТЬ (в своих нетленных трудах)  – и точка. Это личный выбор каждого считать его «своим» или «чужим». Дело в другом. Подобное обвинение автоматически адресуется всем, кто излагает мысли на «чужих» языках, что якобы подспудно отражает их неуважительное отношение к собственному народу. Но может не стоит здесь спешить с выводами, может имеет смысл задаться вопросом: а что если мотивация пишущих на других языках несколько иная? Мне вспоминается ситуация с одним из знаковых фигур мировой философии, словенским философом Славой Жижеком, который, вполне сносно владея своим родным словенским, всё же предпочитает писать исключительно на английском. Когда корреспондент люблянского государственного телеканала вежливо, но нагло спросила его, почему же он, эдакий «безродый космополит» не пишет на родном языке, Жижек, как всегда нервно дёргающийся перед телекамерой как последний невротик ответил обескураживающе просто: он крайне заинтересован в распространении своих идей и желает быть прочитанным и услышанным как можно большим количеством людей. По-моему вполне резонная и трезвая мотивация. И я уверен, что если вдруг появился бы язык более универсальный и распространённый в мире, чем английский, то он, не задумываясь, перешёл бы на него. 

В этой связи можно вспомнить и о многих национальных интеллектуалах из постколониальных стран Африки и Азии (в особенности, мыслителей Индии: чего стоит один Кришнамурти); тех, кто писал на английском, французском или испанском языках, благодаря чему магическая энергетика народов, населяющих эти маргинальные страны проникла в интеллектуальное поле ведущих держав, духовно оплодотворив не одно поколение блестящих англосаксонских умов. Известно, что духовный гений Индии Шри Рамакришна в одной из приватных бесед со своим любимым учеником Свами Вивикавандой прямо назвал колонизацию Индии англичанами благодатью (чем не крамольная мысль, ведь сколько-то крови простых, ни в чём не повинных индийцев было пролито!), потому как надменно-аристократическая Великобритания сыграла в судьбе его Родины роль всего лишь послушного инструмента, прикладного средства, этаких кровеносных сосудов/артерий в священном деле распространения сокровищ индийской духовной культуры по всему земному шару.
Вывод второй: с гениями всегда всё непросто...

3. Язык и мысль    

Как не странно, но казалось бы меркантильные проблемы (кто на каком языке пишет и т. д.) выводят нас на далеко не меркантильные вопросы относительно теории смысла, знака, значения, коммуникации и сообщения. Не углубляясь в дебри сакральной лингвистики, скажу следующее. 

Когда говорят, что тот или иной писатель может принадлежать к конкретной национальной культуре только в случае, если он творит на языке этой нации, то исходят из ложной посылки о тождественности чистой мысли и современного языка, который эту мысль выражает. В этом случае говорят, он (писатель) думает на таком-то языке, а значит на уровне чистой мысли принадлежит к нации, являющейся носителем данного языка. Я же считаю, что отождествление мысли и современного языка – глубокое заблуждение. Современные языки являются бледными копиями далёкого Праязыка или, что то же самое, первоязыка человечества, который в некоторых священных традициях поэтически называется ангельским языком или языком птиц...  Поиском этого языка и протоалфавита занимались и в античное время (когда этот язык был уже в значительной степени утрачен) и в Средневековье и даже в наши дни. Достаточно упомянуть имена таких интеллектуальных тяжеловесов как Агриппа Неттесгеймский, Поль Ля Кур, Гвидо фон Лист, Фабр д`Оливе, Сент Ив Альвейдр, Герман Вирт и многих других подвижников, чтобы убедиться в интенсивности и глубине проводимых исследований. Многие учёные гипотетически предполагают, что первоязык существовал до вавилонского смешения языков и восходит, как сказали бы традиционалисты из школы Рене Генона, к Золотому веку (перво)человечества. В те золотые времена, как мы выясним ниже, между мыслью, как вспышка молнии поражавшую мозги и Языком не было временного зазора, а потому скорость мышления совпадала со скоростью самого Бытия, что тривиально значит: (перво)человек Золотого века жил в полной гармонии с Миром, Природой и Богом. После «вавилонского смешения» (условно, разумеется) наметилась устойчивая тенденция к искажению, профанации и деградации, к размыванию символического измерения в языках. 

