Когда приходит желанное, оказывается, что оно не столь хорошо

Нищета парадигматической установки по азербайджанским Переходам

Переход всегда уход от чего-то и воссоединение с чем-то, всегда потеря и приобретение чего-то. Поэтому для некоторых философов каждый фрагмент истории ни что иное, как перешагивание из одной точки в другую и потому история в целом - сплошной и непрерывный Переход. В этом смысле, если опираясь на метафору Перехода, обозреть азербайджанскую историю, то можно воспринять ее как непрерывный поход в будущее. Однако, странно то, что очень редко можно встретить национальные работы по культуре, философии и истории, получившие глубину, интеллектуальный шарм от опоры на метафизику, эстетику и психологию Переходного этапа (одним из редких исключений является «Тайный Деде Коркут» Кямала Абдуллы, где автор весь свой аналитический или может быть, герменевтический дискурс строит на переходе от Мифа к Письму).

Идея Перехода обладает собственной философией, собственной физиономией и мифологией. Азербайджанское же мышление, кажется, до сих пор философствовало без подслушивания всего этого. Между тем интересно было бы подсчитывать, сколько же пришлось этой нации во всем ротяжении своей истории перешагивать через переходные периоды. Когда-то тюркам пришлось спасаться переходом в другое измерение под предводительством Серого волка. В Азербайджане некогда был переход к Исламу. В самом Исламе большей части этой нации пришлось перейти в Шиизм. В этой стране уже был переход к капитализму, а от него к социализму, а ныне Северному Азербайджану опять приходится переходить, или возвращаться к капитализму.

Подсчитать количество переходов в истории Азербайджана нетруджно. Самое трудное осмыслить то, что происходило с этой нацией внутри  каждого перехода. Этот вопрос никогда не стоял перед нашими специалистами специальной и отдельной проблемой. Но даже если бы такое случилось, то очень трудно было бы ее исследовать на материалах далекого прошлого. Трудно заполучить от национальных художников, мыслителей, приобретших облик своей биографии от драматизма Переходного периода, тексты летописного характера, показывающие нутро своей эпохи. Даже в «Письме жалобы» Физули, несмотря на то, что в нем представлена «физиономия» социального мира, отсутствует облик Перехода. Кажется, что азербайджанские мыслители не додумались превратить в философский, художественный факт, прожитый ими Переходный этап. Их тексты спорадическими мостиками связаны с их жизнью. Эти люди, проживающие Переходный период не ставили себе цели перехода из своего мира к своим текстам  и это не проблема реализма. Это отсутствие в Мусульманской культуре «специализированного языка и кода» по добыче философии и трагический вопль от драматизма Переходного периода. Это отсутствие соответствующих парадигм.

В науке «парадигма», т.е. образец предполагает, что кто-то о чем-то каким-то образом создает очень впечатляющее нечто. Далее другие начинают на основе, на языке этого нечто создавать собственные тексты. «Лейли и Меджнун» стал для нашего средневековья таким образцом, такой парадигмой.      

Переход Бабура в Индию и создание там империи Моголов вписывал в себя все структуры Перехода. Однако мы не можем утверждать, что «Бабур-наме» заставляет (или желает) глаголить мир на языке парадигм Перехода.

Или другой восточный факт. В Исламе первоначально было сильное событие, способное умножить символы Перехода в этой культуре. Этим событием был переход от Джахилиййа в веру пророка Мухаммеда. В данном переходе были явления, способные при условии их обработки, циркуляции стать ориентирами того, о чем писать и как писать. Такое явление, в частности, представлено в одном хадисе Мухаммеда. У гроба матери Мухаммед, переживая всю горечь ее потери, на вопрос сподвижника отвечает, что она из-за того, что немусульманка не попадет в Рай (аналогочный драматизм имеется в судьбе Абу-Талиба, отца святого Али, тоже немусулманина).

Многие события жизни пророка Мухаммеда суть факты Перехода. Точнее, мотивы и структуры Перехода диктовали культуре выбор эпизодов из жизни пророка Мухаммеда и правила построения этих эпизодов. Между тем, сама биография пророка, в свою очередь, не стала той парадигмой, которая давала бы другим биографиям свой синтаксис и свои переходные структуры. Из этих символов был предпринят реальный шаг только для парадигматизации «хиджра» (расставания). Хиджр стал точкой отсчета для Исламского летоисчисления, а потом был подвергнут частой метафоризации. В результате, его обычное словарное значение перешло в задний план. Но даже в этом случае, нельзя сказать, что в Мусульманской культуре имеются в солидном количестве поэтические, прозаические и драматические тексты, рассуждающие, рассматривающие разные «хиджры».

