Для меня оказалось полной неожиданностью, когда незнакомый голос, доносящийся из телефонной трубки, представился Джозефом.

Hello, Макмуд. Это я, Джозеф, из Техаса. Мы познакомились в самолете. Вы вспомнили меня ?

-      Да, разумеется, я сразу вспомнил вас, - передо мной возник образ Джозефа, такого симпатичного и общительного человека, -  как дела, Джозеф? Откуда вы звоните?

-    Я в Нью-Йорке, приехал по делам на пару дней. Вот выдался свободный вечер и я подумал, что дай-ка я позвоню моему нью-йоркскому знакомому.

-    Вы правильно сделали, Джозеф.  Мы можем встретиться?

-  Да, я на Манхеттене. Подъезжайте к бару «Blue Note», я буду там ждать вас.

-   OK,  до встречи.

Хотя и было уже около восьми часов вечера, но августовский воздух все еще был горячим и очень влажным. Когда я вошел в бар, меня приятно обдал сильно кондиционированный холодный воздух и я вздохнул полной грудью.

Джозеф сидел в дальнем углу полутемного помещния и потягивал виски. В баре, к моему удивлению, было не так много народу, как это бывает обычно в этом популярном заведении любителей джаза. Я это объяснил самому себе летними отпусками. Из динамиков, скрытых в стенах помещения, раздавалось тихое журчание нью-орлеанского джаза. Атмосфера располагала к задушевной беседе.

Я также заказал себе виски.

Джозеф:  Макмуд,  для тебя русский язык  то же самое, что для меня знание  итальянского или  французского?

Махмуд:  Нет, конечно. Русский язык для меня почти родной. В советское время так сложилось, что те, кто учились на русском языке в школе и институте, оказались отсечены от культуры собственного народа. Только единицы могли похвастаться своим литературным (а не просто разговорным) двуязычием и часто это были именно азербайджаноязычные, которым удалось овладеть и русским языком одинаково хорошо. Дело в том, что  мышление и язык теснейшим образом связаны. Вот главная причина раздвоенности русскоязычного азербайджанца. По происхождению я азербайджанец, но с чуждым мне же мышлением, ибо от языка зависит не только содержание, но и структура мысли. И я думаю, что в отличие от «истинного» азербайджанца, я воспринимаю мир несколько по-иному. Кстати, поэтому мой с вами разговор возможно был бы несколько иного ракурса, если бы перед вами сидел азербайджаноязычный азербайджанец.

Джозеф:  Такое раздвоенное состояние мышления мне неведомо. С одной стороны, у таких  как вы, больше возможности проникнуть в чужую культуру, но в то же время может иметь место ограниченность в понимании своей   уникальности  как частицы родного этноса.

Махмуд:  В самолете мы говорили о том, как проложить путь от внутреннего рабства к внутренней свободе человека. Я думал об этом разговоре. Конечно, это глобальная проблема и касается всех людей на земле. И все же, человеку весьма уютно себя чувствовать в толпе, нежели противостоять ей, ему легче быть зависимым, нежели независимым и свободным.

Джозеф:  Человек – это сложнейший природный механизм, состоящий из самых различных психологических элементов. Человек раздираем главным внутренним противоречием. С одной стороны, любой человек уникален, ибо другого точно такого более нет на земле. Психологическое «Я» человека -    это интегральный стержень, определяющий уникальность каждого человека. С другой стороны, этот же человек как «все», то есть он одновременно как бы обезличен. Вот это противоречивое состояние -  быть одновременно уникальным и безличным. Итак, каждый человек движим этими мощнейшими рычагами: уникальностью и стадностью. Абсолютно все его поступки определяют результат взаимодействия этих двух рычагов. Что сильнее, что доминирует, то и определяет человека.

Человек есть «Я» плюс «МЫ».  Если в человеке довлеет чувство стадности, если он как все, то такой человек по сути своей внутренний раб. Если же в человеке преобладает его уникальность, его индивидуализм, то такой человек обладает, либо близок к внутренней свободе. Чувство стадности принуждает человека к послушанию и слепой вере, чувство уникальности  -  к бунту, творчеству, сомнениям. И чем больше в обществе людей с преобладанием чувства уникальности, тем больше такое общество продвинутое, зрелое, гражданственное и свободное.

Махмуд:  Если послушать западных теоретиков, то получается, что три четверти населения земли идут по ложному пути и у них не все в порядке, а у одной четвертой  (у западного мира) все OK.