Но, тем не менее и «после смешения» существовали (а некоторые существуют и поныне) языки близкие к Праязыку, например, санскрит, китайский, арабский, древнетюрский, древнееврейский...  Так вот, я убеждён, что этот самый Праязык и был тем, что можно назвать ЯЗЫКОМ ЧИСТОЙ МЫСЛИ и ДУХА. В этом случае можно говорить о тождестве мысли и языка. Но современные языки, повторяю, это искажённые и деградированные формы первичного Праязыка (под современными языками я имею в виду не столько языки, существующие в наше время, сколько те, что появились как результат искажения первоязыка. Добавлю, что с точки зрения многих традиционных доктрин, современностью называется временной отрезок, охватывающий и античный период). 

Следовательно, эти вторичные языки есть ни что иное, как всего-навсего переводы духовных смыслов с языка мысли на общепринятые современные языки. Причём операция перевода с языка мысли на современный язык внутри сознания человека происходит с такой бешенной скоростью, что он даже не замечает временного зазора между началом и концом этого нейрологического процесса и уверен, что действительно мыслит на том или ином национальном языке. Вкратце и очень эскизно процедуру перевода языка мысли на «обыкновенный» язык можно описать следующим образом.  

Мысль, как импульс, стремительно вторгается в определённые сегменты мозга. Повторяю, мысль не излучается мозгом, как биологическим серым веществом, а вторгается в него как луч откровения из парадоксального ниоткуда (надо полагать, из Зазеркалья). На этой стадии мысль сходна с бесформенной огненной магмой, - это чистая, но могущественная абстракция. Здесь мысль не отличима от духовного смысла, носителем которого она является. Сам мыслящий субъект в этот момент не распознаёт этот импульс мысли как нечто интеллектуально осязаемое. Он лишь интуитивно ощущает некий огненный толчок внутри себя, сильную вибрацию духовного тока. Да, пожалуй, это лучшее определение мысли на этапе появления её в магнитном поле человеческого мозга: она представляет собой сверхскоростную вибрацию духовного тока. Можно ли говорить здесь, уже на этой первичной стадии мыслеприсутствия о явлении языка? О том, что мысль уже схвачена языком и явлена им органам внутреннего восприятия для опознания смысла?  Можно, но с известной нам оговоркой: мысль схватывается «рецепторами» сакрального Первоязыка, имеющего лишь касательное отношение к современным профаническим языкам. Язык (современный) появляется позже, на втором этапе. Он вторичен по отношению к (языку) мысли. Это есть перевод чистой мысли/духа в понятийную стихию, которая уже может быть охвачена органом восприятия для дальнейшего понимания. 

Из сказанного выше я делаю вывод: если в тексте литератора нам важен заключённый в нём энергийный, духовный смысл, а не просто виртуозная словесная эквилибристика, то совершенно не важно на каком именно (современном) языке он пишет. С точки зрения смысла, все современные языки равнозначны. А значит, если современный азербайджанец тюрского происхождения (от Низами до наших дней) пишет не на тюрском, то только по этой причине исключать его из национального контекста как-то опрометчиво и некорректно – это не обогатит, а, скорее, обеднит национальную культуру, предполагающую, как и любая другая культура, систематическое включение в своё поле новых смыслов. Прошу обратить внимание, я говорю именно о включении духовных смыслов, а не о количественных приращениях n-ой арифметической суммы новых культурных продуктов к архиву уже собранного. Что нужно делать для этого? Ну, наверное, всё же, в виде исключения (по Ч. Гусейнову) не лениться переводить значимые труды наших талантливых соотечественников с английского, французского, русского, фарси... и, тем самым, вводить их в наше культурное поле. Хотя, опять же, на личном уровне, каждый сам волен выбирать, кого ему лично включать в собственный список национальных гениев, а кого «не миловать». Потому что в целом, глобальной судьбоносной селекцией, выбором того, кто именно останется в истории или згинет в небытии, и, если останется, то в каком качестве и контексте... всем этим космическим хозяйством занимается небесная концелярия, так сказать агенты Провидения и Божественного Промысла, и не нам смертным лесть в это не наше дело. 
Вывод третий: есть ЯЗЫК и есть языки. Это не одно и то же...

4. Азербайджанство...

