post-title

Постмодернистский азербайджанский роман XXI века

13 İyun 2011, 8:51 8 dəq. oxuma müddəti

Обзор посвящен азербайджанским постмодернистским романам, написанным и изданным после 2000 года.

 

В обзоре раскрывается палитра внутрижанрового многообразия азербайджанского постмодернистского романа. Автор группирует азербайджанский постмодернистский роман в зависимости от доминирующей формы жанрового смешения на романы с доминирующим внутриродовым жанровым смешением и доминирующим межродовым жанровым смешением. Автор особое внимание уделяет тем возможностям, которые получают постмодернисты писатели, обращаясь к той или иной форме жанрового смешения. Обзор предоставляет читателю возможность ознакомиться с азербайджанским постмодернистским романом как со специфическим литературным феноменом, имеющим много жанровых граней.
 
Конец ХХ века в азербайджанской прозе можно связать с дальнейшим развитием творчества «шестидесятников», некогда успешно воспользовавшиеся «хрущевской оттепелью». Однако уже в начале XXI века в азербайджанской литературе появилась плеяда молодых писателей, выбравших постмодернизм как основу своего творчества.
 
Характерной чертой творчества молодых азербайджанских постмодернистов (которые последовали примеру «старших» зарубежных предшественников) является игра с жанровой формой. Рассматривая проблему жанровой конструкции в современной постмодернистской литературе, И.С. Скоропанова отмечает: «Нередко авторы-постмодернисты дают своим произведениям подзаголовки, являющиеся именно жанровыми обозначениями. Таковы роман-комментарий, роман-клип, роман-эссе, роман-странствие, конспект ненаписанного романа, двойной роман, реконструкция романа, роман-пьеса» [7, c. 157]. Р.Г. Михайловна справедливо отмечает в своей исследовательской работе: «указанные определения призваны «застолбить» личное, уникальное (стремящееся быть таковым) жанровое пространство» [6, c. 8]. Большинство подобных определений не несут какой-либо информативности с точки зрения жанровой принадлежности, а в некоторых случаях даже противоречат сложившейся системе жанров.
 
Вместе с тем, нельзя забывать и о том, что в творчестве постмодернистских писателей доминирует тенденция «преодоления» жанровых канонов. Игнорирование традиционных жанровых конструкций вписывается в рамки постмодернистского восприятия: «Постмодернизм одновременно использует и отвергает, устанавливает и затем разрушает те понятия, которые он подвергает сомнению, – будь то в архитектуре, литературе, кино, философии, лингвистике или историографии» [12, c. 3]. Практическое воплощение «игнорирования» приобретает форму жанрового смешения: авторы-постмодернисты склонны к внутриродовому и межродовому смешению.
 
Во-первых, мы сталкиваемся с вкраплением в постмодернистский роман элементов других эпических жанров (можно сказать, что речь идет о проникновении жанров прозы). Во-вторых, речь идет о вкраплении в постмодернистский роман элементов других родов. К межродовому жанровому смешению можно отнести и вкрапление в роман элементов документальной (нехудожественной) прозы.
 
Внутриродовое жанровое смешение в современной постмодернистской азербайджанской романистике приводит к таким жанровым конструкциям как мифологический роман (роман-миф и роман-антмиф), роман-антиутопия, роман-притча, роман, состоящий из фрагментов малых жанровых форм и т.д.
 
Мифологический роман в современной азербайджанской литературе представлен как романом-мифом, так и романом-антимифом.
 
Интересным образцом романа-мифа в современной азербайджанской литературе является произведение Сабира Рустамханлы (Sabir Rüstəmxanlı) «Небесный Тенгри» (Göy Tanrı). Сюжет этого романа уносит нас в период правлению тюркских каганов, в период расцвета тенгрианства как религии единобожия. Вместе с тем, это произведение не является классическим историческим романом. С. Рустамханлы, используя древнетюркскую мифологию и письменные источники (в том числе и Орхон-Енисейские стелы), ищет ответы на стоящие перед современным тюркским миром вопросы в мифическом прошлом. «Небесный Тенгри» – это произведение о современных проблемах тюрко-язычных наций, но отраженных в неомифологическом художественном пространстве.
 
