Оставлю теоретические рассуждения. Отрезвило другое выражение нашего великого классика, ставшее крылатым. Лукавое-прелукавое, и, в сущности, непереводимое. “Heç hənanın yeridi”

Поэтому сразу перейду к ордан-бурдан. О том, о сём. Чуть-чуть о том, чуть-чуть о сём.

•••

Признаюсь, за последние месяцы скопился целый букет «ордан-бурдан». Не знаю даже, с чего начать. 

Может быть, начать с Баку, с города, в котором мы живём, в котором жили наши отцы и деды. Название двух моих статей о Баку, говорят сами за себя: «Город, в котором нас нет» и «Нашествие варваров». Тезис последней статьи был очень простой. То, что происходит в строительстве Баку, легко укладывается в принцип варваров: разрушить до основанья всё, что было до них, чтобы утвердить собственное присутствие. Так что деды дедами, но не очень хочется, чтобы мои внуки прожили в этом городе всю свою жизнь. И, не дай бог, встретятся с «новыми варварами». Так что, пусть лучше уезжают. 

Впрочем «ордан-бурдан» настраивает на комический лад, иронический, язвительный, саркастический, жёлчный, но, во всех случаях, комический.  Будем его придерживаться.

Несколько месяцев тому назад, группа граждан решила защитить исторические здания нашего города, которые безжалостно разрушаются. Мы обратились к главе исполнительной власти нашего города. Мы понимали, что наш «глава» не обладает особыми полномочиями, что он просто примерный исполнитель поручений своих «хозяев», но, тем не менее, решили сохранить субординацию. Сначала обратимся к «главе», потом к «премьер-министру», пусть такому же номинальному, как «глава», и только потом к самому Президенту, от которого всё зависит. 

Решено, сделано. Приятно чувствовать свою значимость.

Мы решили начать с жилого дома братьев Исабека и Казим-бека Гаджинских, построенного в 1908 году, и включённого в «Список охраняемых государством памятников культуры и архитектуры Азербайджанской Республики».

Мы были уверены, что наше Обращение останется без внимания, в лучшем случае администрация «главы» ограничится отпиской. 

Но… неисповедимы пути господни… произошло чудо. Как выяснилось, власти города прислушались к нашему обращению. То ли одумались, то ли были другие причины. Но, так или иначе, они заключили договор с компанией, которая «поднимет» оба здания и перенесёт их на 11 метров. 

Что же, можно только порадоваться и за наших инициативных граждан, и за нашего «главу», который так внимателен к  обращениям граждан. 

Не будем, однако, торопиться.

Во-первых, - из песни слов не выкинешь – грустно вспоминать, как осуществлялась «инициатива граждан». Все с воодушевлением поддержали и спокойненько отошли в сторону. Позволили себя забыть собственную инициативу. Хорошо, что нашлась крошечная группа энтузиастов, которая довела акцию до конца. В который раз пришлось убедиться, что кажущаяся всесильность нашей власти прямо пропорциональна слабости нашего гражданского общества. Если бы гражданских инициатив было больше, если бы они были лучше организованы, если бы осуществлялись более последовательно и настойчиво, власть вынуждена была бы с ними считаться. Да и давление на нашу власть со стороны европейских организаций, было бы более ощутимым.

Во-вторых… 

И здесь мне хочется то ли смеяться, то ли плакать, то ли головой об стенку, то ли плюнуть на всё, даже аплодировать с саркастической усмешкой, подобно тому, как пресыщенные римляне аплодировали варварам, ворвавшимся в Рим, который когда-то казался несокрушимым. 

Не только дом братьев Гаджинских, весь город можно разрушить до основанья, никто глазом не моргнёт. Мы привыкли, это город, в котором нас нет. Есть только они, а мы обязаны им подчиняться…

Так уж случилось, что в последние месяцы редко бывал в центральной части города. А когда оказался в самом центре, на одной из самых знаковых (самой знаковой!) наших площадей, меня как обухом по голове.

Речь идёт о площади вокруг памятника Низами. Напомню, хотя кто из бакинцев не знает.