...об азербайджанстве. Здесь я, пожалуй, соглашусь с Айдыном Ализаде – азербайджанство не может быть национальностью, это на самом деле искусственно созданная конструкция. Но, как говорится «нет худа без добра». Скажем, если мы живём в стране под названием «Азербайджан», - и вряд ли в ближайшем будущем наша страна поменяет своё название – что мешает нам называться азербайджанцами и, далее, для уточнения добавлять свою подлинную национальность? Скажем, азербайджанец тюрского происхождения... лезгинского, удинского, еврейского, талышского, русского, грузинского и т. д. По примеру США, где так и говорят: американец мексиканского, (итальянского, арабского, ирландского, иранского...) происхождения. Примерно то же самое и в России: каждый гражданин этой страны – по определению россиянин, и, в то же самое время, представитель конкретной нации. Тогда понятие «Азербайджан» сможет послужить неким понятийным интегралом, объединяющим все народы, живущие на нашей территории (помнится, как только первый президент Азербайджана Эльчибей провозгласил идеологический лозунг: «тюркизм, ислам, демократия», тут же пошла негативная волна в малых народах – ведь лозунг в подтексте означал, что Азербайджан только для тюрок. А какому представителю малых народов, населяющих нашу страну это может понравиться?!). Здесь главное понять, что Азербайджан по своей структуре представляет собой малую империю, которая включает множество разных этносов; ситуация сходная с Россией и США. И поэтому выявление объединяющего понятийного интеграла является насущной задачей, способное предотвратить разногласия и конфликты на этно-национальной почве.    

Что касается «бакинства», то здесь я полностью согласен с теми, кто не приемлет это явление. Это на самом деле слабая, жалкая, сентиментальная, слезливо-ностальгическая, а главное, не имеющая будущего конструкция.
Вывод четвёртый: азербайджанства нет, азербайджанцы есть... 

5. «Нет ни эллина, ни иудея». (атеистам можно не читать, хотя полезно)

Ну хорошо, определился человек со своей национальностью, и что дальше, гордиться этим? Не это ли первый и пока безобидный шаг к нацизму (а путь падения таков: патриотизм – национализм – шовинизм – нацизм – расизм, скольжение по наклонной плоскости неизбежно, такова логика этноцентристского сознания)? Ведь существуют те, кто гордиться, что родились представителями той или иной нации. Хотя это равноценно тому, что родился ты во вторник, или в субботу. Не имеет ли смысл вместо этого взять за основу и стремиться воспроизвести в своей жизни стратегии наиболее «продвинутых» исторических личностей, например, Пророков, выше которых я никого не представляю. Действительно, кто может быть по онтологическому статусу выше ...Иисуса... или Мухаммеда и их учений? А согласно им нужно стремиться к стиранию национальных и прочих несущественных различий. В подлинном (не институциональном!) христианстве эта идея выражена во фразе «Нет ни эллина, ни иудея». В исламе же это выражается в концепции мусульманской общины – уммы, войдя в которую индивидуум становится мусульманином (это есть инициация), оставляя за порогом национальные признаки отличия его от других. И лично мне кажется дикостью, когда некоторые мои современники утверждают, что Ислам есть религия арабов, шире, семитов... И что главная беда тюрков, что они-де не подарили миру своего Пророка, вследствии чего ютятся кто где: кто мусульмане, кто христиане, кто буддисты, кто шаманисты и т. д. 

Это ни в коем случае не космополитизм. Пророки не предлагали забыть свои этнические корни. Они лишь призывали грамотно определять приоритеты в жизни: что важнее для индивидуума как духовного существа, следовать по пути акцентирования различий, или пытаться погасить их во имя торжества соборного единства? Решать каждому, на своём индивидуальном уровне. 

Согласен, всё это выглядет утопическим и противоречит зверофантомным принципам современного мира, где наоборот, культивируются различия и противоборство этих различий, хотя цинично заявляют о мультикультурности. Но это не значит, что мы должны потакать этим бесчеловечным принципам и не стремиться к идеалу, не к тому что ЕСТЬ, а к тому, что ДОЛЖНО быть. Стремиться, хотя бы, в области мысли...  А там видно будет, мысль имеет привычку материализоваться. Как говорится, делай, что должен и будь, что будет.       

