Из истории примирения религий

Эта статья обращена к приверженцам Ислама, хотя совсем неплохо, если  она попадет в поле внимания приверженцев других религий, так как это позволит им  увидеть образцы религиозно-интеллектуальных размышлений и духовных поисков в рамках мусульманства.

Как и перед представителями других религий, перед мусульманином стоит один весьма драматичный вопрос: если я, согласно пути поклонения моей религии, должен связать осознание Бога с глубинами моего духа, то в этом случае эта связь приводит меня к пониманию истинности моей религии. Но тогда я должен считать иные веры и религии неистинными, неверными. Если же я считаю другие религии неистинными, как я могу согласиться с их  равноправным существованием наряду с Исламом?[1]

Вопрос этот, с позиции собственной религии,  веками волновал не только мусульман, но и представителей всех развитых религий. Хотя многие или не знали как на него отвечать, или же находили какой-либо формальный ответ. Между тем, появлялись люди, которые признавали и оправдывали право другой ( чужой) религии на существование. В связи с этим, немецкий исследователь Бруно Хек напоминает нам одну мысль Гете: “Если Ислам - подчинение воле Аллаха, то мы все живем и умираем в Исламе”.[2] Это - пример признания Ислама в рамках Христианства. Как видно, Гете потому и приводит данный аргумент об Исламе - как религии подчинения воле Бога, что он не может быть чуждым истинным верующим любой веры.

Великий муж Ислама - Джелаледдин Руми - для признания прав всех религий находит аргумент в другом, а именно в их различии: все религии по своей сути едины, “различия в способах продвижения, но не в истинности путей”.[3]

Голпинарлы пишет, что даже один христианский священник  из окрестностей Стамбула был мюридом (духовным учеником) Руми. Это показывает, что Руми не только на словах, но и в своей практической жизни действовал сообразно признанию прав других религий. Христианский священник, оставаясь приверженцем собственной религии, в то же время мог стать духовным учеником учителя-мусульманина.

Следует знать, что такие великие мусульманские философы, как Фараби и азербайджанец Насиреддин Туси, были противниками разделения религий на истинные и ложные, писав, что Бог един, а разные религии, просто, разнообразные пути к Нему. Господь  указал путь (религию) каждому народу согласно его духу и психологии.

В Индии первый пример примирения религий дал Кабир. Согласно преданию,  его мать происходила из касты Брахманов, а он сам был воспитан как мусульманин. Впоследствии Кабир пытался синтезировать Индуизм с Исламом и полученную в результате религию назвал “Сахаджа йога”(“Простое единство”). В этой религии он оставляет индуистское учение метемпсихоза и понятие кармы, отвергая идолопоклонничество, аскетизм и систему каст. Из Ислама он берет идею строгого монотеизма и равенства всех перед Богом.

После Кабира идея синтеза религий став популярной повлияла и на основателя Сиххизма Гуру Нанак. Этот последний в своей религии пытался воспользоваться энергетикой определенных символов Ислама и Индуизма. Создателя он называл мусульманскими именами Худа, Сахиб, и индуистскими именами Хари (Hari) и Рама.[4]

Известно, что Рамакришна последовательно молился согласно предписаниям основных мировых религий, не усматривая в них принципиального различия.

Примеры признания других религий можно увидеть и в Иудаизме. Возглавляющий в VIII веке мессианское движение в Палестине Абу Иса выдвинул следующую идею: чтобы примириться с Христианством и Исламом, следует признать пророческую миссию Иисуса и Мухаммеда. Они должны быть признаны истинными пророками не евреев.[5]

Специальное “изобретение” демократии

Хотя демократия при своем становлении подвергалась влияниям религиозных идей Христианства (конкретно, Протестантизма), в дальнейшем, выбрав путь отказа от предпочтения какой-либо религии, она объявила о свободе совести и вероисповедания. Демократия, как политический режим, создала  “правила игры” для религиозного примирения. Согласно этим правилам все религии и верования, не распространяющие вокруг себя идеи зла и насилия, обладают равными правами, беспрепятственно пропагандируют себя, и привлекают к себе новых людей.

Создание в обществе равных возможностей всем религиям является политической и правовой стороной решения проблемы. Если же подойти к предоставляемым демократией равным правам с позиции Ислама, если рассматривать эти права не с политической, а с религиозной точки зрения, то можно отметить, что и с этой стороны у этих прав есть свои преимущества. Чтобы  развить у себя исламское понимание, исламский взгляд, приобрести в своей религии духовное великодушие, получить нравственную (духовную) энергию, мы должны принять условия состязательности, соревновательности с другими религиями при равных правах..