Джозеф:  Да, вы правы. За последние 20-30 лет много чего изменилось в западном мире и, к сожалению, не в лучшую сторону. Но дело в том, что теории более инертны и складываются в течении десятков лет, в результате выкристализовывается стойкая парадигма, которую не так-то просто сломать. Всегда необходим какой-то социально-политичский катаклизм, чтобы произошел слом парадигмы. А жизнь и человеческая практика бегут впереди, оставляя всякие теории далеко позади. 

Махмуд: Давайте вернемся к вопросу о раздвоенности личности на стадно-  коллективное «Мы» и индивидуально-уникальное «Я». Возможно, что именно эта раздвоенность является причиной, или одной из причин, внутреннегоантагонизма, который выплескивается  наружу в виде негативизма и различной степени агрессивности.

Джозеф: Довольно оригинальный вывод, однако в этом что-то есть. Страдание тела происходит от того, что человек не только единство, но и множественность. То есть люди, благодаря всеобщей взаимосвязи представляют собой единство (как все), но так как они и множественность (индивиды) они постоянно вредят друг другу  из-за своего различия, ради своей пользы. Один пожирает другого, так как он сходен с ним и в тоже время отличен от него.

Махмуд:  Каким образом возможна внутренняя трансформация от преобладания чувства стадности к доминированию уникальности в человеке?

Джозеф:Социальным выражением доминанты стадности в человеке является ЛЕНЬ. Лень человека парализует его волю, не дает ему осуществить все его способности и возможности. Никто не отрицает тяжести доли человеческой, его незащищенности перед противостоящими ему силами. Но надо не согнуться под тяжестью этого признания, а противопоставить ему убеждения в огромной силе конструктивных возможностей человека, зачастую латентных.

Махмуд: Ну что вы, Джозеф, средний человек патологически ленив. Он скорее согласен ползать по земле, как червь, чем парить в небе, как птица. Он не хочет видеть вокруг себя что-либо, кроме ежедневного будничного опыта, хотя мог бы постигнуть мир и стать личностью.

Джозеф:  Вот вы произнесли ключевое слово  -  «постигнуть». Знакомство с миром мысли помогает преодолеть мир будничного  и ограниченного существования слепого обывателя. Чем больше постигаешь, тем сильнее ощущаешь восторг от того, что постиг. Для людей нет ничего невозможного. Все зависит от усилий воли каждого человека.

Махмуд:  И все же, мне кажется, что существует таинственная сила, которая сдерживает человека, мешает ему овладеть полной властью над своими возможностями. Такое впечатление, что  внутри человека живут неведомые паразиты, задача которых не давать ему ощущать свою свободу.

Джозеф: Поэтому я всегда ратую за внутреннюю работу каждого человека с самим собой. То есть я считаю, что психобиологическая эволюция, а может быть и революция, важнее всяких политических революция и социально-классовой борьбы.

Махмуд:  А какова социальная составляющая этого внутреннего противоречия между личностным и коллективным в человеке ? Вернее, что происходит в социальном преломлении с этим противоречием или как это противоречие отражается на социальных  процессах  в обществе. Как это работает?

Джазеф:  Как я уже говорил вам, в любом человеке, где бы он не жил  -  на Западе или на Востоке -  сосуществуют два начала: индивидуалистическое, личностное и коллективное, общинное. Они существуют в единстве, только в разные исторические периоды меняется их соотношение. На ранних этапах развития господствующее положение занимало коллективное сознание. На более поздних этапах, особенно в западных странах, оно сменилось на личностное, индивидуалистическое сознание.  Момент, связанный с трансформацией этих двух начал и порождает конфликты. Коллизия смены типов сознания есть одна из причин социальных   конфликтов в обществе.

Махмуд: Не это ли происходит сейчас в арабских странах?

Джозеф: Совершенно точно. Мы живые свидетели этих процессов, происходящих в этих странах. Содержание общинного сознания представляет собой определенную структуру, где все имеет свое место, взаимосвязано и строго иерархично. Положение индивида политически, социально и локально ограничено. Оно опутано запретами и особенно бесчисленными регламентациями в форме обычаев и традиций. Оценка индивида происходит в зависимости от принадлежности к той или иной социальной группе, а не то что человек из себя представляет.

Махмуд : Под социальными группами вы подразумеваете кланы и трайбы?