В этой культуре, конечно, существовала парадигма по переходу отдельного человека из профанного, нерелигиозного состояния в религиозную ментальность. Есть в ней и примеры  перехода из одной религии в другую. Судьба Шейх Санана на Мусульманском Востоке - любимый аргумент и символ этого перехода. В суфизме также переход отдельного человека в измерение вертикали, в инаковость, в глубину (батину) были мотивами, действовавшими столетиями. Но все это в исламской культуре связано с отдельно взятым человеком. В масштабе же целой культуры, общества и страны аналогичные мотивы не действовали. 
 
Между тем, очень сильную парадигму Перехода можно найти в Торе. Уход евреев из Египта с тем, чтобы достичь земли обетованной, на протяжении всей истории настолько воздействовал на сознание сынов Израиля, что это событие дало драматической духовности евреев архетипический символ. Для них уход из Египта стал одним из самых впечатляющих и поучительных фактов. Там, где еврейская философия и мистика обнаруживали уход от чего-то теплого, удобного, но рабского ради достижения свободы, моделировали этот переход в притче ухода из Египта. В результате еврейский дух в семантику любого значимого переходного действия добавлял семантику и ассоциации Торы. Еврейские мудрецы (хахамы) так продолжительно циркулировали символ перехода из Египта в землю обетованную в любом переходном материале, что в дальнейшем эта циркуляция охватила и другие культуры. Так, она перешла и в сознание автора этих строк, в результате чего он осмыслил Переход азербайджанского общества из Советского Союза в состояние независимости в терминах парадигмы Торы. Между 1993-1996 гг. среди азербайджанцев распространялась ностальгия по советской эпохе. Парадигма Торы позволила нам идентифицировать эту ностальгию с сожалением евреев с тем, что они оставили уютный и теплый очаг в Египте. Каждый раз, встречая трудности в пустыне, сыны Израилевы выражали свое недовольство тем, что послушали Моисея. Известно, что из-за такого малодушия они были наказаны и 40 лет скитались по пустыням.           

Мы проецировали парадигму Торы в реалии Азербайджана и тогда продолжительность Переходного этапа открылась нам как наказание за малодушную ностальгию по удобному, но рабскому состоянию. Из этой аналогии можно вывсести и рецепт лечения. Подобно тому, как каждый раз при трудностях евреи теряли свою веру и впадали в идолопоклонничество, за что и наказывались, азербайджанцы также каждый раз наказываются за недостаточную любовь к независимости и к демократии. Современные азербайджанцы должны овладеть адекватным сознанием к Переходному периоду и тогда продолжительность этого периода укоротится.

Наша попытка осмыслить азербайджанский Переход через библейскую метафору вытекает из попытки выйти из скудного состояния нашего общего мышления о Переходном периоде. А скудность этого мышления определяется тем, что национальная наука проблему «Переходного этапа» не возвысила до уровня таких тем, как «Просвещение», «Мракобесие», «Эксплуатация», «Революция».

Вот эта ситуация и вынуждает нас работать в данной статье в направлении парадигматизации Переходного периода.

Интеллектуальная ситуация в последнем Переходном этапе

Объявление национальной независимости и подготовка к демократическим президентским выборам открыли в Азербайджане как стартовую линию Перехода к подлинной демократии, к подлинной рыночной экономике, так и вектор направления переходного движения.

В отличие от всех предыдущих Переходных периодов Азербайджана, в данном случае у нас имеются многочисленные материалы и факты. Мы обязаны осмыслить их, и может быть благодаря этому, создавая сильные тексты, в конце концов, освоим способы понимания азербайджанской истории на языке и символах Переходных процессов.

Сформулируем из значимых вопросов один, возникший в результате феномена Переходного периода: с какими иллюзиями азербайджанцы входили в него и как распрощаются с ними?  

Начнем со следующей иллюзии. Начатое с ноябрьских событий 1988 года движение независимости опиралось на идею Освобождения. И эта идея снабдила сознание азербайджанцев конструкцией «освобождение от Ада и попадание в Рай». Мы начали воспринимать Переходный период сквозь призму этой конструкции. Фраза Роналда Рейгана о Советском Союзе как об «империи зла» оказалась кстати, и мы идентифицировали СССР с Адом. Дальше сработал автоматизм логики «если не Ад – то Рай», вследствие чего мы решили, что «если освободимся от Ада, то попадем в Рай».  Однако, канули лета, и от тяжести жизни, причиной которой в большей степени, чем Переходный период был режим Алиева, многие из наших граждан завопили: «как же глупы мы были?! Оказывается, Рай был в Советском Союзе!» 