Площадь сложилась на границе Внутреннего Города (Ичери шехер) и Внешнего Города (Кенар Шехер), и стала как бы средоточием этих двух «городов». Прямо перед памятником Низами жилой дом «Монолит», архитектора К. Сенчихина, которого называли Бакинским Корбюзье. Сзади памятника Низами, фронтально против «Монолита», здание «музея азербайджанской литературы имени Низами», который был перестроен из караван-сарая нашими выдающимися архитекторами Садыгом Дадашевым и Микаилом Усейновым. Справа (если лицом к Монолиту), на мой, пусть предвзятый взгляд, выразительнейшее конструктивистское здание, Дом Печати (Азернешр) архитектора С. Пэна. Слева, сад с памятником Сабиру, далее Академия Наук («Исмаилия» архитектора И. Плошко, которому впору ставить в Баку памятник), Институт рукописей (Александровская женская мусульманская школа, открытая в конце XIX века, по инициативе и на средства З. Тагиева. Здание, построенное по проекту архитектора Гославского, опять же на мой предвзятый взгляд, одно из самых стильных в нашем городе)

Какому-нибудь ревнителю чистоты архитектурных стилей, площадь может показаться эклектичной (возможно, она такой и является), но площадь сложилась так, как она сложилась, стала частью нашего города и нашей памяти, если можно так сказать, частью «бакинского сознания», а возможно, и «подсознания». Вся она является памятником культуры и архитектуры, и должна защищаться государством.

Так вот, в «нос в нос» (выражение одного нашего известного архитектора) с памятником Низами и Азернешром, начали строить высотную стоянку для машин.

Кто-то возмутился? Кто-то вышел на пикет? Кто-то написал гневную статью? Кто-то (молодые, молодые!) начал акцию протеста в Сети? 

Как всегда, нас здесь нет. Как мы не присутствуем (о философском смысле термина «присутствие» позже) в собственной истории, так мы и не присутствуем в жизни собственного города. А поскольку нас здесь нет, они так решили. Разве не смешно?

 «Пусто было в уездной России», когда-то написал великий Андрей Платонов.

«Пусто было в уездном Баку» - хочется сказать мне.  Пусто, тихо, уныло. «Захолустно», если словами нашего героического Гасанбека Зардаби. Напомню его пронзительные, в Азербайджане мало известные, «Письма из захолустья».

Знаете, теперь, когда мне будут говорить, что мы нация Бабека и Кероглу, я не стану возражать, только скажу, пойдите, посмотрите на высотную автостоянку на нашей главной площади.

Когда теперь мне будут говорить, что мы народ цивилизованный, что мы развиваемся стремительными шагами (Азербайджан продолжает широко шагать?), я не стану возражать, только скажу, пойдите, посмотрите на высотную автостоянку на нашей главной площади.

И сам не стану больше возмущаться. Только саркастически замечу, то безудержное раболепие, та мера алчности, которые сознательно культивировались в нас, начиная с 1993 года, расцвели у нас пышным цветом, А теперь мы получили пластическое, архитектурно-градостроительное выражение этой алчности и этого раболепия. Памятник эпохе, в которой, говорят, было немало образованных людей. В том числе архитекторов. 

Высотная автостоянка.

И добавлю, как только на нас свалились шальные деньги, город для людей стремительно превратился в город для машин. Всё для машин, широкие магистрали, вырубленные деревья, снесённые здания, тротуары, по которым положено ходить пешеходам.

А теперь мы будем иметь соответствующий памятник «города для машин».

Смотрите и аплодируйте.

            •••

Наш известный архитектор, выражение которого «нос к носу» я использовал выше, рассказал ещё об одном недавнем случае.

В Баку, на несколько дней, приезжал Председатель Всемирного Союза архитекторов. Он встречался с нашим «главой» и был поражён его заявлением о том, что в «ближайшие 1-2 года, в Баку не останется ни одного 1-2-х этажного здания».

Прекрасно, хочу посоветовать нашему «главе», начать с дома-музея Узеира Гаджибекова. Там можно построить ещё одну высотную автостоянку.

Более прибыльного бизнес-проекта не придумаешь.

            •••

Меня всегда поражали названия наших станций метрополитена. Писал, говорил, никто не прислушался. Сейчас, в связи с нелепыми «ордан-бурдан», вдруг снова вспомнил.

 По-видимому, те, кто обладает полномочиями давать названия, не блещут умом. О них сказал классик (не помню кто) «глупость дар божий, но не стоит им злоупотреблять». Увы, часто злоупотребляют. А остальных, т.е. нас с вами, как всегда, просто нет.

Не буду вас долго томить. Двинемся только в одном направлении нашего метро и задумаемся над названиями.  