Роман-антимиф представляет собой самостоятельную жанровую конструкцию, отличающуюся от романа-мифа. Жанр романа-антимифа «генетически» связан с «классическим» романом-мифом, но противопоставлен ему по семантике [5, c. 14]. Роману-антимифу свойственны следующие особенности: текстуализация мифа, интертекстуальный диалог между романным и мифологическим текстом, разрушение традиционной семантики при сохранении формы: «для романа-антимифа характерно свободное манипулирование мифом как текстом, его дегероизация, демонстрация приема», интертекстуальная игра, а главное – разрушение мифологической семантики при сохранении мифопоэтической формы» [5, c. 14].
 
Черты романа-антимифа можно вычленить в произведении Камала Абдуллы (Kamal Abdulla) «Неоконченная рукопись» («Неполная рукопись») (Yarımçıq əlyazma). Согласно распространенному мнению, данное произведение представляет собой исторический роман. Вместе с тем, такая оценка «Неоконченной рукописи» вызывает сомнения у другой группы ученых. Их основная претензия – игнорирование автором принципа историцизма при авторской интерпретации исторических событий [9, c. 251]. Ситуация вокруг содержательной и жанровой сущности этого произведения приобретает характер интриги, так как автор, Камал Абдулла, является одним из основных исследователей дастана «Книга моего деде Коркуда», автором множества книг и статей, посвященных этому эпосу.
 
Следует отметить, Камал Абдулла (Kamal Abdulla) манипулирует текстом дастана «Книга моего деда Коргуда», дискредитирует мифологического героя (например, если в мифе дед Коркуд это архетип «мудреца», то в произведении – верный слуга Баяндыр хана), разрушает основу мифологического мировосприятия (например, превращая камень «Нур» («Святой») в божественное начало Тенгри), с сарказмом перерабатывает сюжеты из эпосов, смешивая их с авторской саркастической интерпретацией исторических событий (например, бегство Шах Исмаила Хатаи и его умерщвление по нелепому стечению случайностей) и т.д. Не случайно, что исследователь Ниязи Мехти «Неполную рукопись» характеризовал как интеллектуально-художественный «блеф» [Ниязи Мехти]. На наш взгляд, столь критическое отношение к произведению «Неполная рукопись» является некорректным. Роман отличается новаторством авторского замысла. Не стоит забывать, что создание произведений в русле антимифа требует от автора более глубоких знаний в области культурологии, мифологии, истории и психологии, чем создание романа-мифа. Произведение Камала Абдуллы «Неполная рукопись» является одним из редких образцов романа-антимифа, созданных азербайджанской национальной литературой.
 
Тяготение постмодернистов к мифологическому или символическому методу на фоне создания замкнутого целостного мира закономерно приводит к тому, что в постмодернистском романе наблюдается большой интерес к антиутопии.
 
Роман-антиутопия азербайджанского автора Али Акбера (Əli Əkbər) называется «Амнезия» (Amneziya, 2010). Амнезия(от древнегреческого – отрицательная частица и μνήμη – память) – заболевание с симптомами отсутствия воспоминаний или неполными воспоминаниями о произошедших событиях. В произведении автор конструирует тоталитарное общество, в котором вынужден жить главный герой Мурад. Но амнезия в романе – это еще и потеря памяти о своем прошлом и об общечеловеческих ценностях со стороны социума. Примечательно, что автор не отсылает нас к отдаленным пространственно-временным характеристикам художественного мира. Художественное пространство соотносится с территорией Кавказа, а художественное время охватывает 2010–2011 годы. Вместе с тем, раскрытие всех негативных сторон якобы идеального общества прослеживается на протяжении всего романа. Автор подвергает критике попытки создания идеального общества и идеального государства, раскрывая всю тщетность таких инициатив.
 
Антиутопийным является произведение азербайджанского писателя Анара (Anar) «Белый овен, черный овен» (Ağ qoç, qara qoç). Особенностью философского дискурса в этой антиутопии является саркастическое сопоставление трех «идеальных» обществ, которые сконструированы на основе трех идеологий: традиционно-исламская, коммунистическая и буржуазная. Подтекстом художественного сопоставления этих трех «идеальных» общественно-государственных конструкций является пессимизм в построении утопического общества, в бессмысленности стремления к сверхидеализированному устройству. Выпячивая недостатки «идеальных» форм общественного устройства, Анар раскрывает внеисторичность общечеловеческих ценностей, значимость иррационального начала в человеке.
 
В постмодернистском романе жанровое смешение сопряжено с гиперболизаицей пародии, точнее иронической пародии. Ирония в постмодернизме приобретает доминирующее значение и предусматривает пародическое сопоставление разных более художественных стилей и жанров. Отсюда склонность писателей-постмодернистов к созданию романов-притч.
 