Рассерженные миссионерской пропагандой в Азербайджане люди должны обратить внимание на эту сторону проблемы. Наше соперничество, конкуренция с миссионерами должно осуществляться мирными путями. То есть, мы так должны развить наше понимание Ислама, чтобы оно не было чуждым духовному миру молодежи, чтобы оно не подавляло права и свободы женщин. Только в этом случае молодые люди могут найти в Исламе то, что миссионеры предлагают найти в Христианстве, Кришнаизме и Буддизме.

Переход из идеи вводящей в заблуждение  бесконечности  к проблеме невмешательства в религии

А теперь в русле Ислама обратимся к поиску ответа на поставленный в начале статьи вопрос. Повторим его в перефразируемой форме. Можно ли разделить религии на истинные и ложные? По нашему мнению, аристотелевское понимание дихатомии “истина-ложь” не является адекватным для взаимоотношений религий. Подобно тому, как для науки не является адекватной оценка евклидовой геометрии как плохой, а гауссовой -  как хорошей. Вот почему, определение Кришнаизма – ложной религией, а Иудаизма - истинной, или похвала Ислама как истинной религии, а Христианство – ложной неминуемо приводит к бессмысленным с точки зрения науки заключениям и выводам.

Если для кого-то, слишком приверженного к собственной религии, наши слова могут стать причиной гнева, мы приведем в качестве примера одну парадоксальную для обыденного ума вещь. В современной науке аристотелевская концепция истины уже поставлена под сомнение достаточными доказательствами. Аристотель говорил, что если мысль в нашей голове соответствует предмету или верно его отражает, то она истинна. Упомянув этот тезис  английский философ А. Уайтхед на примере известной научной дискуссии показал его хрупкость перед новой ситуацией в науке: Галилей говорил, что Земля движется, а Солнце неподвижно; инквизиция утверждала, что Земля неподвижна, а Солнце движется; ньютоновские астрономы, придерживающиеся абсолютной теории космоса, считали, что и Солнце, и Земля находятся в состоянии движения. Сейчас мы говорим, что любое из трех высказываний является одинаково истинным... вопрос о движениях Земли и Солнца отражал реально существующий во вселенной факт, и все стороны высказывали важные истины, относящиеся к нему. Правда, с позиции знания тех времен данные истины представлялись несовместимыми.[6]

Конечно, нельзя всецело прилагать научные принципы к религиям, однако, хорошо понимая условность всего нами сказанного, отметим, что каждая религия, оставаясь приверженной своим фундаментальным принципам, истинна в своем саморазвитии (готова к раскрытию подобно бутону цветка).[7]

Чтобы развить сказанное, предпримем следующий шаг. Многие, осознанно или неосознанно принимают религию как систему символов. В этом смысле можно сказать, что каждая религия – это особая “языковая система”, призванная служить коммуникацию, где в разных трансформациях присутствуют трансцендентная информация. Мысли, выраженные словами, с помощью знаков означают для нас нечто. Религии - это также специальные языки-коды, символы, которые означают, проявляют  нам Трансцендентный, Скрытый Мир. Принимая коммуникативный, кодовый статус религий поставим такой вопрос: можно ли сравнивать языки между собой с позиции дихатомии “лучше-худшее”, “высшее-низшее?”

Безусловно, языки поддаются разным сравнениям. Например, один язык по своей архитектонике может быть сложным подобно готическим строениям, в то время как другой может походить на безыскусный дом старого Баку. Кто-то из этого сравнения может превознести готический собор до небес, однако, в конце концов, он станет жертвой бессмысленных противоречий, порожденных этим сравнением. В архитектурном стиле бакинского дома могут быть обнаружены реминсценции древних архитектурных идей, имеющих бесценное значение. Разве мы удивимся, услышав, что цена дошедшей до нас из глубин веков и несущей в себе тнформации о некоем забытомом мире обломка фаянсовой чаши гораздо выше чем стоимость автомобиля “Мерседес?!”

Существуют такие уровни духа, которые более адекватно открываются неким примитивным языком, нежели развитым английским. Аналогично обстоит дело и с  религиями. Одна религия, будучи более многослойной и сложной, благодаря этому может выражать какие-то информации от Скрытого мира. Но бывает и так, что при переходе от плана природы к плану духа, примитивный тотемизм также скрывает в себе невообразимые возможности выражения Трансцендентного. Нам, мусульманам, смотрящим  с позиции Ислама на другие религии, неплохо было бы помнить это.

