А информация, как мы сказали, в основном многим доставляет удовольствие, если она запретная. Новая реальность выяснила, что следует освободиться от формулы «информация доставляет удовольствие, потому потребна». Вместо него надлежит освоить формулу «информация полезна, потому потребна». Однако стало ясно, что задействование этой последней формулы сопряжено с определенными трудностями. Стало ясно, что, во-первых, азербайджанцы должны выйти на широкое «меню» реальных потребностей. То есть, если в стране экономия монополизирована и потому шанс зарабатывать деньги у большинства существенно ограничен, если граждане из-за фальсификаций выборов не верят в них, и потому не чувствуют себя участниками определения будущего страны, они становятся суженными существами. У них суженными становятся и восприятие, и мотивации и потребности. Чтобы ясно было наше утверждение, обратимся к проблеме выборов. Если в стране происходят реальные выборы, то граждане имеют большую потребность в ознакомление с биографиями, послужными списками претендентов, их обещаниями с тем, чтобы сделать свой выбор.

До Переходного периода, конечно, не у всех азербайджанцев, но у тех, для кого желанным был мир свободных сознаний и свободных бесед, идея свободы слова, породила иллюзию, что, в конце концов, азербайджанский человек освободится от скучных, закостенелых стереотипов поведения и беседы, в результате чего произойдет раскрепощение духа. Все это, как будто, произошло. Но взамен мы получили якобы живых, а в действительности болтливых ведущих-певцов и шоуменов. Не плохо было бы воспринимать сказанное нами на фоне слов испанского философа Ортегаи-Гассет. Он писал, что прежде массы не владели информацией, поэтому воздерживались от рассуждений по поводу общественных событий. В наш век благодаря Масс медии, в Европе широко распространяется различного рода информация и поэтому каждый обо всем что-то знает. Вот почему каждый случайный человек рассуждает обо всем. Он уже отвык слушать, и только говорит. Таким образом, благодаря СМИ словоблудие распространилось по всему обществу, все говорят и трудно найти человека изъявившего желание слушать. Поэтому, - это уже говорит Michel de Certyean, - Медия заставила заговорить мир вещей, раньше пребывающий в безмолвии и теперь этот мир безостановочно болтает.       

Раньше в Азербайджане только поэты и писатели заставляли говорить вещей сквозь свои тексты. Это так сказать входило в их компетенцию (философствование Асиф ата нарушало это правило, поэтому он воспринимался в ряду поэтов, или же оценивался в признаках «не бытующих у нас философов»). В настоящее время от писателей и поэтов отнята такая привилегия. Может, поэтому в нашей культуре они остались не у дел. Ныне газетные журналисты, теле-журналисты, политики заговаривают обо всем, что есть. Так, на ночных каналах журналисты заставляют гомосексуалов и бисексуалов разглагольствовать якобы о тайнах человеческой психики, а на дневных каналах они провоцирует на откровение бывших воров, нищих и завистников. Телевизионшики улавливают мимолетные скверные мимики политиков, смакуют кровавые трупы людей с тем, чтобы все это источало на все четыре стороны семантические «радиации». Политики в отличии от функционеров бывшего Советского Союза, строят свою речь с изобилием метафор, вовлекающих в их тексты самые запретные и безмолвные вещи. Такой шум и гам, такое многоречие, если смотреть на них из скучного и серого мира Советской эпохи, казались бы многоцветной ярмаркой. В наше же время становится ясно, что ценность «изобильного многоголосья» всего на всего в том, что оно альтернатива застойной атмосфере и это уже есть кое-что. Одним словом, наше время выяснило, что когда приходит желанное, оказывается, что оно не столь хорошо!

Атмосфера свободы, мир независимых, самостоятельных людей вскрыли раньше не предполагаемые трудности на пути тех, которые привыкли отличаться от других и привыкли предлагать обществу разного рода новизну. В советское время талантливые художники, мечтавшие о свободе творчества думали, что лишь бы была свобода, и они покажут на какие величественные деяния способны. В то время, когда они впадали в экстаз, создавая разного рода оригинальные произведения, не могли и думать, что многое из того, что они создают, является маленькими отклонениями и маленькими движениями на фоне общей скуки и безмолвия. Этот фон превращал легкие отклонения и сдвигов в нечто, великое, впечатляющее. И это искусственное впечатление создавало у людей художественного творчества и науки иллюзию того, что они создают высокое, непредвиденное, невозможное (Ролан Барт) искусство.