Обращение авторов к притчевым жанровым конструкциям, в том числе и к формату романа-притчи, обусловлено теми возможностями, которые становятся доступны автору [3, c. 9–10]. В первую очередь, это обращение к проблеме бытия и общечеловеческих ценностей, к борьбе добра со злом и т.д. Например, в романе «Долина кудесников» (Sehrbazlar dərəsi, 2006) азербайджанского писателя Камала Абдуллы (Kamal Abdulla) прослеживается подчиненность авторского замысла суфийской философской традиции. «Долина кудесников» – это произведение, в котором автор поднимает проблему тщетности земных страстей, несовершенства человека и общества в целом. Проблематика «Долины кудесников» имеет «общечеловеческий» и вневременной подтекст, что и позволяет говорить об этом произведении как о романе-притче, несмотря даже на то, что автор к названию произведения дал такое разъяснение как «роман-фантазия».
 
В отличие от самой притчи, повествование в романе-притче не является кратким. Событийный план романа-притчи обрастает множеством деталей, становится развернутым и выразительным. Вместе с тем, «остаточное» влияние сжатости притчи проявляется в пространственно-временных характеристиках художественного мира романа-притчи: художественное пространстве является сжатым, а хронотоп отличается повышенной условностью. Следует отметить, что притча характеризуется вневременным, условно-схематичным пространством. Не случайно, что герои «Долины Кудесников» К. Абдуллы могут управлять временем и пространством.
 
Постмодернистское мировосприятие предполагает фрагментарность бытия: мир предстает в хаотичных и неупорядоченных элементах. Отсюда и эксперименты постмодернистов по формированию крупных произведений прозы (например, циклический роман) при использовании конструкций малых форм, связывая части по принципу параллельности (реже по принципу последовательности). При параллельном построении идет одновременное повествование нескольких новелл (повестей, рассказов). По мнению Бориса Викторовича Томашевского, параллельное построение предполагает многоплановость повествования: «Повествование ведется многопланно: сообщается о том, что происходит в одном плане, затем то, что происходит в другом плане и т.д. Герои одного плана переходят в другой план, происходит постоянный обмен персонажами и мотивами между повествовательными планами. Этот обмен и служит мотивировкой к переходам в повествовании от одного плана к другому» [8, c. 163].
 
Принцип параллельного построения используется в романе молодой азербайджанской писательницы Нармин Кямал (Nərmin Kamal) «Открой, это я» (Aç, mənəm). Композиционно роман построен таким образом, что каждая его часть может быть отнесена к рассказу, но в совокупности все части произведения соединены единой идеей и авторским замыслом. Такая компоновка стала возможной благодаря тому, что главный герой романа, отказываясь от своего имени, начинает жить под именами других людей, проживая при этом разные жизни.
 
Вместе с тем, постмодернистский роман может использовать и последовательный принцип построения. В качестве примера из современной азербайджанской литературы можно привести роман «Некролог» Хамида Херисчи (Həmid Herisçi) «Некролог», в котором автор пытается заменить художественную эстетику творчества антиэстетическим «разрушением». Произведение Х. Херисчи «Некролог» некоторыми литературными критиками не воспринимается как роман в его классическом понимании. Например, в своей обзорной статье по современным азербайджанским романам Техран Алишаноглы отмечает, что «пониженная» диалогичность, фрагментарность и эпизодичность сюжета, упрощенное раскрытие образов и т.д. [Əlişanoğlu]. Ставя под сомнение романную принадлежность «Некролога», Т. Алишаноглы не обозначает жанровую природу произведения. Романное содержание в «Некрологе» проявляется довольно отчетливо. Субъективная позиция Т. Алишаноглы связана с тем, что он фиксирует отказ писателя от некоторых признаков романного повествования, хотя и не дает оценку этому. «Некролог» подвержен влиянию рассказа. Не случайно, что первоначально роман публиковался частями в средствах массовой информации. Те особенности, которые были отмечены Т. Алишаноглы, связаны с влиянием на жанровую природу «Некролога» признаков рассказа.
 
Межродовое жанровое смешение в современной  постмодернистской азербайджанской романистике приводит к таким жанровым конструкциям как метароман, лирический роман, роман-пьеса, креолизированный роман и т.д.
 