«Ичери шехер». Наконец-то, после многих лет догадались, что станция выходит прямо в «Ичери шехер», живое ядро нашего мегаполиса. Всё было бы прекрасно, если бы не стеклянный парник над станцией метро, в качестве архитектурного сооружения. Впрочем, темы архитектуры мы касались выше, и не будем к ней возвращаться. 

«Сахил». «Берег». Вас не берёт оторопь. Улицы, развилки, переходы, бульвар. И станция метро, названная просто «Берег». Вспомним, что раньше это была станция «26 Бакинских комиссаров». А теперь «Берег». Красивый переход или, если хотите, прекрасная развилка.

«28 мая». Раньше было «28 апреля», теперь стало «28 мая». Как-то я предлагал назвать эту станцию метро «28 апреля-мая» или, если быть точным, «28 мая-апреля». Иностранцы оценили бы нашу иронию.

«Гянджлик». Просто «Молодость». Прекрасно. Почему бы не продлить этот ряд «Детство», «Старость». А можно иначе, «Мужчина», «Женщина».

«Нариман Нариманов». Правда, проспект Наримана Нариманова и памятник Нариману Нариманову, находятся совсем в другом месте, но какое это имеет значение. 

Это у других народов названия станций метро должны помочь ориентироваться в городе. У нас, главное, «имени». Классический пример из сатирической комедии Вл. Маяковского: «площадь десятилетия советской медицины». Можно позаимствовать, чуть переиначив: «имени десятилетия возвращения». 

«Улдуз». Просто «Звезда». Всегда хотелось посмотреть на человека, который придумал это название. Как он выглядит, как одевается, как обращается с женой, как воспитывает детей. Читает ли книги. Можно было бы посоветовать ему, запечатлеть в названиях другие фигуры. Например, «Треугольник» или «Ромб».

«Кёроглу», недавно назвали вместо комиссара «Мешади Азизбекова». И памятник подоспел к этому же времени (о самом памятнике лучше помолчим, трудно подобрать нужные слова), сменив другого комиссара Джапаридзе. Из той же серии, 28 мая-апреля, Мешади Азизбеков-Кёроглу. Наша живая история.

 «Кара Караев». Кара Караев для меня один из самых великих азербайджанцев. Масштаб, для нашей культуры, почти запредельный. Хорошо бы звучало: проспект Кара Караева. И памятник на этой улице. Это мечты, а реальность…

«Кара Караев», сразу после «Кёроглу, перед «Нефтчиляр», воспринимается как откровенная издёвка.

 «Нефтчиляр», «Нефтяники». Есть аналогичное название, на другой ветке, «Иншаатчылар», «Строители».  Почему бы не продолжить, «Хлопкоробы», «Металлурги». Поскольку мы уже не рабоче-крестьянские, можно «Артисты», «Менеджеры», «Олигархи», «Бизнес вумены». Бесконечный ряд.

 «Халглар достлугу», «Дружба народов». Что стало с советской «дружбой народов» всем известно. Их результат, кровавые региональные войны. В одной из таких региональных войн надолго погрязли мы с вами. Но, то ли по инерции, то ли по иной причине, продолжаем отдавать предпочтение фарисейским штампам советской идеологии.

«Ахмедлы». Редкий случай, когда победил здравый смысл. Поселение «Ахмедлы», стало городским жилым районом «Ахмедлы», теперь так называется станция метро. Как просто и как сложно для извращённого сознания. Есть ещё пример такого же победившего здравого смысла: станция метро «Дарнагюль».

«Ази Асланов». Советский военачальник, гвардии генерал-майор, дважды Герой Советского Союза. Откуда появилось это название – большая тайна. То ли из ностальгии по всему советскому, то ли из регионального патриотизма, подспудно живущего в сознании многих наших людей. Если последнее, готов понять, только, причём здесь название станции метро.

Можно было бы пройтись и по другим веткам, там тоже много любопытного. Но ограничусь только одним примером. На мой взгляд, классика жанра.

Станция метро «Низами Гянджеви» выходит прямо на улицу «Джабара Джабарлы», а совсем недалеко площадь Мухаммеда Физули перед Академическим Национальным Драматическим театром (десять лет носил имя рабочего-коммуниста Дадаша Буньятзаде и почти шестьдесят лет имя комиссара Мешади Азизбекова). Может быть, присвоить театру имя Низами Гянджеви. Тогда название станции метро закольцуется.

(Продолжение следует)

Рахман Бадалов
Kultura.Az