Когда появилась относительная свобода Переходного периода, все начали «производить»  какую-то новизну и в этой ситуации талантливым людям из советской эпохи стало трудно выделяться чем-то среди других, особенно  молодых. Стало ясно, что атмосфера свободы творчества не дает автоматического успеха даже этим талантам. В условиях одинаковых возможностей и острой конкуренции успех зависит от продуманного, вычисленного наперед проекта. Таким образом, в настоящее время перед художниками и учеными, создававшими трудные вещи в режиме простоты (вседозволенности), возник режим трудностей в деле легкого прорыва вперед. Очень мало людей, таких как Вагиф Ибрагимоглу, Рафик Таги, Рахман Бадалов, Кямал Абдулла, Айдын Талыбзаде и другие смогли в этой ситуации ответить требованиям времени.    

Болтливость, многоречие Масс медии по сравнению с эпохой Застоя оставляют впечатления  виртуозной игры ума и живости духа. Однако этот эффект воспринимается как эффект при сравнении с прошлым. В перспективе будущего созданный СМИ современный болтливый мир кажется мимикрией живости и свободы. Кстати, в Азербайджане также появилась трагическая и/или комическая ситуация, аналогичная той, которая имела место в Западном Авангарде. Люди науки знают, что в Авангардном искусстве, как только создавалось  значимо новое для элитарного искусства, оно тут же тиражировалось в массовом искусстве. Так, в поп-музыке распросторанились музыкальные звуки с необычайной фактурой, бывшие первоначально эзотерическими достояниями Авангарда. Аналогичным образом в Шоу программах часто используют реплики от нон-фигуративной живописи Модерна. Так же в Азербайджане, - одно время синтаксис и дискурсы Мир Шахина появились подобно авангардным перлам. Таковыми же были аналитико-политологические этюды Али Аббасова, публикуемые под псевдонимом «Сейид Сиа» в газете «Пресс факт». Они демонстрировали интеллектуальное изобилие и россыпь. В одно время геополитическая комбинаторика Гусейнбала Салимова представляла собой остроумные «шахматные партии» в письме. Начиная 1996-1997 годов эти трудные изобретения стали на «языке» десятков журналистов легкими подражаниями. Сегодня весь «АНС», весь «Спаъе» состоят из маленьких миршахинчиков. Стиль названных мною авторов тиражируется также в многочисленных газетных статьях. 

Таким образом, азербайджанцы вошли в Переходный этап с меню наивного счастья и здесь обнаружилось, что нет ничего из того, что было записано в нем.

В чем мы стали умнее в Переходном периоде

Массовое поумнение невозможно. Однако если массовое поглупление  перестает существовать, хочется назвать это приобщением к уму. В Азербайджане массовое поглупление началось в первые годаы Переходного периода с «формул мудрости», кочевавших в устах многих людей. Эрих Фромм говорил, что даже в самых примитивных обществах можно встретить достаточное количество «формул мудрости». Однако мы употребляем это выражение несколько иронически.

Для азербайджанцев с 1998 года одной из навязчивых формул мудрости было выражение «став единым кулаком ударить в одну точку», что означало необходимость национального единства (милли бирлик). Азербайджанские турки из тех наций, которые претендуют на умение вести задумчивые и увлекательные беседы. Это хорошая претензия, но целый народ не может поддерживать ее, ибо невозможно, чтобы столько людей трудились над собой для овладения способами ведение вдумчивой беседы. Поэтому люди с такой претензией, но не способные ради нее пройти по лабиринтам предподготовки, прибегают к разным «формулам мудрости». Вот почему, идея «единства нации» приблизительно до 1997 года продолжала быть лейтмотивом чуть ли не всех бесед и текстов нации. Люди без устали повторяли, подхватывали ее (надоев этим интеллектуалам). При употреблении она трансформировалась в разные выражения типа «на что нам столько партий», «на что нам столько газет» (противопоставление множественного единому). Только в 1998 году формула «единства нации» вдруг как в тумане исчезла из бесед и статей. С этого времени людей, употреблявших выражение «став единим кулаком бить в одну точку», становится значительно меньше.