Джозеф: Да, можно и так сказать. В свою очередь личностное сознание означает, что   человек соглашается взять на себя ответственность за каждый свой шаг, может осознавать уникальность и вместе с тем универсальность каждого человеческого существа, что для члена любой социальной общности всегда существует право на свободный личный выбор, которыйне может быть предопределен ничем внешним. Личность самостоятельно решает для себя все основные вопросы бытия (в том числе политические, экономические,этические и эстетические).  На Западе индивидуализм вот уже на протяжении последних пяти-шести столетий его истории преобладал над коллективизмом. Для остального мира, в том числе и Азербайджана, свойственно иное миропонимание, в  соответствии с которым не «Я» , а  «Мы» составляет основу  коллективного сознания, носителем которого вплоть до 20 века  оставалась крестьянская община. Основными свойствами данного типа социальной организации, распространенной во всех традиционных  обществах, были ориентация на статичность и неизменность тех традиций  и идеалов, которые укоренились в границах этого сообщества. Начиная с 20 века происходят изменения глубинных основ крестьянской жизни. По мере укрепления частного начала, поглощение личности общиной постепенно уменьшается.

Махмуд: А как повлиял крах СССР на соотношение личного и коллективного в советском человеке ? 

Джозеф: О, это был действительно гигантский катаклизм для населения, которое абсолютно не было готово к такому неожиданному повороту истории. Был нанесен сокрушительный удар по коллективному сознанию советских людей и жизненные обстоятельства насильственно стали насаждать чуждое многим  индивидуалистическое сознание. Деваться было некуда и времени не было учиться, надо было выживать.  Но такие люди, с внезапно сломленным сознанием, подвержены в значительной степени влиянию. Они изо всех сил стремятся к социальности, хотят быть членами устойчивого социума, полагаются в суждениях не на себя, пытаются компенсировать свое отставание в овладении новыми формами труда, предъявляя требования государству о социальной помощи.  Но    подлинного, стабильного  общества они лишены. В конечном счете это ведет к глубокому расколу  и конфликтам.

Махмуд:  Джозеф, по-моему вы слишком увлеклись теорией взаимоотношения личностного и коллективного, выведя за скобки значимость и ответственность властей и элит в этом процессе.

Джозеф: О, это само собой разумеющее, очень много зависит от головы и шеи.

Махмуд: Я думаю, что мы, азербайджанцы, имеем взрывной характер. В то же время мы можем пребывать длительное время в состоянии покоя, апатичности, трусоватости и равнодушия. При определенных экстремальных ситуациях ( например  развал СССР, события в Степанакерте, убийство двух азербайджанцев – первая кровь в конфликте) мы можем взорваться и уже нас будет трудно остановить. Затем эта экспрессия вновь сменяется длительным спадом и отрешенностью от действительности, состояние которое власти гордо называют стабильностью и гордятся тем, что добились ее. Так где же здесь психобиологическая эволюция человека и народа?

Джозеф:  Психобиологическая эволюция человека, и в целом народа, происходит

непрерывно, каждый божий день. Она работает незаметно и невидимо. Но на этот процесс накладывается характер народа и внешние  обстоятельства, которые  могут ускорять, либо тормозить эту эволюцию. В то же время всегда необходим толчок, какой-то сейсмотектонический сдвиг, некий жертвенный акт, который пронзит сердца многих людей ( как это было с самосожжением на площади Тахрир в Каире). А так называемая стабильнось схожа с состоянием  крутого горного склона, где случайное движение одного камня может привести в движение огромный оползень.            

Махмуд:  А какую роль может сыграть чужой опыт в этой психобиологической эволюции конкретного народа?

Джозеф: Опыт – это одно из тех слов, которое таит в себе огромный содержательный смысл. Понимаете, опыт может быть перенят лишь на определенных уровнях. Есть такой уровень, когда опыт уже невозможно перенять, невозможно использовать на готове. Если принять различные уровни содержания опыта, то низшие уровни перенять возможно, а высшие  - не перенимаются.

Так, например, на бытовом уровне   -   поведенческий опыт, опыт манер  и прочее практически возможно перенять, тогда как стратегию жизни, а зачастую даже и тактику жизнедеятельности человека, перенять почти не возможно. Каждый обязательно должен ошибиться именно на том месте, о котором его предупреждали.  А тем более, если речь идет о перенятии опыта на уровне нации.

Каждый народ идет своей дорогой и не обязательно оригинальной. Напротив, народы зачастую преодолевают путь, когда-то пройденный другими  народами, часто совершая те же ошибки. Народы проходят все стадии развития (возможно с различной  скоростью) , необходимые им для достижения того или иного уровня.   Вот поэтому и говорят, что опыт увеличивает нашу мудрость, но к сожалению , не уменьшает нашу глупость.

Прежде чем Махмуд собрался ответить, Джозеф посмотрел на часы и с сожалением в голосе произнес :

-    Я очень извиняюсь, но мне пора идти. Было очень интересно. Надеюсь, что это наша не последняя беседа. Приезжайте в Техас и мы славно проведем время. Там есть что посмотреть. И Джозеф исчез так же внезапно, как и появился.

Айзек Алиев

Нью-Йорк

Kultura.Az