Постмодернизм отказывается от униформизма и стремится к деконструкции, отрицает нормативизм, пытается сочетать в себе элементы «высоких» и «низких» жанров, как следствие стремления объединить элитарность и массовость. Стремление постмодернизма преодолеть элитарность модернизма провоцирует повышенный интерес авторов к смешению «низких» и «высоких» жанров. Известный американский критик Ихаб Хассан (Ihab Hassan), перечисляя характеристики постмодернизма, среди прочих признаков называет и смешение высоких и низких жанров [11, c. 445–446]. Одним из проявлений этого типа смешения является  постмодернистский лирический роман.
 
Таким романом является произведение Нураны Лятифы (Nuran Lətifə) «Цвет любви» (Eşqin rəngi, 2008). Автор художественно раскрывает воплощение «божественной любви» в персонажах. Писатель пытается показать мир через мистический и одновременно манящий феномен «божественной любви». Лиризм проявляется и в повышенном внимании автора раскрытию внутреннего эмоционального состояния героев.
 
Постмодернистский роман склонен к гиперболизации авторской игры. Итогом этой авторской постмодернистской игры является подчеркнуто-демонстративная имитация в произведении дискурсов, затрагивающих наиболее проблемные аспекты бытия. В постмодернистской литературе игра становится инструментом присутствия писателя в произведении. Писательская игра завязывается вокруг форм, условностей, символов и т.д. При этом автор играет как с текстом, так и с читателем. Игровое отношение к слову используется для поиска «утаенного» смысла. Авторская игра в постмодернистском произведении – это следствие понимания хаоса непреодолимым. Игра служит инструментом преодоления хаоса. Как композиционный признак эта игра реализуется в романе-пьесе. В современной азербайджанской литературе черты романа-пьесы можно найти в произведении Ильгара Фахми (İlqar Fəhmi) «Аквариум» (Akvarium), который известен более как театральный роман. Сюжетная линия романа выстраивается вокруг судьбы одного человека, который к сорока годам добивается исполнения всех желаний, но не в силах преодолеть заточения в «аквариуме». Аквариум выступает как некий пространственно-духовный ограничитель, в котором помещается главный герой, который соотносится с бессловесной рыбой. Ограниченность художественного пространства приближает произведение к пьесе. Кроме того, автор вычерчивает возможную инвариативность сюжетной линии: с одной стороны, реализованный путь успешного человека, отказавшегося от свободы и независимости; с другой стороны, нереализованная судьба, опирающаяся на ценности свободы и добра, гармонии и красоты. Примечательно, что название «Аквариум» в самом произведении используется тройственно: как наименование ресторана и театра, а также как название произведения одного из персонажей Сахиба (который является к тому же руководителем театра). И. Фахми выстраивает замкнутый круг: произведение «Аквариум» ставится на подмостках театра «Аквариум». Этим самым писатель раскрывает весь драматизм тщетных инициатив по преодолению «аквариума»: вся духовная и творческая энергия Сахиба поглощается театром «Аквариум». Писатель ставит проблему о необходимости трансформации всей системы для обеспечения индивидуального счастья и общечеловеческих ценностей. Однако третий уровень «аквариума» (название самого романа) обрамляет первые два (названия произведения Сахиба и театра), фактически вовлекая самого автора в ловушку «аквариума». «Аквариумное» обрамление свидетельствует о нигилистическом отношении писателя к поставленной проблеме, хотя с другой стороны создает различные уровни инвариативности сюжетной линии.
 
Посмодернистская литература эксперементирует и с невербальными формами передачи информации. Постмодернистские писатели реагируют на общественный запрос, создавая произведения крупной прозы, которые предназначены для аудио- и киновоспроизведения, а также распространения по сети Интернет. Соответственно условно можно выделять аудиороман, кинороман и гипертекст-роман. Эти типы романа представляют собой художественные произведения с креолизованным текстом, т. е. с текстом, фактура которого состоит из двух разнородных частей: вербальной (языковой/речевой) и невербальной (принадлежащей к другим знаковым системам, нежели естественный язык).
 