Другая формула тех времен принадлежала теории заговора и предполагала, что во всем обнаруживаются следы тайных сценариев. Начиная с карабахских событий, азербайджанцы с каким-то скрытым мазохистическим удовольствем рассуждали о себе как о жертвах заговора каких-то зарубежных центров. Интересно, что в отличие от формулы «единства нации», конспирологические сценарии овладели не только мышлением обыкновенных людей, но управляли рассуждениями многих интеллектуалов. Что касается человека с улицы, в 1992-1993 годах в его рассуждениях о политике ключевым словом было «игра». Он считал, что предназначенные для восприятия людей действия и поступки политиков и политических центров являются обманывающими, уводящими играми. Подозрение, что политики не искренни, распространено во всем мире. Изобретение выражения «публичной политики» как раз подразумевает не только открытость политики, но и долю нераскрытости ее профанам. Однако на устах азербайджанцев «они играют игру» («ойун ойнайырлар»), «все это игра» (хамысы ойундур) означало полное недоверие политикам и политике. Причем, употребляя эту формулу мудрости, человек с улицы действительно чувствовал себя в позе мудреца.   

Приблизительно с 1998 года, можно считать, что и эта формула вышла из употребления (из моды). Но взамен, по принципу эстафеты она уступила место новой формуле интеллектуальности в прессе и телеканалах. Ее можно обозначить как «вскрытие глубины». Сначала аналитики АНС, затем и  других негосударственных каналов начали строить свои заумные анализы на основе перечисления возможных вариантов отношений политиков, партий и государств. Этот стиль уже не опирался на теории заговоров. Он отправлялся от парадигмы глубины. Все хотели обнаружить глубинные причины, все стремились разоблачить скрытые цели.

В философии, начиная с Нитцше и кончая Поппером, многие мыслители занимались деконструкцией идеи глубины, поэтому здесь устои оперирования глубиной расшатаны. Однако в азербайджанской прессе и телеканалах разглагольствования о глубинных, а также скрытых целяхй политических событий и процессов стали настолько навязчивыми, что уже опошляются. На Западе и даже в Турции очень редко можно встретить статью о политике с претензией разоблачить тайные планы. В Азербайджане же многие журналисты болеют болезнью знания глубины. Таким образом, азербайджанская Медия стала такой болтливой еще от того, что ей мерещится глубина в очень многих местах. Объемность глубины требует объемности речи, то есть многоречия, от того пресса обрушивает на нас столько фраз и предложений. 

Переходный этап Азербайджана как «лаборатория» демократии

В гуманитарных, да и естественных науках всякое рассуждение о системности начало наводить скуку. В связи с термином «структура» подобная ситуация имела место в 70-е годы во Франции (примечательно, что только слова «Аллах» или «Бог» несмотря на то, что тысячелетиями не сходя с уст людей, не изнашиваются). В 70-е годы «структура» как термин стала настолько надоедливой, что  известному французскому интеллектуалу Фуко пришлось отмахиваться от него, обратив внимание своего оппонента на то, что в своем выступлении он ни разу не употребил его. И далее добавил, что на него ошеломляющее впечатление произвело написанное во время майского движения (1968 г.) предложение: «Структуры не выходят на улицу». Таким образом, людям науки, очарованным структурами это, предложение как бы говорило, что они очарованы фиктивным существом.

В эпоху Переходного периода мы сами стали свидетелями, как такие якобы выразительные слова как «менталитет», «шоу», «имидж», «иктидар» (власть) став от частого употребления пошлыми, начали поочередно выходить из употребления, по крайней мере, умных и образованных людей.  

Теперь вернемся к теме системности демократии. На пути к демократии Азербайджан имеет большие успехи. Такая оценка не определяется критериями мировых стандартов. Просто, когда учитывается то, на что были готовы азербайджанцы в Советское время и когда с этим сравнивается безжалостный режим Гейдара Алиева, где преступная связь чиновников является главной сплачивающей силой государственного агрегата, эти успехи обнаруживаются как не прогнозируемые, и потому выглядят значительными. С учетом наших составляющих, успехи азербайджанской демократии должны были быть намного ниже, чем мы имеем на деле. Но фактом остается то, что потенциал этой нации, несмотря на неимоверные преграды и трудности, породил независимую прессу, многопартийную систему и сеть правозащитных, еще шире - гражданских организаций.