Вывод пятый: мир качества подразумевает один важный момент: целое не может быть разделено на части, и целое всегда больше, чем просто сумма каких-то частей.
     
6. История: сумма отфильтрованных фикций 

Озабоченность национальной самоидентификацией стимулирует бешенный интерес к истории. Причём интерес, возникший у всех и сразу. Вообще, скажу я вам по секрету, нездоровая страсть к историцизму характерна именно для последних двух веков, когда национальные, этнические и геополитические противоречия обострились до сумасшествия. Раньше такой дикой паталогии не наблюдалось. Каких только исторических книжек не встретишь сейчас на полках наших книжных магазинов. Такое впечатление, что все тайны мира и истории, наконец-таки, раскрылись. Я просто поражаюсь, наблюдая иногда, какие яростные, ожесточённые баталии ведутся на Интернет-форумах, когда эрудированные ребята страстно доказывают (или опровергают) с помощью ссылок и аргументов те или иные «исторические факты». Они, наверное, на самом деле уверены, что знают, о чём говорят. В противовес этому я осмелюсь заявить – никто (за редчайшим исключением) НЕ ЗНАЕТ Истории. Не знают её и учёные-историки. Кстати, в первую очередь, именно они её и не знают. А появление сенсационной теории Носовского-Фоменко вообще показало, что академическая история ничто другое, как сумма отфильтрованных фикций, с которой можно обращаться как вам угодно. Результат всё равно будет один и тот же – никакой. Попытаюсь пояснить.

Что такое история? Это «знание» прошлого. А что такое прошлое? Это то, чего сейчас нет, и о чём мы можем узнать только из фиксирующих это прошлое источников информации.  А теперь представим себе, как происходит эта так называемая фиксация. Вот случается какое-нибудь Событие. Оно происходит в конкретной точке времени. Далее некто – летописец, историк, хроникёр – сообщает, пишет об этом Событии как о факте. Но делает он это уже в другой точке времени, чуть позже. Таким образом, мы имеет две временные точки: время самого События и время сообщения о нём. И пусть даже летописец является прямым очевидцем События и честнейшим человеком, это ничего не меняет, так как серьёзно он сообщает о Событии всё равно чуть позже. К тому же фиксатор не какой-то там бездушный механизм, а живой человек, которому не чуждо ничто человеческое, а зачит, каким бы достоверным он ни старался бы быть, субъективности ему не избежать. Так вот, между этими временными точками имеется временой зазор, через который (учитывая неизбежную субъективность автора-фиксатора) и проступает дух принципиального ИСКАЖЕНИЯ. «Свидетельство» о случившемся Событии представляет собой уже не объективный факт, а, пусть и максимально приближенную к правде, но всё же интерпретационную модель. Далее, это «интерпретационное свидетельство» неоднократно переписывается поздними переписчиками, и, скорее всего, каждый привносит нечто своё, т. е. вносит свою интерпретацию. Интерпретации-свидетельства насслаиваются друг на друга, сгущаются, перемешиваются с трудами уже поздних историков (как правило, из числа народов-победителей, очень важный фактор в деле искажения и без того искажённых «фактов»), которые изучают эти свидетельства, удваивая-утраивая элемент неправды. Всё это приводит к тому, что к сегодняшнему дню мы имеем безразмерный архив бесконечных интерпретаций – потоков целенаправленной лжи. И дело современного учёного-историка, выполняющего социально-идеологический заказ (даже если он об этом не подозревает) заключается в «чёрномагической» рекомбинации этих потоков лжи в угоду сиюминутным интересам основных игроков геополитической «игры в бисер». 

Спрашивается, кому всё это нужно? Отчасти ответ уже прозвучал: не человеку живому, а только и только «большим абстрактным величинам», т. е. геополитическим образованиям, транснациональным корпорациям, государствам, империям, мировым державам, мировой мафии... для манипулирования человеческим вниманием и отвлечения его от ГЛАВНОГО... Другими словами, выступающими по отношению к человеку в качестве вампирических сил.  Добавлю только, что сохранить трезвость по отношению к истории как к научной дисциплине можно только, если подойти к ней с изрядной долей юмора, как к забавному сборнику самоорганизующихся мифов и выработав соответствующую методологию исследования этого игрового мифического пространства.

Вывод шестой: мы не знаем, что было в прошлом...

Теймур Даими

Kultura.Az