Азербайджанской романистике известно несколько образцов киноромана. Особенностью азербайджанского киноромана является его историко-эпическая окраска:
  • имеет место смешение с жанрами исторической и документальной литературы;
  • в качестве собирательного образа выступает образ народа, тем самым приближая азербайджанский кинороман к роману-эпопее.
В 2005 году публикуется кинороман режиссера Камрана Гасымова (Kamran Qasımov) «Двадцать три месяца» (İyirmi üç ay). Сюжет романа выстроен вокруг истории Азербайджанской Демократической Республики, просуществовавшей 23 месяца. Кинороман отличается историцизмом и документальностью. Не случайно, что автор дает следующее пояснение названия произведения – «художественно-документальный, исторический кинороман». Это пояснение охватывает весь спектр жанрового смешения, характерного для данного произведения. Событийная основа романа следует хронологии исторических событий. Примечательно, что на фоне художественных образов, прототипами которых являются политические и государственные деятели той эпохи, в качестве отдельного образа выступает образ народа как строителя государства.
В 2008 году в Баку был опубликован роман Нураддина Адилоглу (Nurəddin Adiloğlu) «Черный плющ» (Qara sarmaşıq), повествующий о боевых действиях в «горячей точке», о политических процессах в Баку в бурные 90-е годы прошлого столетия. Автор придерживается хронологии разворачивающегося политического процесса. Примечательно, что Н. Адилоглу удается создать образ народа, страдающего и борющегося в котле политических интриг.
 
Проблема борьбы народа отражена и в произведении Акифа Али (Аkif Əli) «Туманные горы» (Dumanlı dağlar). Автор определяет жанровую форму этого произведения как кинопритча. На наш взгляд, в «Туманных горах» отчетливо проявляют себя черты киноромана. Вместе с тем романная природа «Туманных гор» подвержена влиянию жанра притчи, но это влияние носит относительно слабый характер. Межродовое жанровое смешение оказывает более значительное влияние на жанровые характеристики, тогда как влияние внутриродового смешения не столь масштабно.
 
Подытоживая, хотелось бы отметить: азербайджанская постмодернистская романистика несет на себе основной груз по жанровому «обновлению» национальной романистики. Основной характерной жанровой особенностью создаваемых произведений является повышенная синкретичность (гиперболизация жанрового смешения).
 
Список литературы
  1. Засева В. Б. «Фальшивомонетчики» А. Жидка : роман автора и роман героя / В. Б. Засева. – Режим доступа : http://ifi.rsuh.ru/vestnik_2006_1_15.html
  2. Керимов Т. X. Постструктурализм / Т. Х. Керимов // Современный философский словарь. – М. ; Бишкек ; Екатеринбург : Одиссей, 1996. – С. 381–382.
  3. Кечерукова М. А. Жанровая специфика и проблематика романов-притч Уильяма Голдинга 1950–1960-х годов : автореф. дис. … канд. филол. наук / М. А. Кечерукова. – СПб., 2009.
  4. Мехти Н. Опыт устранения субстанциональной «тяжести» из неустранимого противостояния «своих» и «чужих». Азербайджанский проект симулятивного национализма и симулятивной религиозности / Н. Мехти. – Режим доступа : http://www.southcaucasus.com/index.php?page=publications&id=2341
  5. Полушкин А. С. Жанр романа-антимифа в шведской литературе 1940–1960-х годов (на материале произведений П. Лагерквиста и Э. Юнсона) : автореф. дис. … канд. филол. наук / А. С. Полушкин. – Екатеринбург, 2009. – 24 с.
  6. Ребель Г. М. Герои и жанровые формы романов Тургенева и Достоевского (типологические явления русской литературы XIX века) : автореф. дис. … д-ра филол. наук / Г. М. Ребель. – Ижевск, 2007. – 45 с.
  7. Скоропанова И. С. Русская постмодернистская литература : новая философия, новый язык / И. С. Скоропанова. – СПб. : Невский простор, 2002.
  8. Томашевский Б. В. Теория литературы. Поэтика / Б. В. Томашевский. – М. : Аспект Пресс, 1999.
  9. Cahangir Ə. Dəmirbaşlar. (Джахангир А. Железноголовые) «Körpü» jurnalı. – 2005. – № 1.
  10. Əlişanoğlu T. Yeni ədəbi nəsil: axtarışlar, problemlər (Алишаноглу Т. Новое литературное поколение: поиски, проблемы). – Режим доступа : http://bizimasr.media-az.com/arxiv_2002/may/113/tengid_romani.html
  11. Hassan Ihab. Making sense : the triumph of postmodern discourse. (Хассан, Ихаб. Создавая смысл : торжество постмодернистского дискурса). – New literary history. – 1987. – Vol. 18, N 2.
  12. Hutcheon L. A Poetics of Postmodernism. History, theory, fiction. (Хатчеон Л. Поэтика постмодернизма. История, теория, художественная литература) / L. Hutcheon. – New-York-London: Routledge, 1992.

С.Ш. Шарифова

Институт литературы им. Низами Национальной академии наук Азербайджана (Баку, Азербайджан)

Kultura.Az

Uyğun Məqalələr

Yuxarı