В среде демократов существуют нездоровые претензии друг к другу. Некоторые газеты, журналисты, способные вызвать события в обществе, считают, что именно благодаря им оппозиционные партии приобрели жизнеспособность («сизи биз партийа етдик»). Правозащитные организации аналогичную претензию выдвигают в адрес прессы и партий. Мы не имеем ничего против обоюдной критики и недовольства. Но нездоровый характер всего этого заключается в том, что забывается одна вещь: из-за системности демократии все ее компоненты являются условием существования и гарантом выживания друг для друга. Так, без оппозиционных партий Масс медия потеряла бы огромный источник острой и актуальной информации, а также многолюдно организованной поддержки (вне партий азербайджанские читатели не так организованы, чтобы оказать поддержку преследуемой прессе). В свою очередь, без прессы оппозиционные партии лишились бы каналов виртуального распространения. Значение правозащитных организаций для всех и так ясно. Но если в Азербайджане не существовали бы оппозиционные партии и независимая пресса, существование реальных, а не подставных неправительственных организаций было бы таким же нонсенсом как сохранение многопартийности в Советском Союзе. Кстати, и подставные неправительственные организации, и подкупленные газеты, и электронные каналы не в меньшей мере обязаны своим наличием демократическим структурам. Политическая борьба, необходимость конкурировать заставляет обычно скупых и богатых членов семьи, а также их близких раскошеливаться на содержание ТВ каналов и многочисленных газет. 

Теперь о том, почему успехи азербайджанской демократизации страдают определенными недостатками и считаются «беззубыми». Недостатки эти заключаются в том, что в системности азербайджанской демократизации отсутствуют определенные звенья и потому можно говорить о слабой системности этой демократии. Как в лаборатории ныне обнаруживается, что если в стране отсутствуют независимые суды и судья все успехи демократизации становятся беззубыми, ибо по заказу властей суды вносят предвзятые вердикты о газетах и журналистах. Фальсификаторы в избирательных комиссиях знают, что, выполняя «госзаказы», могут не боятся судов за содеянные преступления. С другой стороны, тотальная фальсификация выборов делает общественное мнение пессимистичным и недееспособным. Не трудно произвести умозаключение, что сила общественного мнения заключается в реальности выборов. Если власть не может фальсифицировать выборы, тогда ей приходится считаться с критикой со стороны прессы, которая участвует в формировании общественного мнения, ибо это мнение во многом определяет за кого голосовать. 

Таким образом, можно говорить о системности демократии: многопартийность, пресса и общественное мнение, выборы, независимые суды - те компоненты, которые только в одновременном присутствии делают друг друга сильными. Если какой-то компонент из этой системы отсутствует, запаздывает, или же присутствует как химера, то дееспособность других компонентов существенно снижается. Отсюда уроки для демократии. Азербайджанская «лаборатория» показывает, что в будущем, когда какая-либо страна войдет в Переходный этап, онадолжна заботится о системности демократии. Западный мир, половинчато поддерживающий демократию в Азербайджане, как раз забыл о поддержке системности демократии. А может даже не забыл, просто, сама половинчатость привела к пренебрежению системностью. В этой ситуации «талант» Алиева проявился в ловком использовании слабых звенев несистемной демократии.    

Поговорим еще об одном примечательном событии  азербайджанского Переходного периода. Здесь сознание, не расстававшееся с традиционными ментальными структурами, воспринимает сегодняшний национальный мир как мир раздоров, шантажа, обоюдных оскорблений и как мир невоспитанных людей. Все те, кто принимают позу светского человека, говорят о кризисе духовности в стране из-за того, что политики блефуют, писатели и художники свою зависть превращают в публичное возмущение несправедливостью.