Сделаем еще один шаг для продвижения нового понимания совместимости религий. Если мы будем размышлять с позиции теологической системы, то можем сказать, что взаимоотношения Бога и человека построены на вводящей в заблуждение бесконечности. Почему же бесконечность нас путает? Потому, что, демонстрируя тебе нечто в качестве последней инстанции, дальше показывает, что оно вовсе не таково. Небосклон не находится от нас в в бесконечной далии, но и он часто играет с нами в игру бесконечности, вводящей нас в заблуждение.

Что же касается взаимоотношений Бога и человека, то здесь реальная бесконечность выстраивает перед человеком бесчисленные вводящие в заблуждение ловушки. Истинный мусульманин, чтобы усвоить идею Аллаха, выстраивает цепь пленительных, очаровательных мыслей и ему кажется,. что НАШЕЛ ЕГО. Но проходит время, это последнее найденное прибежище, упокоенное в его душе как конечная истина, начинает отклоняться его от Бога. Наверное, поэтому Сумун (современник суфийского мистика Джунейда) сказал о суфизме как об одной из форм благочестия следующие слова: 

Тасаввуф (суфизм)- это отсутствие господства над чем-то бы ни было. И в то же время - это отвержение своего рабства чему бы то ни было.[8]

Если это выражение проанализировать в связи с вводящей в заблуждение бесконечностью, то можно сказать, что благочестие не может сделать идолом почитания ни одну идею, даже самую восхитительную. Именно результатом того, что люди не хотели быть рабами конкретных идей, является возникновение сект в религиях, и появление тех, кто не может успокоиться в достигнутом. Отсюда для нас вывод: мусульманин, оставаясь мусульманином, не должен считать символы своей веры последним пристанищем. Ему следует осознавать пути других религий, отдаваться бесконечному изменению, в то же время пребывая в своей религии. Эта новая перспектива, стоящая сегодня перед исламским сознанием.

Оставаясь в рамках своей религии и осмысливая  многочисленных вопросов в исламской религиозности в терминах вводящих в заблуждение бесконечности, мы находим аргументы и в пользу других религиозных поисков. Великий муж суфизма Фаридаддин Аттар говорил, что у каждой песчинки есть своя дверь, и от каждой песчинки к Нему идет собственный путь.[9].

Вот поучение, вытекающее из этой мудрости: мы должны знать, что у каждой религии есть своя дверь и в этом случае из каждой религии к Нему ведет своя, отличная от других, дорога.

Вводящая нас в заблуждение и ошеломляющая этим нас бесконечность, составляя фундамент взаимоотношений Бога и человека, порождает довольно странные события в нашем мире и культуре. Например, обманутые этой бесконечностью люди, находя в религиозных книгах несоответствия, начинают размышлять в терминах “истина-ложь”. Так, читая в Торе о жертвоприношении Исаака Авраамом, а в Коране - Ибрагимом - Исмаила, некоторые думают, что одно из этих свидетельств должно быть ложным. Верующий-иудаист говорит об ошибке в Коране, а верующий-мусульманин говорит об искажении первичных текстов Торы. Между тем, религиозный интеллектуал, знающий о наличии вводящей в заблуждение человека бесконечности и старающийся вырваться из ее ловушек ставит вопрос иначе: если Бог согласился на  несоответствие между Торой и Кораном, следовательно здесь заключена некая мудрость, или смысл, умысел.

Несоответствие - это не результат дихатомии “истина-ложь”, а побуждение для размышлений над двумя различными векторами одной линии. В Протестантизме есть идея “это мое призвание”, которая управляет сознанием людей. Ее смысл заключается в следующем: выполнять свой долг в мирской профессии -  высокая ступень нравственной, духовной жизни человека. Это слово “призвание” («beruf») впервые вызвало острое внимание благодаря Библии, причем не оригиналу этой Книги, а благодаря переведенной на немецкий язык М. Лютером книге “Иисус, сын Сирахов”.[10]. Оказалось, что, слово “призвание” не совсем верно акцентированное, произвело в культуре великий переворот, сыграв существенную роль в формировании духа капитализма. Это пример тому, как казавщиеся ошибкой, недоразумением элементы религиозных текстов могут сработать конструктивно, позитивно порождающим началом.

Наша цель - приведенными фактами отринуть примитивные схемы “истина-ложь”, “высшее - низшее” в подходе к религиям, отвергнуть ироничное отношение ко всему другому, иному в чужой религиозной культуре.

Ниязи Мехти

Kultura.Az