То, что азербайджанцы появились в Переходном периоде с парадигмой «Ад - Рай», теперь становится ясно, что было  заблуждением нации. Иллюзия азербайджанцев происходила из автоматизма логики «если не Ад – то Рай». Парное выражение «Ад - Рай» порождало очень сомнительное причинно-следственное утверждение, что «освобождение из Ада приводит к попаданию в Рай». И когда наши люди столкнулись с трудностями нового времени, дискредитация этой причинно-следственный цепочки вместо того, чтобы развеять иллюзии, породила другую иллюзию, но теперь в обратном порядке: «мы вышли из Рая и попали в Ад».

Возникает вопрос, какая из формул могла бы предотвратить появление такой иллюзии? По-видимому, адекватной для ситуации могла быть формула «Мы должны освободиться из Ада, чтобы жить в мире, который хоть и не является Раем, предпочтителен тем, что является не Адом».
 
Есть достаточно много исследований, которые раскрывают, что Западное общество изобилия не соответствует парадигме «Рая». Вспомним хотя бы книгу Освальда Шпенглера с очаровательным названием  «Закат Европы». Как известно, она ставила под сомнение будущее Западной цивилизации. Критикуя капиталистическое общество (этот термин принят не только марксистами, но и многими социологами) стали довольно известными такие философы как Хоркхаймер, Адорно, Маркузе (представители франкфуртской школы). Сквозными в их критике являются обвинения западного общества за машинизацию человека, за унификацию людей, и за господство массовой культуры. Мы же, - азербайджанские идеологи независимости и освобождения в суете забыли читать и учесть критику этих западных интеллектуалов, а потому не смогли объяснить людям, что предложенный нами мир не является Раем. Его ценность только в том, что он не является Адом подобно Советской империи.  

Другая наша иллюзия была связана со свободой слова и информации. Уже во времена Перестройки у нас возникла иллюзия, что там, где существует независимая, а также оппозиционная пресса, боязнь разоблачения делает людей власти и чиновников менее развязанными и более ответственными. Между тем, во времена Переходного периода стало ясно, что мы ошибочно идентифицировали силу критики свободной прессы с силой критики газеты «Коммунист» советского периода. Оказалось, что в обществе, где имеется свободная пресса, у чиновников появляется иммунитет против разоблачения. Государственные мужи и политики привыкают, к собственным неприглядным изображениям, чему свидетельство - отношение Илхама Алиева к материалам прессы о его замешанности в скандальную историю с приватизационными чеками. Возьмем пример из другого «фронта». Нельзя сказать, что передача «Куклы» телеканала «Лидер» глубоко задевает Ису Гамбара и др. Таковы же результаты многочсленых черных, желто-коричневых нападок газет «Сес», «Азербайджан» и «Аз.ТВ» на персону председателя Мусавата и его сподвижников. В наши дни черный пиар пока что эффективно не работает.

При вхождении в Переходный этап чаяние азербайджанцев иметь свободную прессу вытекало из одной иллюзии. Эта была иллюзия о том, что информация всегда гедонистична, то есть ее ценность зависит от того, насколько больше удовольствия она доставляет воспринимающему. В Советском Союзе, в условиях цензуры и запретов на информацию, любые статьи, нарушающие их, оказывали огромное положительное впечатление на читателя. Издания типа «Литературная газета», в основном, доставляли наслаждение читателю за счет дозволенной свободы от запретов. В ноябрьских митингах 1988 года из-за того, что работал гедонистический механизм восприятия информации, выступления ораторов сделали атмосферу центральной площади Баку предельно наэлектризованной. Очень часто не  содержание выступлений, а смелость, измеряющаяся степенью нарушения запретов, делала их чарующими для митингующих.

Таким образом, уже в Советскую эпоху у азербайджанцев сформировалось следующее предубеждение: подлинная информация – та, которая вызывает больше удовольствия. А это означает, что от вызываемого удовольствия можно узнавать подлинность информации. Вот почему азербайджанцы, мечтая о свободной прессе, по существу, мечтали о еще большем гедонизме. Аналогичным образом, и восприятие идеи свободы в Советском Союзе управлялось установками гедонизма. Люди не связывали свободу с трудностями, драматическими ситуациями, возникшими в результате свободы выбора. Есть бремя свободы, и человек достоинства приговорен нести ее. В Советском Союзе же основные аргументы в пользу свободы опять представлял гедонизм (также как и в основе идеи Рая лежали аргументы гедонизма).
   
Ниязи Мехти

Kultura.Az