Сегодня, действительно, Масс медия ставит эстетику безобразного выше, чем эстетику красоты. Ей не интересен рассказ о хороших людях, ибо она получает более выразительные материалы и картины от человеческих низостей. Духовная атмосфера Переходного периода кажется нашим впечатлительным людям предельно безнравственным и испорченным. Однако, чувствуя отвращение к этому миру, все же приходит в голову одна парадоксальная мысль: может, мы как нация еще недостаточно испортились, недостаточно стали аморальными и бесстыдными, чтобы завтра смогли выздороветь и стать сильными? Может, у нас еще не достаточно распространилось бездушье и бездуховность?  Как и японцы, азербайджанцы во многом являются носителями культуры стыда. Мы в действительности употребляем выражение «бесстыдство», «безнравственность» эпатажно, метафорически, и по существу, этим хотим подчеркнуть значение создания в Переходном этапе «культуры антистыда». Теперь становится ясно, что для успешного завершения Переходного периода у нас должен быть такой режим, в котором никто не мог бы себя чувствовать в полной бесконтрольности и в абсолютной власти. Мы должны жить в обществе, где у каждого хватает «наглости» предъявляя каверзные вопросы, выражать недовольство и т.п. Именно тогда трудно станет людям власти и богачам вести себя произвольно. Все должны чувствовать на себе определенные ограничения и выслеживающий взгляд. В Азербайджане есть необходимость создания именно такой атмосферы. Кстати, в этой связи приведем один пример, о котором рассказал нам Хикмет Гаджизаде. По его словам Конгресс США иногда нарочно издает такие законы, которые провоцируют «демагогию» людей. В этом смысле, есть большая потребность в том, чтобы все азербайджанцы стали «демагогами». Ибо только в такой атмосфере создается нация, способная требовать свои права и способная противостоять абсолютизации власти.

На Западе интеллектуалы вроде Райха, Фуко, Барта, Маркузе и Лиотара во многих своих работах занимались тем, что дискредитировали, деструктурировали, разоблачали явные и неявные структуры власти. Из их работ стало ясно, что власть не только феномен государства. Она трансформировалась и на язык, и на семью, и на любовь, поэтому чтобы бороться с культом воли к власти (Ницше) следует выявить и разрушить ее трансформации везде. В Азербайджане культ власти и его метаморфозы все время парализуют демократические инициативы. Поэтому борьба с ним требует широкий фронт действия. В Переходном периоде одна из задач демократизации - это деструктуризация тотальности властного мышления. «Как мы должны поступать в Переходном периоде?» Один из ответов на этот вопрос находят в опыте Китая, Сингапура и Саудовской Аравии. В этом случае считается, что сильное государство гарант стабильности и в этом режиме можно постепенно продвигаться вперед по пути экономического процветания. Другой ответ, - с ним и мы согласны, - учитывая вреда бесконтрольного авторитарного режима исходит не из китайской, или сингапурской, а из европейской модели. В последней власть, - имеется в виду не власть конкретной политической силы, а любая власть, - метафорически символизируется как у английского философа Гоббса библейским животным Левиафаном. По европейскому взгляду этот Левиафан получает силу от многочисленных филиальных структур общества, и в том числе от культуры стыда общества. Поэтому необходимо подвергать кризису менталитет и духовность стыда. Такой кризис начался и у нас.   

В Переходном периоде Азербайджан уже учится  жить в режиме стадиальных кризисов.  Только побывав в кризисе, мы можем вырабатать технику «выздоровления». Азербайджан не должен замыкаться на иллюзии здоровья. Он должен стать страной, умеющй своевременно ставить себе диагноз, и таким образом стать постоянно больным и постоянно самолечащим обществом. Заявляя эту странную мысль, мы утверждаем, что все современные и развитые общества, культуры не являются здоровыми. Они суть организмы, которые «болеют» от разных «инфекций» и «вирусов» и постоянно вылечивают себя.

Таким образом, мы попытались представить образец выхода из идеи «Переходного периода» к координатам определенных философий и определенных размышлений. Если мы сумеем превратить этот период в парадигму, он позволит нам мыслить азербайджанскую историю сквозь призму таких понятий как кризис, болезнь, выздоровление, самосоздание, саморазбирательство. Тем самым, эта история освободится от плоской, скучной и неритмичной длительности, обнаружив драматичность духа.        

Ниязи Мехти

Kultura.Az